Разбор полётов

— Это сон! — загрохотал Сумрак. — Ну, точно — сон! Честно говоря, он всего лишь первым высказал то, что было на уме у всех остальных. Сорен покрутил головой — сначала до отказа в одну сторону, потом в другую. Затем еще раз обвел глазами всю эту пеструю компанию: тупик Крепыш, кузнец Гвиндор и самый удивительный гость — Бесс с Колокольни, которая никогда не покидала Дворец туманов! Это сон, подумал Сорен. Бесс опустилась на ветку перед дуплом Сорена как раз в тот момент, когда он с семьей пил чай. Выглядела она просто ужасно — вся растрепанная, измученная тяжелым перелетом. Три Бэшки во все глаза уставились на неожиданную гостью. Пелли застыла с разинутым клювом. Наконец, с трудом отдышавшись, Бесс проговорила: — Я прилетела прямо сюда. Сорен, мне нужно срочно увидеть короля и всю стаю. Он попытался уговорить ее немного передохнуть и выпить хотя бы чашечку молочникового чая, но в ответ Бесс, всегда говорившая очень тихим, мелодичным голосом, вдруг с надрывом прокричала: — Сейчас не время чаи распивать! После этого стая в полном составе бросилась в дупло Корина, где их уже ждали тупик, Гвиндор, Отулисса, Тенгшу и Клив. — Итак, — сказал Корин, — давайте повторим все с самого начала, чтобы Сорен и стая поняли, в чем дело. Не будем, как говорится, ставить все с ног на голову. Крепыш немедленно попытался встать на голову. — Это необязательно, милый, — поспешно воскликнула Гильфи, бросив на Отулиссу красноречивый взгляд, говоривший: «Бедные, как вы это выдержали?» Потихоньку, слово за слово, фрагменты стали складываться воедино. Кусочек здесь, частица тут. Ниточка оттуда, обрывок отсюда. Ни у кого из рассказчиков не было целостной картины, однако когда все отрывки сложились вместе, на глазах у изумленных сов отчетливо проступил страшный рисунок, вытканный на поистине демоническом полотне. — А теперь попробуем подытожить все, что мы узнали, — вздохнул Корин. — Прежде всего, уголь. Бесс, ты уверена, что мохноногий сыч прилетел именно за ним? Он произнес это слово? — Он спросил: «Где он?», а когда я переспросила: «Кто?», он ответил: «Уголь Хуула». А я сказала: «Не знаю я ни о каком угле». — И затем ты его убила. — Вообще-то, это было не так быстро. Сначала мы сражались. Но да, я его убила. Он мертв. Совы переглянулись, изумленно качая головами. Бесс, кроткая книжница и мыслительница, убила сову. — В таком случае придется предположить, что этот сыч был не единственным, кто узнал про уголь, — тихо проговорил Сорен. — Я просто не знала, что и думать, — отозвалась Бесс. — Я разрывалась между разными мыслями. Сначала хотела лететь сюда с углем. Но потом подумала, что если кто-то еще знает об угле, то на меня могут напасть по дороге. Поэтому я решила оставить его там, где он есть. — Мне кажется, это было самое лучшее решение, — успокоил ее Корин. — Теперь давайте вернемся к другому вопросу. — При этих словах все присутствовавшие почувствовали мгновенный острый укол в желудках. Все поняли, что под «другим вопросом» имеются в виду хагсмары. — «Книга Крит» все еще у нас, — первой нарушила молчание Отулисса. — После изгнания Стриги я первым делом убедилась в этом… вернее, Фрита убедилась в этом, поскольку я была ранена. Стрига никак не мог ее прочесть. С тех пор, как мы захватили эту книгу, она находится под замком… — Отулисса замолчала, ибо перед глазами ее вновь встала страшная картина, навсегда выжженная в памяти всех, кто ее видел: залитое кровью мертвое тело Коди, лежащее на книге. Обложка «Книги Крит» до сих пор была запачкана кровью погибшего волчонка. Отулисса медленно повернулась к Крепышу. — Сосредоточься хорошенько, Крепыш. — Совы уже в пятый раз просили его сосредоточиться, и Крепыш с удивлением понял, что теперь это дело получается у него намного проще. — Ты можешь точно вспомнить, что ты слышал о хагсмарах? Крепыш с готовностью зажмурился, на миг крепко сжал клюв, а потом заговорил: — Кажется, могу. Синяя сова сказала, что хагсмары исчезли больше тысячи лет тому назад. А темная сова ей и говорит: «И ты думаешь, они навсегда ушли?» На это синяя сова ответила: «Мадам-генеральша, скажите прямо, о чем вы думаете?» И темная сова ей сказала: «Я думаю, что ничего не бывает навсегда». Синяя сова тогда подумала-подумала, да и объявила, что она не сильна загадки разгадывать. И тогда темная сова сказала что-то про Долгую ночь. «Чудесный птенец появится на свет», — вот так прямо и заявила. А синяя ее спрашивает: «У вас, стало быть, есть яйцо?» А темная отвечает: «Дайте срок». Крепыш замолчал и с удивлением посмотрел на своих слушателей. — Эй, ребята, что это с вами? Почему вы стали такие тощие? Ибо за время на удивление точного рассказа Крепыша совы похудели чуть ли не вдвое. Первым пришел в себя Сорен. — Крепыш, ты великолепно справился и очень нам всем помог! Но у меня есть еще один вопрос. — Ага! — Почему ты называешь вторую сову «темной»? — Ой, правда… Просто я сначала принял ее за сипуху — по форме лица, по росту, ну и по длине перьев тоже. Кажется, у нее были даже пятнышки на плечах, совсем как у вас. Но только перья у нее были не такого красивого золотого цвета, как ваши. Отулисса изумленно посмотрела на Крепыша. Просто не верится, что тупик мог дать столь точное и подробное описание внешности совы! Честно говоря, все присутствовавшие в дупле были потрясены количеством стройных логических умозаключений, произведенных мозгами тупика. — Нет, — продолжал Крепыш, — перья у нее были очень темные, почти черные. И еще длинные и косматые. По крайней мере, по краям. Она была похожа на ворону, только гораздо безобразнее. Хагсмара! Страшное невысказанное слово повисло в полумраке дупла, как проклятие, посланное из самого хагсмира. Все совы почувствовали страшную дрожь в желудках. На этот раз первой заговорила Гильфи. — А какое у нее было лицо, Крепыш? Ты сказал, что по форме оно напоминало лицо сипухи. Крепыш кивнул. — А больше ты ничего не заметил? Какие перья были у нее на лице? Может быть, белые, как у Корина и Сорена? А глаза у нее были черные? — У нее все лицо было в шрамах. Особенно с одной стороны. Сначала я вообще не видел ее лица, но потом она сняла маску и повесила ее на ледяной осколок. И это было ужасно. Я никогда не видел такого страшного лица. Один шрам… — Крепыш замялся и украдкой покосился на Корина. — Один шрам шел у нее прямо через все лицо, совсем как у вас, — вы уж простите, и не обижайтесь, пожалуйста, потому что вы-то намного красивее! И глаза у той совы не были совсем черными, как ваши. Мне показалось, что в глубине их горел какой-то бледный желтый свет. Страшная мука исказила лицо Корина. Он глубоко вздохнул и проговорил: — Значит, теперь мы точно знаем, что Нира жива. Она носит металлическую маску, похожую на маску моего отца, возможно, выкованную из ее остатков. И еще она постепенно превращается в хагсмару. — Просто не представляю, где она отыскала кузнеца, согласившегося выковать для нее новую маску! — процедил Гвиндор. — Все живые существа продаются и покупаются, — глухо вздохнул Бубо. — И совы не исключение. Что и говорить, новости были просто ужасные. Однако Корин, вопреки всему, как будто воспрянул духом и даже расцвел. Тонкая бахромка на его крыльях распушилась, так что он стал казаться вдвое больше ростом. — Стрига и Нира объединились. Теперь мы точно это знаем. Мы должны действовать. Мы не позволим себя запугать и не будем опускать крылья. У нас есть преимущество, ибо мы заранее узнали об их замыслах. — Глаза Корина ярко заблестели, и гордость за племянника согрела желудок Сорена. Он уже давно не видел Корина таким сильным, твердым и уверенным в себе. Почти вся жизнь молодого короля была отравлена зловещей историей его родителей, Клудда и Ниры. Он был воспитан самой жестокой матерью, которую только может представить себе сова, поэтому лучше многих знал, что такое тирания. Повернувшись к тупику, Гвиндору и Бесс, стоявшим плечом к плечу у стены дупла, король Корин торжественно объявил: — Вы трое проявили беспримерную отвагу и мудрость. Крепыш вытаращил глаза и разинул клюв. Мудрость? Неужели король назвал его мудрым?! — Каждый из вас был готов действовать, полагаясь на свой страх и риск. Ты, Гвиндор, благодаря своей близости с волками сумел узнать голос моей близкой подруги Джильбаны и, даже не зная, о чем она вела песнь, почувствовал, что дело очень важное. Ты понял главное: Джильбана чем-то сильно взволнована, и вспомнил, что именно так она пела в ту ночь, когда повела волчьи отряды на битву за «Книгу Крит». — Дорогая Бесс! Ты защищала уголь с отвагой настоящего воина. Ты покинула свое заветное убежище, ты впервые за много лет отправилась в совиный мир и в одиночку перелетела море Хуулмере! Мы знаем, как тяжело тебе пришлось, и глубоко благодарны тебе за твою преданность. Корин подошел к тупику. — Но больше всего мы обязаны тебе, Крепыш. Ты внимательно наблюдал за всем, что происходило в пещере, ты слово в слово запомнил состоявшийся там разговор и сразу же полетел к белым медведям. Ты нашел медведицу, которая сказала тебе: «Это дело касается сов. Лети к Ночным стражам» — и ты полетел! Ты разыскал нас и пересказал нам все, чему был свидетелем, проявив огромную мудрость и наблюдательность. Крепыш лихорадочно захлопал глазами. — Ой, ледок-холодок! Кажется, я сейчас упаду в обморок! Его коренастое, прекрасно