Выбор Анжелы, ч.1

На площадку поднимается Бродвей. Он озадаченно смотрит на нас, затем со вздохом пожимает плечами и, развернувшись, резко уходит. Я вскакиваю на ноги и несусь за ним. Что ж в этой жизни так все плохо… Я догоняю его на нижней площадке. Кажется, Голиаф с Элизой уже куда-то делись, и в замке кроме нас троих ни души. Я кладу руку Бродвею на плечо, и он замирает, будто каменея. Я осторожно обхожу его. - Как будто зверь бешеный за тобой гонится, - замечаю я, - куда собрался, родной? - Да никуда, - пожимает плечами парень, - в библиотеку. Книги так успокаивают нервы… - А чего ты нервничаешь? - Ну вы… там… Я шумно вздыхаю и серьезно смотрю на него. - Словами и конкретно, Бродвей. Гаргулья кивает, берет себя в руки и выдает: - Когда ты определишься уже? Я вскидываю брови. - Какой ты определенности от меня ждешь? Он закусывает губу. - Ты говорила, что выберешь из нас троих кого-то одного… - И ты ждешь, что я выберу тебя? Бродвей краснеет. Я хмыкаю. Какие ж они все… так уверены в своей неотразимости… а из них всех неотразим только мой отец. - Из вас никто не похож на Голиафа, - говорю я со значением. – Но я пока думаю. - Анжела… - Да? - У меня есть… шансы? Я качаю головой. Шансы есть у всех, даже у таракана. Только у всех они разные. - Возможно, - отвечаю я уклончиво и ухожу. *** В дозор мы выходим втроем. Я взяла с парней слово, что они не будут ругаться, но они его дали, похоже, только для того, чтоб полететь со мной. Потому что подколки со стороны Бруклина и гневное рычание Бродвея мне уже порядком надоели. - Так, баста! – восклицаю я после очередной попытки Бродвея набить другу лицо. – Вы же были друзьями, командой! Вы братья, в конце-то концов! Что же с вами такое? - Да так, - Бруклин неопределенно пожимает плечами, - нам есть что делить. - Ага. Меня, - у меня загораются глаза, - значит так, граждане, слушайте сюда! Считайте, что я парень! И что меня не нужно делить! Хватит с меня ваших ссор! Я такая же, как и Лексингтон! - Ты девушка, - бурчит Бродвей. – Так нельзя… - Если я говорю, значит можно. А сейчас делимся. Все в разные стороны. Встречаемся через полчаса в этом же месте. Понятно? Гаргульи уныло кивают. Мы разлетаемся кто куда. Я никогда не жалела, что я оживаю ночью и сплю днем. Потому что днем жарко, днем палящее солнце обжигает глаза. Днем слышан постоянный гул машин, днем воздух грязнее. А ночью… ночью только и можно жить. Мне нравятся наши обходы. Мы охраняем свой город, и до сей поры проблем не было. Хотя каменотесы доставляют нам немало хлопот… Но сейчас нам это не грозит. Садиться ни на какие поверхности я не собираюсь и надеюсь, что парням тоже хватит на это ума. Впрочем, я, наверное, очень опрометчиво поступила, полетев одна. Файлог пикирует на меня неизвестно откуда. Его, честное слово, только что не было рядом! Мощный удар по затылку заставляет меня на пару мгновений потерять сознание. Когда я прихожу в себя, острые когти «негатива» глубоко впиваются мне в левое крыло. Другой рукой Файлог держит меня за талию, чтоб не потерять при полете. Куда это мы летим? От вопля Бродвея в наушнике я вздрагиваю всем телом. - Анжела, я видел вас! Я позову на помощь! Я хочу сказать, что помощи не надо, но в последний момент решаю, что тут же выдам себя, и жучок с меня моментально снимут. И ребята тогда меня вообще не найдут. А тем временем на линии творится что-то невообразимое. Гаргульи, перебивая друг друга, пытаются