Одинокое солнце

— Понимаешь, я думаю, что это очень важно: иметь рядом с собой человека, который хотя бы капельку тебя понимает. Ещё более важно, если он готов разделить с тобой всё самое прекрасное и ужасное. Можно подумать, что это эгоизм — держать человека за руку и заставлять его слушать твои, казалось бы, бессмысленные речи. Но ты же знаешь, что такое эгоизм? Себялюбие во всей красе. Люди не любят себя — они живут для себя, для своего счастья. К тому же, только сильно отчаявшиеся не смотрят дальше носа, потому что они на дне были одни, они привыкли к той темноте и тишине, пока кто-то не опустился рядом с ними. Они не будут стараться всплыть на поверхность — они будут держать тебя рядом с собой, чтобы погибнуть вместе, разделить одно горе на двоих, — Тэхен говорил приглушённо, хрипло. Его голос буквально эхом раздавался в мертвой тишине комнаты, и после каждого слова можно было всё еще услышать их отголоски. Словно мысли в голове, в которые погружаешься и погружаешься, а потом жалеешь, что заплыл так далеко. В них было вложено столько чувств и эмоций, которые, однако, совсем не были слышны. Но Тэхён знал, что так он ещё никогда не говорил. — Человеку нужен человек, что бы ни говорили. Даже если ему нравится быть в одиночестве, он ненавидит общение, это не отменяет того факта, что его интересы тоже нуждаются в одиночестве. То есть, знаешь, это как делать тяжёлую работу одному и при этом нужно успеть в определённый срок. Разумеется, один человек с этим не справится. Взаимопонимание и взаимопомощь — самые сложные вещи в отношениях людей. Они настолько хрупки, что слегка надавив, появится трещина, — он сглотнул, прочищая горло. — Есть много примеров, повествующих о необходимости иметь рядом с собой человека. Любого, пусть даже просто знакомого, но такого, который хотя бы копейку дал тогда, когда тебе не хватит на напиток. Лучшим человеком был и будет друг, твой личный дневник, психолог и ещё много, много кто. Ведь только с ним ты можешь обсудить самые интимные и задушевные стороны человеческой жизни. Ты можешь ему не доверять, но если он рядом с тобой, рядом с твоими чувствами, то остальное просто не нужно. Это важно — иметь друга. Человека, которого ты любишь без каких-либо причин и который, конечно же, так же любит тебя. Он замолчал. Тишина, до этого разрушавшаяся его монотонным голосом, вернулась в изначальное, гнетущее положение. Тэхен не разговаривал по телефону, с ним рядом не было ни одного живого существа, кроме него самого. Тэхён говорил это креслу напротив, пристально глядя на не уходивший силуэт паренька, сидевшего на кресле. Сколько бы раз он не закрывал глаза, эта тень не уходила, а наоборот улыбалась, смеялась и так же внимательно смотрела на Кима. И ужаснее всего было то, что после каждого вдоха и закрытия глаз, перед ним появлялся не тот парень с каштановыми волосами, а он сам. Будто смотря на зеркало напротив: на это бледное лицо, мутные, мрачные глаза, дрожавшие губы и подрагивавшие ресницы. Это были снова те самые глаза, которые появлялись тогда, когда у Тэхена происходило помутнение разума. Этим он затмевал даже солнце, некогда жгущее и одновременно согревавшее его. Но глаза двойника смеялись, а настоящего Тэхена нет. — Лучший друг человека — это он сам? Он сказал это так, как говорили, когда понимали свою ошибку. Как подвергались тысячам сомнений, как пытались найти оправдание своим начальным словам, но почему-то терпели крах. Это было осознание какого-то глупого диссонанса. Неспособность составить своё мнение, подверженность влиянию чужому слову или внешним факторам. Но разве можно сделать свой взгляд, не посмотрев на других? Тяжесть мыслей, перетекавших в бессмысленность, давила на голову, на руки и ноги, а в особенности на горло, которое не могло их озвучить. — Нет, у всего есть смысл. У всего, определённо, есть смысл. Его голос почти дрожал, взгляд был устремлён на своё отражение. Оно всё ещё