сбалансированное тело вдруг пошатнулось, но Бубо вовремя подхватил тупика под крыло. — Держись, дружок. Дождавшись, когда Крепыш снова крепко встанет на лапы, Корин продолжил: — Давайте посмотрим, что мы имеем. У нас есть два главных вопроса. Первое — уголь. Мы знаем, что кто-то охотится за ним. Очевидно, кому-то стало известно, что уголь больше не хранится на Великом Древе. Сколько сов знают об этом? Был ли убитый сыч агентом других охотников? Пока мы не можем ответить на эти вопросы. У тебя нет никаких предположений, Бесс? — Возможно, этот сыч был одиночкой. Ведь если в деле были замешаны другие, то почему они не пришли ему на помощь? Смотрите, ведь ему удалось одурачить меня сказкой об отравлении, верно? Но если бы сыч явился во дворец с сообщниками, они могли бы без труда проникнуть внутрь, пока я… я… — Она запнулась и с усилием закончила: — Пока я провожала сыча в глаумору. — А вместо этого послала его прямиком в хагсмир! — ухнул прямолинейный Сумрак. — Вот это по-нашему! Это мне нравится. Еще как нравится. Прекрасный художественный финал. Как в хорошем романе. На последней странице все получили по заслугам! Гильфи бросила на Сумрака испепеляющий взгляд. — Да, — вздохнул Корин. — Эта глава закончена, но нам еще предстоит раздать по заслугам всем остальным героям романа. Что вплотную подводит нас ко второму вопросу. Итак, мне кажется, что Нира… — Впервые за все время разговора Корин запнулся, но тут же вновь обрел уверенность: — Нира все больше и больше превращается в хагсмару. Как это происходит, какие сложные психологические изменения влечет за собой это превращение… — Он повернул голову и посмотрел на Отулиссу в поисках какой-то подсказки или объяснения. — Это все очень странно, — заявила Отулисса. — Мы все читали о страшных хагсмарах древности. «Книга Крит» представляет собой довольно сложный теоретический трактат, в котором даны точные рецепты создания отвратительных чудовищ. Но то, что описал нам Крепыш, совершенно не похоже на результат подобных экспериментов! Это скорее регресс, возвращение к более примитивным формам. Во время битвы в каньонах мы узнали, что в определенные фазы луны, выпив отравленной воды, порочные волки, вроде членов клана Макхита, могут превратиться в верволков, тогда как другие волки оказываются совершенно невосприимчивыми к подобным воздействиям. Возможно, здесь мы имеем сходную ситуацию. Сорен задумчиво кивнул: — Очень любопытная мысль, Отулисса, однако нам нужен четкий план. Время гипотез прошло. — Ты прав, — согласилась Отулисса. — Мне кажется, — продолжая Сорен, поворачивая голову к королю, — что прежде всего нам следует позаботиться о сохранности угля. Разумеется, мы допускаем возможность того, что убитый сыч был одиночкой, решившим похитить уголь для своих личных целей, но лучше все-таки перестраховаться. — Но что это могут быть за цели? — спросил Копуша. — Возможно, он хотел обменять его на что-то или продать более важному покупателю. Может быть, при помощи угля он планировал приблизиться к Нире. — В любом случае, — подхватила Отулисса, — уголь следует как можно скорее перенести из Дворца туманов. Этот тайник перестал быть надежным укрытием. Мы не можем рисковать, убедив себя в том, что похититель работал в одиночку и на себя лично. — Я рада, что ты это сказала, Отулисса, — вздохнула Бесс. — У этого сыча были боевые когти. Я убила его одним из каменных наконечников. Но до сих пор меня бросает в дрожь при одной мысли о том, что он мог устроить пожар во дворце! В дупле воцарилась мертвая тишина. Все знали, что во Дворце туманов хранились бесценные книги, карты, документы и инструменты, благодаря которым за последние несколько лет совиный мир достиг невиданного прогресса во всех сферах культуры и технологии. — Но если мы пошлем кого-нибудь вернуть уголь на дерево, наши враги могут выследить гонца и напасть на него! — заметил Бубо. — Это верно, — медленно проговорил Сорен. Он несколько раз поморгал, и Гильфи, самая старая подруга Сорена, внимательно впилась глазами в его лицо. За долгие годы ловли углей в лесных пожарах клюв Сорена утратил свой светло-коричневый оттенок и прокоптился до черноты. Однако белые перья на его лице сохранили свой блеск, а темные глаза сверкали, как в молодости. Сорен и Гильфи настолько хорошо знали друг друга, что им не нужны были слова. Вот и сейчас Гильфи безошибочно поняла, о чем думает ее старинный друг. — Гильфи, — повернулся к ней Сорен. — Ты помнишь, как когда-то давно, в Сант-Эголиусе, мы с тобой догадались, что Гортензия на самом деле является секретным агентом в лагере врага? Помнишь, она рассказала нам о том, как попала в каньоны? — Конечно! — обрадовалась Гильфи, догадавшись, куда клонит Сорен. — Затяжной полет! — Затяжной полет? — переспросил Гвиндор. — Что? — спросил Бубо. — Как? — пролепетал Крепыш. — Затя… какой? Корин укоризненно посмотрел на Отулиссу, пробормотавшую что-то насчет крошечного словарного запаса Крепыша, а Гильфи бросилась объяснять: — Это такая особая тактика, позволяющая незаметно пробраться в какое-нибудь место. Сначала нужно дождаться пасмурного дня, когда небо затянуто тяжелыми тучами. Потом врезаешься в тучу на большой высоте — летишь вместе с ней какое-то время — и опускаешься в нужном месте. — Понимаете, к чему я клоню? — Сорен обратился ко всем собравшимся, но при этом смотрел только на Гильфи. — Завтра обещают наступление фронта осадков. Кстати, погода будет стоять просто отвратительная — проливные дожди, косматые тучи, черные, как дым лесного пожара, а также все прочие прелести. Если мы забросим во Дворец туманов трех сов с углями-живцами… — Что? — переспросил Бубо. — Нет, разумеется, вы можете брать из кузницы любые угли, которые вам приглянутся, но я не пойму, зачем вам понадобились… — Внезапно в янтарных глазах филина зажегся яркий огонек. — Уф, понял! Старая игра в поддельный уголек? — Точно! — кивнул Сорен. — Пусть поиграют в игру «угадай, у кого уголь Хуула»! У нас будет три совы, у каждой совы тубус, в каждом тубусе несколько живцов. Насколько мы знаем, по своему строению живцы практически неотличимы от угля Хуула. Только очень опытный глаз сможет отличить подделку! — Он посмотрел на Бубо, для которого, разумеется, это не составляло никакого труда. — Пусть попробуют отыскать настоящий уголь! — Блестящий план! — одобрил Копуша. — Но я все-таки выскажу еще одно соображение. Совы, которые отправятся на это задание, не должны быть… скажем так, высокими профессионалами. — Иными словами, они не должны быть членами стаи, — подвела итог Отулисса. — Правильно, — согласился Сорен. — Не члены стаи и, разумеется, не Корин. — Он помолчал и добавил: — Кажется, у меня появилась еще одна мысль. Никто из этих троих не должен знать, кто несет настоящий уголь. — Это еще почему? — ухнул Сумрак. — Потому что на задание отправятся очень молодые совы. Мы не знаем, как они себя поведут, если их захватят в плен. Кроме того, вообще всегда лучше, чтобы никто из исполнителей не знал всего задания целиком. Информацию следует разделять, в таком случае можно будет меньше опасаться разглашения. Этого требует безопасность. Допустим, если сову X захватят в плен и потребуют выдать уголь, сова X сможет с чистым сердцем сказать: «Простите, но я понятия не имею, есть ли он у меня. На задание были посланы несколько сов, и только одна из них несет настоящий уголь». — Гениально! — восхитился Копуша. — Это спутает карты нашим врагам. — Именно этого мы и добиваемся, — кивнул Сорен. — Я думаю, — продолжал Копуша, — что гонцов следует выбирать из сов, работающих в двух клювах одновременно. Таких сов было немного даже среди Ночных стражей. Только наиболее одаренные и смышленые юные совы распределялись сразу в два клюва, обучаясь двум профессиям одновременно. В свое время Сорен и Отулисса были именно такими совами. — В таком случае выбор очевиден — Фритта и Венцель, — сказала Отулисса. — Они оба вполне смогут справиться с заданием. — А третий гонец должен быть постарше, чтобы приглядывать за молодыми, — вслух подумал Сорен. — Нам нужен кто-нибудь опытный. — Может быть, Руби? — спросил Корин. — Ее, конечно, не назовешь непрофессиональной, однако вне острова ее знают гораздо меньше, чем остальных членов стаи. Кроме того, она летает лучше всех на свете. — А вдруг ее узнают? — встревожился Сумрак. — Она же такая заметная — маленькая и рыжая. — Никто ее не узнает, если мы выкрасим ей перья молочниковым соком, смешанным с настоем погадок, — прошипела Октавия, очень старая и очень тучная домашняя змея, незаметно вползшая в дупло. — Что? — хором переспросили сразу несколько сов. Клив задумчиво склонил голову набок. — Разумеется, вы правы! Я слышал о таком способе. Краска. В очень слабых дозах это средство используют для борьбы с желудочными отравлениями. Оно вызывает сильную отрыжку. — Вы полагаете, Октавия, — пробормотал Сорен, поворачиваясь к слепой змее, которая уже успела свернуться в довольно толстое колечко на полу дупла, — что Руби сможет выкрасить свое оперение в другой цвет? — Разумеется, и никто ее не узнает, — прошипела Октавия и добавила: — По крайней мере, по перьям. — Любопытная мысль, — пробормотал Копуша. Сорен повернулся к нему. — По-моему, мысль блестящая! Руби — это как раз то, что нам нужно. Кроме того, у нас уже есть Фритта и Венцель — молодые