придумать стратегию. И это все было бы очень смешно, если бы не было так грустно. - Прибыли, детка, - последнее слово звучит особенно издевательски. Файлог выпускает мое крыло, и я падаю вниз, на жесткую землю. Я изумленно смотрю по сторонам. Я в странной нише. Над головой вроде чистое небо. Но чует мое сердце, из этой низины так просто не вылезти. Поднимаюсь, подхожу к стене. Трогаю пальцем, пытаюсь царапать. Стены такие гладкие и прочные, что мой коготь не причиняет непонятному материалу совершенно никакого вреда. Что же это за штука, что прочнее когтей гаргульи?! - Бесполезно, Анжела. Я слышу знакомый голос и рывком разворачиваюсь. И долго хватаю ртом воздух, разглядывая свою мать. - Мама! Бросаюсь к ней вперед. Жду, что оттолкнет меня. Она всегда отталкивает. В этом вся Демона… Но нет. На этот раз она тоже обнимает меня в ответ. - И вновь мы в одной упряжке, - говорит она тихо. Я киваю. - За что он нас так, мама? За что он нас ненавидит? Он же такой же, как и мы… Демона горько усмехается. - Он совсем другой, Анжела. Как бы я не ненавидела людей, Файлог гораздо хуже. Где ты видела гаргулью, которая считает себя царем и богом? - Ты, мама. Она искренне улыбается. - Я стояла против людей. Но я никогда не пыталась истребить гаргулий. Пусть Голиаф изгнал меня из клана, но я все равно осталась в его жизни… и мы все всё равно родственники. - Кстати, ребята нашли меня. Они скоро будут… Демона вскидывает брови: - Ты можешь с ними связаться? Я робко киваю. - Тогда предупреди, чтобы без Ксанатоса сюда не совались! Гаргульям отсюда выхода нет. - Я слышал ее, Анжела! – кричит Бродвей в наушнике. – Всё будет хорошо! *** Клан во главе с Ксанатосом появляется за час до рассвета. Долго, видимо, искали. И потом еще полчаса борется с Файлогом и его белоголовой девицей Делайлой. Которая мне совсем не нравится. Это ж надо же такое придумать – скрестить двух моих матерей… Элиза на веревочной лестнице спускается к нам, пока гаргульи сражаются. - Вы идете или что? – она искренне улыбается нам обеим. Демона с кривой усмешкой ступает на лестницу. - Даже от людей бывает польза, - заявляет она. Я морщусь, но не злюсь на нее. Да и Элиза, кажется, не обижается. Демона такая, какая есть. Переделать ее мы не сумеем. Но перемирие – это тоже хорошо. Я вижу, как Файлог откидывает прочь Голиафа, и Гудзон с Бруклином подхватывают его. А в следующий момент он уже планирует в свой короб из непонятного металла, отправленный в нокаут мощным ударом Бродвея – сзади, по затылку. Удостоверившись, что вожак в состоянии лететь самостоятельно, Бруклин планирует вниз, пилочкой отсекает кусочек неизвестного науке материала и сует в кошель. Для Лексингтона, чтоб тот поизучал… Гаргульи залезают в вертолет, и мы летим домой. Недалеко от Облачного Замка Дэвид выпускает Демону. Та вполне приветливо прощается со всеми и, вылезая, говорит мне на ухо: - Выбирай Бродвея. Будешь как за каменной стеной. Я прикрываю глаза. Все же хорошо иметь маму, пусть и не очень часто. Когда я спрыгиваю на площадку башни замка, у меня только одно желание – спать. И всё ж я нахожу в себе силы поблагодарить Бродвея, ведь именно он развил такую бурную деятельность в операции по спасению меня… И хотя, когда он целует меня, я вижу перед глазами Бруклина, я не жалею, что выбрала именно Бродвея. Я пока еще ничего не знаю про любовь, но у меня впереди еще вся жизнь. И вновь восходит солнце. Конец первой части.