смеялось, как бы говоря: «понимаешь, насколько ты глуп?». Его руки в беспокойстве сжали перила. Первая капелька пота выступила на лбу — Тэхёна охватило сильное волнение, страх собственной неубеждённости, ощущение сильной зависимости, которая была равносильна всем тем вредоносным и грехоподобным зависимостям. Он прикусил губу, попытался перевести дыхание и закрыл глаза. Тишина в ушах переменилась на знакомые голоса. Голоса мальчишек, живые и возбуждённые. Голоса, которые восторженно кричали, спрашивали и громко-громко смеялись. Настолько, что Ким не мог больше их слушать. — Чимин. Он выдохнул, тяжело, прерывисто, но выдохнул, словно вынырнул из-под воды к солнцу. Холод, сменившийся теплом. Неправильно. Холод, соединившийся с теплом, создав невозможную смесь. Смесь мрачности и солнечности, уныния и веселья, хладнокровности и сердечности. — Я знал, что ты тоже многое переживаешь, но мне казалось, что ты легко это делаешь. Настолько, что каждый день умело надеваешь на себя маску заботы и заполняешь себя зарядом теплоты. Я был слишком беспечным, чтобы заметить, что ты тоже стремился поскорее уйти под покров ночи. И я понял, что тёплые и солнечные люди необязательно должны быть яркими и весёлыми. Что солнце никогда не заявляло себя как олицетворение счастья. Ты всегда отвечал мне на вопросы о лучшей жизни словом «да», и я всегда думал о том, что ты считаешь её возможной. В этом была моя ошибка, Чимин-и. В этом я ошибся настолько, что погубил нас обоих. Следование принципам, отрицавшим всю важность отношений и возносившим носителя как удивительного и уникального, было самой большой ошибкой, которую нельзя было исправить. Можно было только добавить корректности, но отказаться от них — совсем нет. И Тэхён понимал, что он мог всё изменить, что он мог всё сломать и построить заново. Но он не хотел. Не хотел уподобляться, не хотел жить по закону. Желание выделиться, стать красным пятном на черно-белом фоне — всё это было более чем бесполезность. Чимин был человеком, которого хотелось любить. Его излишняя забота, постоянное нахождение рядом порой надоедали, но их никогда не хотелось оттолкнуть. Чимин всего лишь касался своими маленькими мягкими пальцами до плечей, и внутри уже зарождалось чувство нужности, чувство облегчения и слабого покоя. Нежный, ласкавший слух голос иногда напевал в гостиной, оставался на кухне и наиболее ярко слышался в ванной. Чимин говорил мало, но всегда так, как никогда бы не смог говорить Тэхен — ясно и убедительно. Пак часто уходил поздно ночью, когда Ким ложился спать. Как-то раз парню удалось проследить за ним. Чимин каждый день ходил в разные клубы и возвращался либо трезвым, либо пьяным, но шёл домой не сразу. Он находил какую-нибудь скамейку, присаживался и долго, около часа-двух неподвижно сидел на ней, смотря на небо. Смотрел на тёмно-синее полотно, всегда украшенное звёздами и серой луной и изредка подернутое тучами. Тогда Тэ смотрел вместе с ним, чувствуя какой-то блаженный покой, навеянный шепотом легкого ветра. Пак Чимин был человеком, который мог дать возможность полететь даже без крыльев. Тэхен этой возможностью пренебрёг. Белоснежный шпиц Финни, проснувшись, с раскрытым ртом и выпущенным язычком подбежал к своему хозяину. Тэхен замер, сверля взглядом пустое кресло. Пёс, изрядно проголодавшийся, начал крутиться вокруг Кима, пытаясь привлечь внимание. С исчезновением Чимина, который всегда кормил его, стало труднее, потому что Тэ не заботился ни о себе, ни о домашнем питомце. Поэтому Финни научился напоминать хозяину о времени. Тэхен, почувствовав то, как что-то царапало ему ноги, опустил взгляд вниз. Шпиц, добившийся внимания, радостно прыгнул. Ким еще несколько секунд смотрел на пса, слыша, как какие-то шестеренки в голове начали двигаться. Он взглянул на чёрные глаза-кнопки Финни и заторможенно нагнул голову вбок, продолжая устрашающе-пронзительно смотреть на питомца. Но спустя минуту в его голове