и очень талантливые совы. Фритта немного постарше и поопытнее, зато Венцель великолепно разбирается в метеорологии и, самое главное, наделен богатым художественным воображением. — Никак не пойму, причем тут художества, — пробурчал Сумрак. — А кто совсем недавно восхищался художественным финалом драмы во Дворце туманов? — усмехнулась Гильфи. — Когда Бесс отправила мохноногого сыча в хагсмир вместо глауморы? — А, так это я! — обрадовался Сумрак. — Значит, решено. Фритта, Венцель и Руби отправятся во Дворец туманов и устроят нашим врагам игру в угадайку. — А теперь давайте подумаем, куда они должны будут доставить настоящий уголь? — задал вопрос Корин. — Прежде чем мы перейдем к этому вопросу, — начал Сорен, — мне хотелось бы остановиться еще на одной части плана. Если за нашими гонцами кто-то погонится, хорошо было бы узнать, кто это будет. Главная прелесть надвигающейся непогоды заключается не только в том, что она станет отличным укрытием для затяжного полета гонцов, но и в том, что она столь же прекрасно скроет наблюдателей. То есть нас. — Нас? — переспросил Сумрак. — Да. Я хочу спрятаться под покровом тучи и проследить как за нашими гонцами, так и за теми, кто захочет на них напасть. — Но ты же сам сказал — туча будет служить тебе укрытием. Как же ты сможешь что-нибудь увидеть сквозь нее? — спросил было Сумрак, но тут же сам понял ответ. — Я не увижу. Я услышу, — ответил Сорен. Разумеется, ведь Сорен, как мы знаем, был сипухой. Всем известно, что амбарные совы отличаются несравненными слуховыми способностями, намного превосходящими возможности любой другой совы. — Я сразу узнаю звук крыльев Ниры. Неужели вы забыли, сколько раз нам приходилось встречаться с этой совой в бою? — Слишком много, — вздохнул Копуша. — Но мне нужны еще по крайней мере две сипухи в помощь. Я подумал об Эглантине и Фионе. Конечно, Фиона совсем молода, но слух у нее — дай Глаукс каждой сипухе! — А теперь давайте перейдем к самому главному вопросу. Куда мы спрячем уголь? — спросил Корин, и все, как по команде, повернули головы к королю. Корин был настоящим угленосным монархом, а следовательно, решение о месте хранения угля мог принять только он один. В дупле воцарилось долгое молчание, а затем Корин снова заговорил: — Я размышляю над этим с того самого времени, как мы начали говорить об игре в угадайку. «А на самом деле я задаю себе этот вопрос гораздо дольше, чем вы можете себе представить!» — грустно добавил он про себя, а вслух продолжил: — Если трое наших гонцов сумеют благополучно вынести уголь из дворца, нам нужно будет спрятать его где-нибудь в надежном месте. — Корин посмотрел на Тенгшу, безмолвно сидевшего в темном углу дупла. — Я решил перенести уголь в Серединное царство… на гору Времени. — Даже не знаю, что тебе сказать, Корин, — замялся Тенгшу. — Я не вполне уверен в том, что это будет правильный шаг. Ты ведь и сам понимаешь, что этот уголь… — он помедлил, подбирая нужное слово: —…есть не что иное, как невероятно могущественный предмет, дошедший до нас из времен глубокой древности. — Да, — кивнул Корин. — Тео сражался крыло о крыло с Хуулом, когда тот нырнул в кипящее жерло вулкана и достал оттуда уголь. И это наиболее важная связь не только между временем легенд и современностью, но и между нашими хуульскими царствами и вашим, Серединным, ибо Тео первым нашел дорогу к вам, Тенгшу. Однако Корин сказал далеко не все, что лежало у него на сердце. Дело в том, что Тео был так называемым «мирным желудком», питавшим отвращение к любым войнам. Закончив свою службу у короля Хуула, он попытался улететь как можно дальше от жестокости современного ему хуульского мира и добрался до Серединного царства. Корин испытывал к углю Хуула примерно те же чувства, которые Тео испытывал к боевым когтям. Однако он был королем, а значит, не мог никуда улететь от своего долга. Зато он мог отослать уголь как можно дальше от своего мира — по Реке ветра, в Серединное царство. Сорен пристально наблюдал за своим племянником. «Он страшно хочет избавиться от этого угля. И тем не менее он — подлинный король, — думал он. — И он поступил очень мудро, связав уголь с Тео». — Я должен посоветоваться с Хритом и спросить, захочет ли он принять этот уголь, — поморгав, ответил Тенгшу. — Ты можешь отправиться прямо сейчас? — прямо спросил Корин. — Да. — А я в таком случае полечу потолковать с Руби, Фриттой и Венцелем, — поднялась Отулисса. — Гхм… Постой, Отулисса, не уходи, — остановил ее Сорен. На этот раз он нерешительно замялся, не зная, как перейти к делу. Потом откашлялся и сказал: — Может быть, Бубо, Сумрак, Копуша и Гильфи полетят поговорить с Фриттой и Венцелем? Совы изумленно вытаращили глаза на Сорена. — Но нам нужно обсудить еще один очень важный вопрос! — Вот именно, мы должны поговорить о слухах по поводу хагсмаров, — прошептал Корин. — Мы надеемся, что это всего лишь слухи, — вздохнул Сорен. — Но не можем полагаться на это. Ты же сам говорил, что у тебя было видение, в котором ты видел Ниру и Стригу в ледяной пещере? Мы должны немедленно проверить, в чем там дело. Я хочу попросить Клива и Отулиссу отправиться на разведку в Северные царства. Казалось, Отулисса вдруг стала в два раза больше. Ее перья распушились. Впервые после того, как она была ранена, к ней обратились с такой серьезной просьбой! Тенгшу, уже выходивший из дупла, вдруг замешкался, повернулся к Кливу и еле заметно моргнул. В ответ Клив тоже прикрыл глаза. Внимание всех сов было сосредоточено на Сорене, уже начавшем излагать свой план, поэтому никто не заметил этого быстрого обмена взглядами. Никто, кроме тупика. «И что все это значит, хотелось бы мне знать? Я, конечно, не слишком умен, но понял: сейчас кое-что было сказано без слов. Подан какой-то сигнал. Клянусь своим жалким умишком». Тем временем Сорен продолжал: — Я хочу организовать отборный отряд посланников, которые будут связываться со всеми Ночными стражами, посланными на задание, чтобы вовремя получать от них всю нужную информацию, все сведения об успехах и неудачах. Поэтому, когда закончите говорить с нашими гонцами, возвращайтесь сюда, в это дупло. Будем планировать дальнейшие действия... ...Через полчаса Сумрак, Гильфи, Копуша и Бубо вернулись в дупло. Сорен устало поднял голову. — Мы только что закончили. — Очень хорошо, — кивнул Корин. — Теперь мы все снова вместе. — Он посмотрел на своего дядю и попросил: — Введи их в курс дела, Сорен. Сорен повернул голову к Отулиссе: — Отулисса и Клив отправляются в Северные царства, — заявил он и быстро объяснил друзьям задачу разведывательной миссии, порученной этой паре. Отулисса и Клив должны будут побеседовать со всеми животными, которых только увидят, от пестроперых до краалей и белых медведей, чтобы разузнать все, что только можно, о синей сове и косматой сипухе, похожей на ворону. — А еще, — добавил он, понизив голос, — они должны будут спрашивать всех о том, не появлялись ли в Северных царствах какие-нибудь необычные яйца. Кроме этого, мы решили организовать отряды посланцев. Их возглавят Мартин, Серебряк, Лучик и Клевер. Клевер был сипухой. В отряде непременно должна была быть хотя бы одна сипуха с ее невероятным слухом. Все остальные совы были преданными стражами, отличными бойцами и умели быстро летать, не чувствуя усталости. — Давайте назовем этих сов отрядом Джосса, в честь знаменитого гонца из легенд, — сказал Корин, не поворачиваясь и не отводя глаз от огня, пылавшего в жаровне. Сорен посмотрел на широкую черную спину своего племянника. Разумеется, он тоже помнил, что Джосс был прославленным гонцом легендарного времени, времени Хуула и Тео. «О чем думает Корин? Да, мы все знаем, что столкнулись со страшной опасностью, но почему меня не покидает ощущение, что для Корина это все значит намного больше, чем для нас? Чего он не договаривает?» — думал Сорен. А Корин продолжал смотреть в огонь. Он был огнечеем и почти год назад увидел в пламени очага ледяную пещеру, в которой стояли две совы. Уже тогда Корин понял, что это был Стрига и его мать, Нира. Однако отражавшиеся в огне образы редко бывали четкими и почти никогда не заключали в себе всей информации. Подобно встрече со скрумами, они вызывали больше вопросов, чем ответов. Но сейчас, глядя в огонь жаровни, Корин увидел фигуры семерых сов. Одна из них летела далеко справа, вторая — чуть ниже, зато остальные пятеро двигались плотным строем, крыло к крылу. Корин повернулся к своему дяде и тихо сказал: — Лучший в мире клюв. Он станет желудком операции «Затяжной полет». Сорен вернулся в свое дупло. Молочный свет утра заливал его уютное гнездышко. Пелли и три Бэшки крепко спали. Он посмотрел на свою спящую семью. «Если Стрига и Нира одержат верх…» Сорен попытался заставить себя выбросить эту мысль из головы, отделаться от страшного воспоминания об этих двух совах. Ему было что терять. И даже слишком много. «Слишком много», — кажется, так сказал Копуша, отвечая на вопрос о том, как часто они сталкивались с Чистыми? Сорен и сам не раз задавался вопросом о том, сколько же раз ему приходилось сражаться и воевать. С самого детства он оказался втянутым в бесконечные войны с проклятым воинством Ниры. Впервые это случилось давным-давно, когда он спасал своего любимого наставника Эзилриба из Дьявольского треугольника. А потом он уже сбился со счета…       