Аромат шоколада..

Стук каблуков — легкий и отчетливый. Едва уловимый запах молочного шоколада — и он уже знает — она близко, она идет к нему. Он замирает в ожидании, чтобы через несколько мгновений услышать легкий скрип деревянных дверей и ее нежный, женственный голос. — Канаме, ты вернулся!.. — она, словно легкий, невесомый ветер, оказывается рядом, окутывает его пьянящим запахом и заключает в долгожданные объятья. Куран блаженно усмехается, обнимает ее в ответ и сам кутается в ворохе длинных каштановых волос. «Я готов уходить тысячи раз и тысячи раз возвращаться, лишь бы ты встречала меня так же нежно, как и сейчас». Через несколько мгновений подле него появляется Аидоу, Лука, Сейрен, и он по привычке отдаст им приказы, спросит об успехах Юуки в учебе и, скорее всего, получит удручающий ответ. Но это его ничуть не печалит, он уже привык к подобным выходкам возлюбленной, в конце концов, Юуки всегда будет Юуки, детской, непосредственной, наивной — и он нисколько не возражал, лишь немного пожурив ее за это. Позже они вдвоем будут в библиотеке, он будет пить вино и попутно объяснять ей непонятные темы, с придыханием наблюдая за тем, как его девочка аккуратно заправляет за ушко непослушную прядь каштановых волос и всеми силами будет стараться понять все, что он ей объясняет, хотя Куран уже догадывается, чем все закончится — она по обычаю не усвоит и половины. Ведь в этом вся Юуки. Пройдет время и все навсегда измениться. Пусть это будет та же библиотека и он будет пить ту же марку красного вина, а с ним рядом будет одна и та же девушка, чьи волосы пахнут молочным шоколадом, но все будет иначе. — Канаме, — она произносит его имя с нежностью и лаской, будучи даже очень растерянной, именно поэтому он так любит свое имя, выливающееся из её уст. «Хотя ты так редко его произносишь» — он усмехается над этой мыслью, но не желает произнести ее вслух — она слишком болезненна. И он ожидает продолжения ее слов, словно желая услышать что-то очень личное, заветное — столь желанное. — Почему?.. — она запинается, набираясь сил выговорить все то, что накопилось в душе: ожидания, обида, разочарования, горечь чтобы вылить это все в единую палитру чувств. — Что ты задумал, Канаме?! — она почти выкрикивает эти слова, в ее глазах плещется обида за недоверие и боль, а голос уже не пропитывает нежность, как прежде. «Вот как, Юуки, так ты хочешь знать ответы?» — он снова усмехается, и на этот раз усмешка становиться еще более печальной. Он этого не предвидел, хотя знал, что кто-нибудь из аристократов проболтается. «Юуки, моя милая Юуки, боюсь, тебе они не понравятся» — Куран любовно гладит ее по шелковистым волосам, прижимая ее лицо к груди, пока она роняет соленые слезы, пропитанные болью. Но по-прежнему не намерен раскрывать карты. Даже ей.. «Прости Юуки, но я не скажу их тебе» — на кону стоит слишком много и в первую очередь желание той женщины, которое он обещал выполнить. — Но ей ты тоже обещал быть вечно рядом, — шепчет предательское я. Он его отталкивает, прячет в глубине темной души, но тщетно, часть его противится и не желает отдавать ее Охотнику, желая запереть и привязать ее к себе, как можно крепче — ему лишь остается убеждать себя в том, что он сделал бесповоротный выбор, и сердце его возлюбленной принадлежит охотнику. Хотя и сам знает о том, что это совсем не так. Хотя бы наполовину.. И лишь через немыслимо долгое время, он смирился. Не смирилась лишь она. По-прежнему плача и умоляя его остаться. Но Канаме не мог, он обещал и прекрасно понимал, что, соблюдая одно обещание — обещание Прародительницы — он забудет другое. Обещание Юуки Куран. И сейчас, придя в Академию Кросс, когда солнечный свет окрасил ее окрестности, и уже виднелись первые еще совсем тусклые лучи, Куран не желал видеть ректора Кросса Каена — он желал видеть ее, стоящую у стен и слушающую разговор. Он ей это тоже простит, ведь в этом вся Юуки Куран, девушка которая несла в себе солнечный свет. Она — рассвет, от которого он отказался, уходя в сумерках к прошлому. И идя по каменной дороге, что так красиво освещали лунные блики, он понимает, что, уходя сейчас, он уже не вернется туда, где его встретит девушка, от шага которой исходит легкий цокот каблуков, а от запаха кожи дурманит голову. И нежные, трепетные объятья этой девушки более не коснутся его легким, невесомым ветерком. Все потому что Куран отказался от своего солнечного света, и сейчас он навечно уходил в неприступную и грешную тьму. Но даже так Канаме испытывал радость за ту, которой он отдал свое сердце. И благодаря, которой почувствовал свет...