что-то стукнуло, звук был похож на звон колокольчика, и всё внезапно начало проясняться, как прояснялось небо, когда тучи исчезали. Тэ встал, наклонился к шпицу и поднял ладонь над его головой, но пёс почему-то резко отпрянул. Тэхен почувствовал укол в груди, но всё же положил ладонь на Финни, медленно проводя по мягкой, пушистой шёрстке. Финни тоже настрадался после ухода Чимина: Тэхен, часто сходивший с ума из-за одиночества, не раз неосознанно бил ногами пса. Но питомец остался верен своему хозяину, пусть и тоже был напуган. Тэхен взял любимца на руки, прижимая к груди. Он чувствовал лёгкую дрожь животного, поэтому сильнее сжал его, целуя в голову. Этот поцелуй был похож на поцелуй матери своему ребёнку, которого она хотела утешить. Тэхен очень сильно любил подаренного Паком питомца. — Прости, тебе тоже очень тяжело. Ты ведь тоже страдаешь, да? Прости, Финни, прости. Я совсем с ума схожу, совсем себя не контролирую, Финни... Жгучие слёзы потекли по его щекам, а злобный двойник, резавший душу, исчез подобно призраку за окном. Он плакал из-за того, что дал себя сломать; из-за того, что не мог подняться выше; из-за того, что не мог выбрать одно из двух, понять что было для него правильно, а что нет. Он плакал из-за того, что не мог взлететь, словно птица, ввысь, паря над миром, навстречу ветру. Лететь в места, где свобода бы была не ограничена, где жизнь была бы тем, что хотелось бы никогда не терять. Он этого желал, он об этом мечтал. — Могу я летать словно птица? — Конечно! Вместе мы покорим Японию, Америку, Африку, Китай, Великобританию... — Да-да, я понял, всё! Покорим весь мир, ты хотел сказать, — закрыв ладошкой говорящего без конца Чимина, сказал Тэ. — Мгу! Мальчишка засмеялся, закинув голову назад. — Мечтать не вредно, Чимин-и, — ласково произнёс Ким, с восторгом глядя на своего друга. — Вредно не мечтать, ТэТэ! — с заумным видом ответил Пак, давая дружескую оплеуху младшему на два месяца. И если бы не его объятия, которые до этого казались Киму чем-то запредельным, брезгливым, то Тэ никогда бы не смог понять того, что ему было так необходимо. Как удивительно он был прав. Чимина не было в его детстве — Чимин был в его душе, заполнил ту пустоту, начиная с грустного детства и заканчивая юностью, которая так и не прошла у Кима. — Я считаю, что, как бы то ни было, человеку нужен человек. Нужен тот, кто смог бы его поддержать в любых сферах, стать и ключом и сейфом для самых откровенных тайн, — шептал Тэхен, все еще утыкаясь носом в гладкую шерсть Финни. — Я всегда удивлялся доброте некоторых людей, для меня это было чем-то новым, словно какое-то научное открытие. Я знал, что на свете есть много добрых людей, но почему-то всегда поражался, видя их вживую. Эти люди помогают другим людям просто потому, что они понимают их. И это понимание — самое главное, что нужно человеку от других. В особенности, когда он что-то переживает. Лёд тает на солнце, но тая, он ведь не исчезает, верно? Он просто превращается в своё изначальное состояние. Так и с людьми — они стараются быть «ледышками» либо из-за своего принципа, либо из-за других людей, но если рядом появится то, что способно их растопить, то они вернутся к своим корням. И это совсем не плохо. — Не надо стремиться к необычности, Тэхен. Каждый человек сам по себе необычен, понимаешь? — Стоит смотреть на жизнь чуть проще, чем есть на самом деле, хотя для меня это трудно осуществимо, ведь я уже составил собственную картину мира. Но попытаться всё же ещё не поздно. Вот, что я понял, Чимин-и, — он почти засыпал, еле шевеля губами. — Спасибо за то, что помог мне это осознать. И он закрыл глаза, погружаясь в тёплый океан снов, чувствуя лёгкое прикосновение родных рук. Непонятно, было ли это живым ощущением во сне или реальностью, но Тэхен с чистым успокоением души позволил себе разбить зеркало перед собой, чтобы открыть взор на то, что было за ним. Море и человека, так долго ждавших его.