Сцена переменилась... Сорен моргнул. Он до сих пор не мог поверить в то, что они с Гильфи оказались втянуты в столкновение. Трясущийся от страха Венцель каким-то чудом сумел вернуть себе способность летать и вновь заработал крыльями, однако момент был уже упущен. Теперь все трое Ночных стражей оказались зажаты под сдвоенной тенью Филиновых ворот. Три пещерные совы грозно наступали на них, выставив вперед боевые когти с горящими на них углями, похожими на красные глаза самого хагсмира. Сорен был в смятении. Им осталась всего половина пути до Волчьего клыка! Они бы давно были там, если бы Венцель не сбился с дороги! А что, если у Венцеля настоящий уголь? Сорен всем желудком надеялся, что это не так. Глаукс всемогущий, сделай так, чтобы Руби или Фритта благополучно доставили уголь на Волчий клык! Потому что здесь ситуация сложилась самая угрожающая. Числом противники были равны, но вот силами — нет. Пещерные совы крупнее сипух и вчетверо больше маленькой Гильфи. — Что у тебя в сумке, малый? — спросил Тарн. Сорен сразу узнал его. Тарн был архитектором и главным строителем огромного подземного лагеря, который Чистые вырыли в пустыне Кунир перед битвой в Серединном царстве. Недавно Нира назначила эту пещерную сову своим первым заместителем в армии Чистых. Интересно только, на кого он работал сейчас — на себя, на Ниру или на кого-то еще? Не успел Сорен как следует задуматься над этим вопросом, как откуда-то с вершины Филиновых ворот раздался незнакомый голос: — Эй, а он не синий. — Ага, а другой-то с ним — не сипуха, — прогудел второй голос. — Значит, это не старуха Нира. Пятеро сов изумленно запрокинули головы, стараясь понять, откуда доносятся голоса. И только Сорен рывком опустил голову. Нужно нанести удар прямо сейчас, пока пещерные совы отвлеклись! Расправив крылья, он ринулся вперед, пока остальные продолжали всматриваться в темноту. — Давай, сова! — проухал невидимый голос с высоты. «Невероятно!» — пронеслось в голове у Сорена. В следующий миг серебристый вихрь ринулся вниз с вершины Филиновых ворот и обрушился на ближайшую пещерную сову, которая от неожиданности кубарем покатилась по воздуху. «Лучше подняться повыше!» — решил Сорен. Там, над воротами, замелькал еще один серебристо-серый ураган, а потом над Филиновыми воротами загремела залихватская дразнилка, исполняемая на два голоса: Эй, постой! А ты кто такой? С виду не синий и не сипуха — Значит, не Стрига и не старуха. Голые лапы, редкие перья — Да это же Тарн, старухин подмастерье! Я слыхал, что Чистые его считают гением? Они же там тупицы, все без исключения! Среди дурачья и Тарн сойдет за шишку, А так этот олух — просто пустышка, Такой же мерзкий, как старый Клудд, Косточки которого и чайки не клюют! Откуда тут взялся Сумрак? Нет, даже два Сумрака! На миг Сорену показалось, будто вокруг него замелькала целая стая бородатых неясытей, а потом Венцель поразил его еще больше. Выхватив откуда-то кисточку, он в безумном порыве бросился прямо к Тарну и поджег свое оружие от его боевого когтя! «Да этот малый настоящий гений! Или безумец, — подумал Сорен. — Но откуда взялись эти неясыти? И кто они такие?» Однако с появлением двух таинственных неясытей расклад сил сразу изменился в пользу Ночных стражей, тем более что Венцель уже успел поджечь вторую кисточку и передать ее самому крупному из двух неожиданных помощников. Гильфи бросилась вниз и перехватила в воздухе щепку, отвалившуюся от одной из кисточек. Сорен знал, что его маленькая подруга несравненно владеет огненным оружием. Тем временем неясыти хором грянули новую, поджигательную, песню: Раз-два, поджигай — да сам не обожгись! Ну, братишка, полетели — да поторопись! Поджарим пещерную сову на обед, Такой отбивной не едали сто лет! Ты погляди, как он удирает — Только голая гузка мелькает! Ну-ка, подбавь огоньку, братишка — Пускай заплачет пещерный трусишка! — Эй, Клетус! — закричал один из неясытей. — Дай-ка мне веточку, а то моя совсем прогорела! Описав головокружительный вираж, он заскользил по воздуху, вне досягаемости от огненных когтей своего противника, а потом одним страшным ударом опрокинул его вверх тормашками. Пока сова бешено размахивала крыльями, пытаясь вернуть себе равновесие, Гильфи бросилась вперед и молниеносным движением подожгла ей хвостовые перья своей щепкой. Пещерная сова вспыхнула, как костер. Этого оказалось достаточно, чтобы ее товарищи ринулись наутек, рассекая воздух бесполезными огненными когтями, ставшими причиной их поражения. Сорен, Гильфи и Венцель в изнеможении опустились на землю. — Это я во всем виноват, — прошептал Венцель. — В этом ты прав, — устало ответил Сорен. — Но ты отлично сражался и ни разу не выпустил из лап тубус. Затем он повернулся к неясытям и спросил: — Кто вы такие? — Я Клетус, — ответил тот, что был поменьше. — Клетус? Это твое имя? — Мое, а чье же еще? — ухнул незнакомец и обернулся к другой неясыти. — Братец Тавис, ты, часом, не знаешь какого-нибудь другого Клетуса? — Нет, братец Клетус. Не слыхал про таких. — Скажите, пожалуйста, вы, случайно, не заканчивали суровую школу сиротства? Тот, кого звали Тавис, с сомнением покачал головой. — Нет… нет, не совсем. Мы получили отличное воспитание, пока… — Он осекся и замолчал. — Пока что? — Пока однажды ночью мы с братцем Клетусом не отправились поохотиться для нашей мамы. Понимаете, она в то время высиживала яйцо, из которого очень скоро должен был появиться птенец. Наш отец к тому времени уже умер. Его убил один из ранних предводителей Чистых. — Тот, что был задолго до Металлического клюва, — пояснил Клетус. — Вы слышали о Металлическом клюве? Сорен кивнул. — Ну, так вот, — продолжал Тавис, — когда мы вернулись, наша мама исчезла. В гнезде валялась расколотая скорлупа. Наверное, птенец появился на свет. — Мы так и не узнали, что там произошло, — закончил Клетус. — Через несколько ночей мы нашли тело нашей мамы. Но нам так и не удалось обнаружить никаких следов птенца. Он просто исчез. Возможно, его убили. Тавис снова взял слово: — Тогда времена были страшные, сами, небось, помните. Проходу не было от сов из Сант-Эголиуса. Мы были еще совсем молоды, вот и решили зарыться под землю. — В буквальном смысле! — вставил Клетус. — Вот-вот. Полетели в пустыню Кунир и жили там в заброшенных подземных туннелях. — Теперь понимаете, почему мы так ловко отделали этих уродов? Мы отлично знаем все повадки пещерных сов. И еще мы слышали про этого Тарна. Дрянная сова, позор своей семьи. — Мы все время думали, что случилось с тем птенцом, нашим братом или сестрой. Но так никогда и не узнали, — грустно добавил Тавис. Сорен и Гильфи в немом изумлении уставились друг на друга. Сходство было не просто поразительным, а совершенно неоспоримым — храбрость, юмор, болтливый клюв! И, разумеется, характерные боевые навыки — сразу видно, что эти два молодца тоже прошли обучение в печально известной суровой школе сиротства, о которой без устали вспоминал их лучший друг Сумрак! — Кажется, я знаю, что случилось с тем птенцом, — негромко сказал Сорен. — Знаешь? — хором выпалили ошеломленные неясыти. — Он жив. — Он жив! — радостно завопили братья и так распушились от радости, что стали похожи на две серые луны в ветреную ночь...       Сцена переменилась... Одна за другой совы спускались из быстро несущихся туч в клочья тумана, клубившегося над высокой скалой, волчьим клыком выступавшей из воды на западном берегу Бескрайнего моря. В эту ночь скала была почти полностью скрыта туманом. «Любимая погодка Эзилриба», — подумал Сорен. Ему, к счастью, не нужно было видеть сквозь густую завесу мглы, чтобы найти Волчий клык. Крутя головой в разные стороны, напрягая и расслабляя лицевые мышцы, он по малейшим оттенкам грохота волн, разбивавшихся о каменную преграду, мог вычислить точное местоположение скалы. Кроме того, с ним была Гильфи, лучший навигатор Великого Древа. Гильфи умела ориентироваться в отсутствии звезд и солнца. Она без труда летала в любую погоду и даже в самую темную ночь, когда все остальные птицы сбивались с пути, Гильфи могла с точностью сказать, в скольких румбах они пролетают от левого когтя созвездия Малого енота. Спустившись чуть ниже, Сорен с облегчением услышал шорох ветра, перебиравшего совиные перья. Слава Глауксу, остальные гонцы были уже на месте! Надежда вновь ожила в желудке Сорена. Он не сомневался в том, что Тенгшу получит разрешение перенести уголь в Серединное царство. Сейчас Сорена больше всего занимал другой вопрос: как бы поделикатнее рассказать Сумраку о том, что у него, оказывается, есть сразу два живых и совершенно здоровых брата. Он отговорил Тависа и Клетуса сопровождать их на Волчий клык и попросил братьев ждать на берегу отдаленного залива, где Бескрайнее море глубоко врезалось в полосу пустынного берега. Сорен чувствовал, что Сумрака нужно как-то подготовить к встрече, хотя пока совершенно не представлял, как это сделать. Тавис и Клетус согласились ждать, однако сделали это с большой неохотой, поскольку сгорали от желания поскорее увидеться со своим потерянным младшим братишкой. Когда Сорен, Гильфи и Венцель опустились на утес, то с удивлением обнаружили там не только Руби, Мартина, Фритту и Копушу, но и Тенгшу. Сорен мгновенно почувствовал отчаяние, окутывавшее скалу гуще самого густого тумана. — Что случилось? — спросил он. Тенгшу медленно покачал головой. — Нам нельзя отнести его туда? — Ты угадал, — вздохнул Тенгшу. — Теоцзы отказался принять уголь. Но это еще не все. У нас еще одна проблема, Сорен. — Ужасная, — прошептал Мартин. — Какая? Говорите же! — дрожа от нетерпения, выкрикнул Сорен. Желудок его бешено содрогался от волнения. — Еще несколько мятежных сов тайком сбежали из дворца Панцю, — сказал Тенгшу. — Что? — вытаращил глаза Сорен. — О чем ты говоришь? И Тенгшу быстро посвятил его в курс дела. Сорен слушал и молча кивал после очередной ужасной новости. Теперь и ему начало открываться то, о чем уже знали Корин, Клив и Отулисса. Когда Тенгшу закончил свой рассказ, Сорен медленно проговорил: — Значит, теперь у нас не только нет надежды спрятать уголь в безопасном убежище в горах Серединного царства, но нам угрожает опасность из самого этого царства! Мятежные драконовы совы, скорее всего, завербованы Стригой, который, как мы знаем, заключил союз с Нирой! Совы мрачно кивнули. — Что может быть хуже? — прошептал Сорен. В следующее мгновение с небес на скалу спикировала Примула с зажатым в клюве сообщением. — Это срочно! — выпалила она, подавая письмо Сорену. — Это шифровка. Гильфи, ты читаешь шифр быстрее, чем я. Они поспешно развернули сообщение, а затем Тенгшу и Копуша взяли его за оба конца, а Гильфи зависла в воздухе над текстом. — Это от Корина. Так, хорошая новость заключается в том, что Корин, по каким-то своим причинам, требует, чтобы мы ни в коем случае не уносили уголь на гору Времени в Серединном царстве, но… — Она резко замолчала. — Что но? — не выдержал Сумрак. Обычно светлые глаза Гильфи потемнели. — Он пишет о том, что скоро на свет должны появиться птенцы хагсмаров. Это случится в ночь лунного затмения. Для предотвращения катастрофы Корин хочет использовать уголь в качестве приманки, чтобы наши враги, погнавшись за ним, оставили яйца без присмотра, позволив нам уничтожить их. — Ну конечно! — вскричал Тенгшу. — Теперь я понял, зачем драконовы совы прибыли сюда! — Он замолчал, но никто из друзей не произнес ни слова. — Понимаете, драконовы совы совсем не умеют сражаться, зато их можно использовать для гораздо более опасного дела. — Для какого? — прошептал Сорен. — Для высиживания яиц, — резко ответил Тенгшу. — Для высиживания будущих хагсмаров, для возрождения темнодейства. Об этом говорится во второй части «Книги Тео», озаглавленной «Обскура, или Смутное». Возможно, сказано не слишком ясно, но эта часть не зря носит название смутной. Читать ее — все равно, что беседовать со скрумами — сплошные намеки и темные места, допускающие множество толкований. Но там есть загадочный фрагмент, в котором говорится о времени, когда хагсмары могут вернуться. В вялых мускульных желудках драконовых сов зреют дремлющие семена… — Хагсмаров, — закончил Копуша. — Значит, вы полагаете, что драконовы совы являются потомками хагсмаров из царства Ниртгар, о которых мы читали в старинных легендах? — Никто не может знать этого наверняка, — уклончиво ответил Тенгшу. — Тео знал, — возразил Копуша. — Возможно, — тихо проговорил Тенгшу. — Он посулил им вечную власть, роскошь и богатство и с помощью этой приманки заманил их во дворец Панцю. А теперь Корин хочет использовать уголь в качестве такой же приманки, чтобы не допустить нового появления хагсмаров, — сказал Сорен. — Очень похоже, — кивнул Тенгшу. — Так он и пишет, — подтвердила Гильфи, не сводя глаз с зашифрованного сообщения. — Но тут есть еще кое-что. Корин хочет выслать в Ледяные когти захватотряд. — Захватотряд? — переспросил Сумрак. — То есть отряд истребителей? — Да. Чтобы уничтожить яйца. — Но кто войдет в этот отряд? — спросил Сумрак. — Здесь об этом не сказано. Корин пишет, что сам примет решение по этому вопросу. Но это явно не мы. Нам приказано немедленно лететь в Даль, к вулканам Священного кольца. — Ладно, только нам нужно сделать небольшую остановку у залива, — сказал Сорен. — Но это совсем не по пути, кроме того, ветер встречный, и мы можем сильно задержаться! — возразил Копуша. — Нет, я настаиваю. Более того, я уверен, что эта остановка очень поможет нашему общему делу, — ответил Сорен, думая о двух бородатых неясытях. Насколько он мог судить, Тавис и Клетус великолепно летали, и ни силой, ни ловкостью не уступали своему брату Сумраку. Ночным стражам очень пригодится такая помощь... ...Ветер снова усиливался. Дождь и град хлестали черное небо, а впереди, в Дали, молнии полосовали ночь, и всполохи вулканов разгоняли тьму. Но в защищенном от ветров заливе, где Бескрайнее море впервые вгрызается в береговую линию Дали, происходило трогательное воссоединение семьи. Три бородатых неясыти сидели на скалистом выступе. Все трое не могли вымолвить ни слова, желудки их бешено трепетали. Двое старших не сводили глаз с лица своего брата, которого они считали навсегда пропавшим. А Сумрак растерянно хлопал глазищами. — Я думал, что был единственным птенцом. Я думал, я был один! — А мы думали, что ты погиб… вместе с мамой. — Я? Погиб? — завопил Сумрак. — Но я… честное слово, я никогда не думал… Я и мечтать не мог, что у меня есть брат — да не один, а целых два брата! Я… Я… — пролепетал он. — Я не один! — Он изумленно затряс головой, а потом вдруг сорвался с места и ракетой взмыл в воздух. — Я не один! У меня есть два брата! На какой-то миг весь мир расцвел радостью, переполнявшей этих трех сов. Братьям Сумрака пришлось снова пересказать историю их чудесной встречи с Сореном, Венцелем и Гильфи. — Мои братья надрали хвост Тарну, этому позору пещерных сов! — в совершенном восторге заорал Сумрак. — Мы давно знаем и его, и его гнусные делишки. Мы ведь много лет прожили в пустыне, — пояснил Тавис и, обернувшись к Копуше, добавил: — Не обижайся, дружище, но мы умеем рыть норы не хуже любой пещерной совы! — Но нас они ни за что не заполучили бы! — добавил Клетус. Сорен, Гильфи и Копуша удивленно вытаращили глаза. Наконец Сорен спросил: — Кто не заполучил бы? О чем вы говорите? — О Чистых и об этой синей сове. Они ведь уже Глаукс знает сколько времени вербуют сов в свою армию! — Ч-что? — ахнул Сорен. — Но как? Ведь у Ниры ничего нет! Что же она может пообещать рекрутам? — Новое царство, — небрежно ответил Тавис. — Что? — подлетела к двум неясытям Гильфи. — Новое царство? Но какое? И где? — То самое, которое называется Серединным. Говорят, оттуда прилетела эта синяя сова, которая называет себя Стригой. Этот Стрига пообещал нашим дуракам дворец, набитый драгоценностями, слугами и всякой роскошью. И власть, само собой. — Он использовал ту же тактику, при помощи которой Тео когда-то выманил хагсмаров из Хуульского мира, — медленно проговорил Сорен. — Но почему мы до сих пор ничего об этом не слышали? Почему наш лазутчик в Кунире ничего нам не сообщил? — Лазутчик? Это который? — спросил Клетус. — Уж не та ли пепельная сипуха? — Да-да, конечно! Его зовут Кайлор. — Они подкупили вашего Кайлора, — ответил Тавис. — И сколько же их теперь? — спросил Сорен. Братья переглянулись и захлопали глазами. Потом покрутили головами в разные стороны. — Ну хотя бы приблизительно, — попросил Копуша. — Да как сказать… Сотен девять или около того. — Что? — хором охнули совы и мгновенно съежились. — Но в любом случае, не многим больше тысячи! — Спасибо, утешили, — пролепетала Гильфи. — А нас, по самым благоприятным подсчетам, не больше пяти сотен! — А теперь они все несутся в Даль, чтобы сцапать уголь! — заорал Сумрак. — Спокойно, спокойно! — взмолился Сорен. В этот момент прибыл гонец. Это была молодая сипуха по имени Клевер. — Ох, еле вас отыскал! — устало пропыхтел он. Друзья заметили, что нежная бахромка на маховых перьях гонца совсем растрепалась. — Я искал вас на Волчьем клыке, но потом услышал хлопанье крыльев в этом направлении. — Что случилось? У тебя новое сообщение? — Дайте отдышаться! — Прошло не меньше полминуты, прежде чем Клевер пришел в себя. Все это время Гильфи заботливо разглаживала клювом его перышки, по-видимому, это занятие успокаивало ее. — Ну ладно. Вражеские войска выступили из пустыни Кунир в Даль. Они будут здесь в течение двух ночей. — Есть какие-то сведения о вражеских действиях в Северных царствах? — Пока никаких. Но силы наших союзников уже начали собираться, — ответил Клевер. — Но если мы предполагаем, что наши враги дислоцированы в Ледяном дворце, то почему их там не видно? — задумчиво проговорил Копуша. — Они же должны выступить, увидев войска наших союзников в Северных царствах! — Не обязательно, — возразила Гильфи. — Возможно, они все заняты высиживанием собственной армии — армии хагсмаров! — Об этом я не подумал, — пробормотал Копуша. — Ходят слухи о том, что Нира покинула Северные царства и полетела на юг, к сборному пункту своих войск, откуда они все вместе отправятся в Даль. Скорее всего, Стрига тоже полетит с ней во главе подразделения драконовых сов и… — Клевер осекся, словно ему было трудно даже произнести эти страшные слова. — И хагсмаров. Они будут готовы к бою через несколько часов после появления на свет. Всего за несколько минут до прибытия Клевера Сорен призывал товарищей сохранять спокойствие, но теперь его собственный желудок пришел в полное смятение — он содрогался, бурлил и клокотал, словно в разгар шторма. Сорен сглотнул подступившую к горлу желчь. Потом крепко сжал клюв и зажмурился. Соберись! Соберись немедленно! Какая-то мысль замелькала в его мозгу… Члены стаи молча смотрели на Сорена. Они сразу узнали эту позу — клюв стиснут, глаза зажмурены, голова вращается мелкими кругами, словно Сорен к чему-то прислушивается. Только прислушивается он не к звукам, а к мыслям и воспоминаниям. — Гаретова твердь, — отчетливо произнес Сорен. — Гаретова твердь! — повторила Гильфи. — Крепость, прославившаяся в битве Малого Хуула, когда Стрикс Струма… Но это было много лет назад. — Да! — глаза Сорена заблестели. — Твердь практически непреодолима. Вспомните, перед битвой Малого Хуула стало известно о вторжении врага из лиги Ледяных когтей. Войска Северных царств были тогда в меньшинстве, но им удалось разбить огромную вражескую армию, заманив их в узкий проход Гаретовой тверди. Это было одно из самых грандиозных сражений во всей истории Хуульского мира! — И мы можем сделать то же самое, что сделала Стрикс Струма — использовать природный рельеф! — О каком рельефе вы говорите? — спросила Руби. — Вышины! — хором выпалили Сорен и Гильфи. Гильфи лихорадочно заговорила: — Мы можем сделать то же самое, что сделали совы в битве Малого Хуула — мы блокируем проход к Священному кольцу! Зажмем врага между двумя вышинами, в самом узком месте воздушного коридора, и будем поочередно истреблять каждую новую волну натиска. В таком тесном пространстве у них не будет места для маневра! — Руби! — Сорен обернулся к короткоухой сове. — Да! Сорен слегка вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к тому, что красновато-рыжая Руби вдруг превратилась в обесцвеченную блондинку. — Отнеси это сообщение Корину, он сейчас должен быть где-то в районе Священного кольца вулканов. — Какое сообщение? — Всего два слова: Гаретова твердь. Никакого шифра. Он поймет, что я имею в виду. Корин изучал историю, он прочел все, что только было написано о битве Малого Хуула. Руби сорвалась с места и вихрем унеслась в ночь. Вероятно, это был самый быстрый полет совы в такую ненастную погоду. Сидя на верхушке западной вышины, спиной к наступающим армиям врага, Корин осматривал свои войска. Стая расположилась вокруг него. Корин не сводил глаз с суровой земли, лежавшей между вышинами и Священным кольцом вулканов. В распоряжении Корина, как уже говорилось, было всего пятьсот сов. Но к нему безостановочным потоком стекались подкрепления от других птиц и зверей, населявших Хуульский мир. Истребителей Стрикс Струмы не нужно было посвящать в детали предстоящей операции у Гаретовой тверди. Им ли не знать боевую стратегию, разработанную прославленной основательницей этого полка, знаменитой Стрикс Струмой! За истребителями Стрикс Струмы виднелись бойцы Жар-дружины, за ними шли боевые соединения из Северных царств — Ледяные клювы, дивизия Глаукса быстрокрылого и дивизия Кильских змей, которые сражались, сидя на широких совиных спинах. За бойцами Глаукса быстрокрылого были дислоцированы объединенные силы краалей и пестроперых под командованием мадам Плонк. Следом широкой белой рекой тянулись спины белых медведей. А дальше, серым кольцом замыкая союзное воинство, стояли строгие боевые порядки волков из Дали. На этот раз волки были разбиты на так называемые фирнгисы, состоявшие из двенадцати волков каждый. Фирнгисы специально предназначались для молниеносных и неожиданных атак. В целом это было совершенно невероятное скопление самых разных существ. Никогда еще столь разные создания не собирались воедино, чтобы сражаться в одном строю. Но смогут ли животные, живущие на земле, победить в бою сов, парящих в небе? Кто знает… Полк вырастал за полком, так что все пространство между вратами и вулканами превратилось в сплошную массу животных из всех уголков Хуульского мира. Корин посмотрел на подразделение, которое только что привел Док Яроклюв, и вытаращил глаза. Вороны! В следующий миг Корин широко разинул клюв, увидев белое оперение чаек. Наклонившись к Сорену, он негромко прошептал: — Я сплю, или это действительно те птицы, о которых я подумал? И они будут сражаться вместе с воронами? — Выходит, что так. Я уже слышал о том, что Доку удалось завербовать чаек. Вороны и чайки будут сражаться вместе, и называются они теперь Черно-белая бригада. Но между собой чайки называют свое подразделение просто «Шмяк». Видишь ли, они специализируются на помётных атаках. — Сорен помолчал и фыркнул: — И это именно то, о чем ты сейчас подумал! — Великий Глаукс! — прошептал Корин, а затем громко обратился к своим войскам: — Совы, волки, медведи, вороны, чайки! Угленосы, кузнецы, пестроперые и краали! Наступил великий момент в истории всего нашего Хуульского мира. Сегодня мы забыли все то, что разделяет нас, и собрались здесь, чтобы сражаться вместе. Ибо кем бы мы ни были, нас объединяет честь, достоинство и свобода. Поэтому неважно, шерсть на нас или перья, летаем мы по небу или ходим по земле. Вы пришли сюда, потому что хотите защитить свои берлоги, гнезда или ледяные пещеры, и не желаете никакой иной земли! — Он помолчал и посмотрел в небо. Буря утихла, небо прояснилось, и невероятное зрелище стало проступать из клочьев тумана. В ночи показалась пунктирная линия ярко-белых пятен, украшенных рыжими мазками. — Великий Глаукс! — ошеломленно ахнул Корин. Более пятидесяти тупиков снизились к земле и плотным строем опустились в первых рядах армии, как раз под тем местом, где сидел Корин. — Прибыли для несения службы, ваше величество! — лихо отрапортовал Крепыш Пятнадцатый. При этом из клюва у него вывалилась мороженная рыба. Корин кивнул и продолжил свою речь: — Вы все пришли сюда, — заговорил он, глядя прямо в глаза Крепышу. — Вы сделали это, потому что вы умные, храбрые и гордые существа, верные и добрые создания, не желающие уступать свой мир жестоким захватчикам. Многим из нас суждено погибнуть. Да, это так. Но пусть смерть не страшит нас! Рано или поздно она придет к каждому. Я знаю, что все боятся перед первой битвой. Если кто-то говорит, что ему не страшно, то он лжет. Настоящий герой — этот тот, кто идет в бой, преодолев свой страх. Это и есть истинная отвага. Ибо не бывает храбрости без страха. Мы все — кузнецы своей отваги. Мы добываем драгоценный металл мужества из грубой руды природного страха. И мы преобразим свой страх — и самих себя. И спасем наше царство! Мы зажмем врага между двумя вышинами Горячих врат. А затем мы, волна за волной, ринемся на Чистых и не выпустим их отсюда живыми. Война будет кровавой. Вам предстоит пролить кровь врага — или он прольет вашу. Нас мало, их много, по сегодня на суровой земле Дали мы оставим потомкам пример мужества, которого еще не бывало в долгой истории Хуульского мира. И когда вы будете седыми и старыми, когда станете бабушками и дедушками, и ваши внуки — птенцы, щенята или медвежата — спросят вас, что вы сделали, вы скажете просто: «Дитя мое, я летел, бежал, скакал. Я сражался в великой Хуульской армии под началом Ночных стражей Га'Хуула». Не прошло и получаса, как небо над Далью начало содрогаться, но не от грома, а от звука тысяч крыльев, прорезающих воздух. Вражеская армия оказалась столь огромна, что казалась невероятной. Сжимая в когтях ледяные ятаганы, Корин и Сорен взлетели на вершины вышин. Прозвучал сигнал, и волки ринулись вперед, выстроившись классическими двойными бирргисами. Пусть они были вдвое ниже белых медведей, зато могли подпрыгивать на высоту двух медведей, и вот теперь лавиной врезались в волну наступающих врагов и стали отжимать их к двум вышинам, чтобы запереть там. Угленосы из Священного кольца спустились вниз, осыпая врагов ливнем пылающих углей. Небо зашипело, и алые следы углей прочертили ночную тьму. Следом, подобно огромной стене, встала на дыбы фаланга белых медведей. Своими тяжелыми лапами они сшибали наземь атакующих сов, которым удалось прорваться через заградительный угольный огонь. — Мы их сдерживаем! — заухал Сумрак. Вместе с двумя братьями они воздушным клином прорезали ветер, обрушиваясь на всех сов, сумевших улизнуть от углей и медвежьих лап. Братья без устали преследовали таких счастливчиков. — Эй, Тарн, дурак безголовый! — проорал Тавис, обращаясь к пещерной сове, возглавлявшей целую эскадрилью, прорывавшуюся к Корину. Трое братьев сражались вместе так легко и слаженно, словно делали это всю жизнь. Эй, хватай его за хвост — Хватит, отлетался! Все, допрыгался, прохвост В лапы нам попался. С этой песней братья-неясыти втроем бросились в погоню за Тарном и его эскадрильей. И не вздумайте жалеть обормота! Это даже не сова, а шлепок помета! Клюйте его, колотите его — С неба на землю швырните его! Тем временем Сорен, Руби и другие бойцы Жар-дружины, вооруженные горящими ветками, наступали на самое крупное подразделение Чистых, пытавшееся прорваться с востока. Однако на этом участке Ночным стражам не удалось добиться большого успеха. Почти половина вражеских сил смогла прорваться сквозь выставленный заслон, но когда занимающийся рассвет разлил холодное розовое сияние над свирепой яростью битвы, откуда-то издалека послышался нарастающий рев. Это мчались истребители Стрикс Струмы под командованием Отулиссы, которая, как и ее бывшая наставница и командир, летела с подветренной стороны. Истребители только что разогнали отряд врагов, ворвавшийся на склад оружия. Старая пестрая неясыть Квентин, главный квартирмейстер Великого Древа, пытался остановить врагов, но был тяжело ранен. Сорен краем глаза видел все это и слышал, как Отулисса пронзительно скомандовала: — Немедленно прислать вакуумный транспортер в оружейную! Через несколько мгновений полдюжины небесных врачей под руководством Клива были уже на месте... ...Дневные часы ползли нестерпимо медленно. В обоих враждебных лагерях измученные предводители не знали покоя. Корин горячо обсуждал что-то с дядей и остальными членами стаи. — Значит, — говорил Сорен, поворачиваясь к Хаймишу, — до сих пор у нас нет никаких новостей о захватотряде. Мы даже не знаем, добрались они до дворца или нет. — Я не думаю, что они станут посылать сообщение. Мы узнаем что-нибудь только тогда, когда увидим Намару и ее волков, плывущих через море Вечной зимы или через пролив. — То есть, нам остается только ждать, — мрачно заметил Копуша. В этот момент к ним подлетел молодой лейтенант из дивизии Ледяных клювов. Это была совка-сплюшка, с крошечными аккуратными коготками. — Послание от противника! Они предлагают провести переговоры. — Это может быть ловушка! — мгновенно насторожилась Отулисса. — Может быть, — согласился Корин. Однако ему не терпелось узнать, чего хотят враги. Возможно, пришло время начать операцию «Смертельная приманка»? Король повернул голову к Хаймишу, который с самого начала войны стал его главным советником, поскольку превосходно знал всю территорию Дали. — Мы можем выделить тебе волчью стражу для охраны. Я бы посоветовал встретиться с ними на высоком горном хребте за Горячими вратами, — посоветовал Хаймиш. — Нет, — отказался Корин. — Я возьму с собой только своего дядю, Сорена. Корин и Сорен подлетели к хребту. Нира и Стрига уже ждали их на соседнем горном выступе. — Выслушайте меня! — прокричала Нира. — Не обольщайтесь тем, что мы отвели войска за Горячие врата. Мы не отступим. Вы молодцы, что догадались отполировать ледяные щиты. Но когда солнце поднимется, восход утратит свою силу. А к нам тем временем подойдет подкрепление. К полудню завтрашнего дня ваша Жар-дружина, истребители Стрикс Струмы и Ледяные клювы будут уничтожены, ибо черные крылья наших хагсмаров закроют солнце и вы все умрете. — Тем лучше, мы будем сражаться в тени, — ответил Корин. — Будьте благоразумны. Сложите оружие! — выкрикнул Стрига, соскочив со своего насеста. — Придите и возьмите, — непреклонно ответил Корин, и голос его прогремел над долиной. Снизу грянули ликующие крики угленосов. — Переговоры окончены. На обратном пути Сорен посмотрел на щиты. Нира была права. Эта хитрость работала только на рассвете, но что, если… Что, если создать отдельную фалангу щитоносцев, которые, прикрывшись щитами, будут совершать стратегические маневры по полю битвы? Это будет особое мобильное подразделение! Как известно, главным оружием хагсмаров был их устрашающий фингрот, смертоносный желтый свет, который струился из их глаз, парализовывая противника. Но что, если отзеркалить этот грозный желтый свет, обратив их на атакующих? — Мне нужна Отулисса! — воскликнул Сорен. — У меня есть идея. Вскоре после окончания переговоров сражение возобновилось с новой силой, но у обороняющихся было достаточно времени для создания летучей фаланги. В нее назначили самых крупных сов под командованием орлов Грома и Заны, прилетевших на фронт из Амбалы. Орлы были настолько огромны, что могли нести по одному щиту в каждой лапе, и еще по одному в клюве. Они составляли центральную часть фаланги. Гильфи была рулевой фаланги. Кто-то должен был направлять летающие ледяные щиты в полете, координируя их положение в соответствии с маневрами хагсмаров, и маленькая Гильфи с ее опытом навигатора была лучшей кандидатурой на эту роль. Строго говоря, она была рождена для нее! Когда день перетек в ночь, было объявлено краткое прекращение огня. Полная луна медленно поднялась на небо. Этой ночью должно было состояться лунное затмение. Тревога все сильнее охватывала Ночных стражей и их союзников. Гнетущая тишина воцарилась над полем брани, чувство нереальности происходящего постепенно заполняло сердца живых существ, в молчании ждущих того момента, когда земная тень упадет на луну. Сначала эта тень съест сияющую округлость луны, затем начнет откусывать от нее кусок за куском, пока, наконец, не проглотит целиком. Никто не знал, что происходит сейчас с темными яйцами в ледяных гнездах. Начала ли трескаться скорлупа? Неужели хагсмары вновь, спустя тысячи лет, ворвутся в совиный мир? Тишина сгущалась с каждой секундой. — Они вылупятся! Они придут! — раздался пронзительный визг над притихшим полем. Это кричал Стрига. Ночь становилась все чернее и чернее, а когда земная тень начала свой неумолимый путь по лику луны, Стрига горячо зашептал в темноту: — А когда луна воссияет вновь, здесь воцарится новый порядок, во главе которого встану я и моя королева — великая Нира, несравненная, всемогущая императрица Титонического союза Чистых сов! Безумный визг разнесся над черной землей. Корин узнал голос своей матери, Ниры. Они со Стригой упивались предвкушением своего скорого всевластья. «Они бросили вызов Глауксу, — подумал Корин. — Они возомнили себя Глауксом, и в этом заключается их роковая ошибка»... ...— Кто предатель? — внезапно раздался снизу чей-то громкий вопль. В тот же миг в ущелье ворвался клан Макнамара. Сама Намара волочила за горло безжизненное тело Като Макхита. Остановившись, она отшвырнула труп волка прочь и прорычала: — Они идут! Чистые. Геката показала им тропу карибу, ведущую в обход вышин, в тыл нашей армии. Скоро враг будет здесь. — Но хагсмаров с ними не будет? — спросил Корин, опускаясь на землю рядом с волчицей. — Нет! — воскликнула Намара, униженно распластавшись на земле перед королем. — Хагсмаров больше нет. И не будет. Яйца уничтожены. Миссия выполнена, ваше величество. Рядом с ней опустились еще две совы — Брайти, пятнистая совка из Амбалы, и его подруга Фиона. Брайти выступил вперед и доложил: — Волки Намары превосходно сражались, ваше величество. На какой-то миг весь мир растворился в бархатной ночной тьме. Ветрила стихли, превратившись в отдаленный шепот, и в наступившей тишине слышно было лишь бульканье лавы в кратерах высоких вулканов. А потом вновь послышалось хлопанье крыльев. Дикий визг Ниры прорезал ночь. — Теперь нас две тысячи! Отдайте нам уголь, и мы уйдем с миром. — Никогда! — прокричал в ответ Корин. «Почему он не скажет ей, что угля больше нет? Почему не крикнет, чтобы она искала его в кратере вулкана? — подумал Хаймиш. — Что он задумал?» А потом он все понял. Корин решил использовать уголь в качестве приманки! Пусть уголь Хуула вновь покоится в вулканической лаве, но у Корина осталось еще одно незавершенное дело. В каком-то смысле, это был последний отсвет угля. Только теперь Хаймиш понял самое главное — пока жива Нира, Корин не будет знать покоя. — Отдай уголь! — завизжала Нира. И Корин вновь ответил: — Приди и возьми. С этими словами он быстро схватил в клюв уголь-живец. Хаймиш даже не успел понять, откуда Корин его взял. Возможно, нес с собой все это время. Хаймиш обвел взглядом остальных волков священной Стражи. «Они знают, — понял он. — Они все знают». Корин мог одурачить Ниру и всех животных, собравшихся под вышинами, но обмануть волков-глодателей было невозможно. Они знали, что уголь, зажатый в клюве короля, не был углем Хуула. — Луна вновь засияла. Хагсмаров нет, и не будет. Приведите ледяную фалангу в состояние боевой готовности, — шепотом приказал Корин. В тот же миг послышался могучий вздох ветра — это бойцы первого Даньярского легиона, дружно выдохнув смертоносное Дыхание цюй, начали наступление на войска Чистых. Затем в воздухе мелькнула маленькая молния, и Гильфи стремительно заняла свою позицию в воздухе. — Ловим лунный свет! — прокричала она. Бойцы ледяной фаланги встретили ее слова одобрительным уханьем. Они поднялись в воздух, и в тот же миг ночь засверкала ослепительными вспышками — это ледяные щиты, поймав лунный свет, направили его прямо в глаза наступающим полчищам врага. Ледяные снаряды засвистели в темноте, а чайки под командованием Дока Яроклюва атаковали Чистых, осыпая их щедрыми порциями помета. В считаные секунды враг был приведен в смятение и ослеплен ярким светом и метким градом главного оружия чаек. Чистым приходилось втроем сражаться против каждой Хуульской совы. Тем временем Бубо, занявший место погибшего квартирмейстера, быстро раздавал совам ледяные черные очки, чтобы защитить их глаза от яркого света. Фритта руководила поджигательным пунктом, выдавая свежее оружие совам, сражавшимся горящими ветками. А потом началась гроза. Кривые деревья молний раскидывали сверкающие ветви по черному небу, и громовые раскаты сотрясали тьму. Корин все ближе и ближе заманивал Ниру. Сумрак и Сорен пытались защитить его с флангов, но Корин был настолько проворен, что им было трудно поспевать за ним, не говоря уже о том, чтобы предугадать его следующее движение. Сейчас он был поистине страшен — с горящим углем, зажатым в клюве, с пылающей веткой в одной лапе и ледяным ятаганом в другой. Но Нира была намного ужаснее. Даже у храброго Сумрака похолодело в желудке, когда он увидел желтый свет, заструившийся из черных глаз Ниры. — Великий Глаукс… — прошептал он. — Неужели она…? — Он не решился договорить свой вопрос до конца. Да. Прямо у них на глазах Нира превращалась в хагсмару. Желтый свет становился все сильнее. Сорен увидел, как Корин слегка пошатнулся в полете. — Это фингрот! Кто это крикнул? Сорен или кто-то другой? Корин тоже понял, что произошло. Никогда в жизни он не испытывал такого страха. Он ощущал в клюве желчный привкус своего ужаса. Он чувствовал, как мышцы его оцепенели, и он начал падать. Но когда страх достиг своего предела, Корин заглушил все мысли, заглянул в глубь самого себя, на самое дно своего мускульного желудка, и извлек оттуда «руду» животного ужаса. «Я переплавлю страх в отвагу. Если потребуется, я буду сражаться с закрытыми глазами». В этот самый миг Корин понял еще кое-что: несмотря на то, что уголь надежно спрятан от когтей Ниры и мир стал безопаснее, он все еще не сделал все, что ему предназначено было сделать. И если ему не суждено жить в этом новом, безопасном мире… что ж, разве его жизнь — такая уж большая цена за мир? Корин знал, что смотрит в лицо своей смерти. И это лицо было лицом его матери. Она наконец обрела свою истинную природу. И хотя кровь Ниры текла в жилах Корина, он знал, что не унаследовал ее души. В этой войне Углей он наконец обрел самого себя. Страх исчез. Корин был готов лететь в крылья смерти. Ничто не привязывало его к жизни, у него не было ни жены, ни птенцов. У него была только собственная жизнь, и он был готов с радостью отдать ее ради того, чтобы Нира больше никогда не угрожала совиному миру. Корин знал, что, пока она жива, совы не будут знать покоя. Она никогда не сдастся. Никогда не успокоится. Она будет вечной угрозой. Нет, сегодняшняя битва должна стать последней. «Все должно закончиться здесь», — подумал Корин. Желудок его снова задрожал, но уже не от страха или боли, а от радостного волнения. Теперь он был уже над самым кратером Хратгара, откуда когда-то достал таинственный уголь Хуула. Сорен только глазами захлопал, когда Корин, только что бывший рядом с ним, стремительно развернулся. «Что он делает?» — испуганно подумал Сорен, когда Корин изо всех сил помчался к кратеру вулкана. При этом он размахивал углем, заманивая Ниру. Края кратера были смертельно опасны для любой птицы. Вокруг них все время бушевали свирепые ветрила, потому что холодный внешний воздух, сталкиваясь с жаром вулкана, порождал опасные сдвиги ветра и стремительные нисходящие потоки. Неужели Корин задумал сразиться с матерью на самом краю кратера, в буйстве ветрил? Сорен видел, что Нира мчится к Корину. Молодой король остался совершенно один. Сумрак бросился на помощь братьям, которых одолевали превосходящие силы врага. Возле Корина не осталось никого. Что ж, у Сорена не было выхода. Он бросился к Корину, следом за Нирой. Если бы ему только удалось догнать эту чудовищную сову и разделаться с ней! Но Нира уже подлетела к краю вулкана. И тут произошло нечто невероятное. На глазах у Сорена король увернулся от матери и нырнул прямо в пламя вулкана. Сорен даже зажмурился от изумления. Это был смертельно опасный маневр, однако он позволил Сорену приблизиться к племяннику и занять свое место возле его правого крыла. — Ты не должен быть здесь, дядя. — Для меня нет лучшего места, чем сражаться рядом с тобой. В тот же миг Нира бросилась к ним. Смертельные враги принялись кружить друг перед другом. Их было двое против одной, но ситуация все равно оставалась очень сложной. Над кратером бушевал сильный ветер. К счастью, ветрила стихли, но сам вулкан находился в фазе активного извержения. Стена огня, похожая на развевающуюся занавесь, вырвалась из жерла вулкана, а за ней открылся целый лабиринт бушующих языков пламени. Корин, не раздумывая, стал завлекать Ниру все дальше и дальше в этот лабиринт. Никогда в жизни Сорен не испытывал такого смертельного страха, а ведь он был опытным угленосом, постоянно нырявшим за углями в лесные пожары. Но этот огонь был совсем другим. Внезапно Сорен понял замысел своего племянника. «Ведь мы с Корином угленосы! А Нира — нет. Мы сможем это сделать!» С каждым взмахом крыльев они все глубже спускались в самое сердце вулкана, скользя над черно-красными волнами бурлящего кратера. Теперь им приходилось уворачиваться не только от языков огня, но и от гребней раскаленной лавы. «Зачем, во имя Глаукса, Корин заманивает Ниру сюда? — в отчаянии подумал Сорен. Ответ пришел сам собой: — Он думает, что ее сообщники побоятся лететь за ней следом!» Туннель между языками пламени привел их на открытое место. И тут в пламени мелькнуло стремительное голубое пятно. Стрига! Голубая сова внезапно вынырнула прямо из просвета между стенами огня и подлетела прямо к Нире. Сорен видел, как при виде Стриги Нира вся раздулась от радости. Даже глаза у нее заблестели ярче. Великий Глаукс! Второй раз за время этой битвы из глаз Ниры хлынул смертельный желтый свет. Неужели она научилась управлять им? Или это происходит помимо ее воли? Сорен не успел найти ответ на этот вопрос, потому что Корин, сорвавшись с места, подлетел к матери и Стриге и завис в воздухе в нескольких взмахах крыла от своих смертельных врагов. У Сорена оборвался желудок. Что происходит? Может быть, Корин попал по чары фингрота? Он увидел, как его племянник медленно переложил уголь в когти и протянул его матери, послушно склонив голову. Ветрила вновь засвистели над кратером, а затем отдельные потоки оторвались от главного ветра и начали просачиваться в просветы между языками пламени, еще сильнее баламутя и без того бурлящие воздушные течения. Через несколько секунд лететь будет уже невозможно. Корин понял, что нужно действовать немедленно. Он еще ближе придвинулся к двум совам. Под правым крылом Сорена был спрятан ледяной осколок. Он не сводил глаз с племянника, надеясь, что тот сейчас совершит какой-нибудь маневр, чтобы оказаться на расстоянии смертельного удара от Ниры или Стриги. Только теперь Сорен понял, что уголь, зажатый в когтях племянника, был фальшивкой и что Нира до сих пор об этом не догадывается. Глаза всех сов были прикованы к углю. Нира, словно завороженная, подлетала все ближе и ближе. «Если она хоть немного развернется, я смогу ударить!» — думал Сорен. — Наконец-то, послушный сынок, — прошипела Нира, подлетая ближе и протягивая свой раскаленный докрасна боевой коготь. Но не успела она схватить уголь, как Сорен пронзительно завизжал, отвлекая ее внимание: — Это подделка! В ужасе вытаращив глаза, Нира резко развернулась, подставив ему грудь. Сорен не стал медлить ни секунды. Сейчас или никогда! Он с силой воткнул свой ледяной осколок прямо в грудь Ниры. Сначала показалась капля крови, потом брызнула целая струя. Ледяное оружие глубоко вошло в сердце Ниры. С нескрываемым ужасом она посмотрела сначала на Сорена, потом на сына. Потом обессилено зашаталась между двумя столбами пламени и прошептала: — Ты обманул меня, свою собственную мать! — И ты смеешь называть себя матерью? — устало спросил Корин. Нира пошатнулась, и Сорену показалось, будто Корин зажмурился. Но Стрига бросился вперед и поднырнул под Ниру, пытаясь поддержать ее снизу. Внезапно ветрила прорвали стену пламени, и раскаленные волны лавы взметнулись к самым краям кратера. В следующий миг высокий гребень этой волны ринулся вниз, увлекая за собой Ниру. Стрига в последний момент успел отпрянуть в сторону. — Летим отсюда, Корин! — закричал Сорен. — Нужно выбираться наружу. Ветрила усиливаются. — За ним! — закричал Корин. — За Стригой! — Пусть улетает, Корин! Брось его! — Никогда! — прокричал король. И он, как бешеный, ринулся в погоню за Стригой. Сорен не мог покинуть племянника, и бросился было за ним, но внезапно огонь перед ним расступился. Горячее дыхание вулкана выбросило их наружу, навстречу яростным ветрилами, а потом… «О, мой Глаукс, я лечу сквозь кровь! — пронеслось в голове у Сорена. — Кровь! Но откуда она взялась?» В следующий миг он увидел ответ на этот вопрос. Кровь хлестала из левого крыла Корина, повисшего под странным углом. Король зашатался на лету. Стрига развернулся и ринулся на короля, чтобы добить его. — Нет! — вне себя от бешенства завизжал Сорен. Бросившись вниз, он с силой выбросил вперед старинные боевые когти Эзилриба и снес голову Стриге. Синяя голова кубарем покатилась в одну сторону, обмякшее тело — в другую. Но в воздухе мелькнуло еще что-то. Залитое кровью рыжее крыло сипухи, медленно кружась, полетело к земле. — Корин! Корин! — закричал Сорен. С бешено содрогающимся желудком он смотрел, как падает на землю его племянник. Сорен бросился к нему, поймал на все еще вытянутые боевые когти и прижал к себе, словно птенца, только что вылупившегося из яйца. Страшная тишина воцарилась на поле сражения. Неужели битва прекратилась? Сорен не знал, да ему было все равно. Опустившись у подножия вулкана, он бережно положил Корина на угли. Он даже не заметил, как вся стая обступила их. — Он ранен! Тяжело ранен! — рыдая, прокричал Сорен. — Я умираю, дядя. — Нет! — прошептал Сорен. К ним подбежала Отулисса, волоча за собой оторванное крыло. — Нет, Корин! Нет! — она не могла поверить в то, что это правда. Над тем местом, где сейчас лежал король, возвышался скалистый выступ, с которого Отулисса когда-то с изумлением увидела, как юный Корин достал уголь. — Корин, Корин, — зашептала Отулисса. — Подожди, сейчас прилетит Клив. Он тебя вылечит. Он пришьет твое крыло обратно! — Мне хорошо… Там, куда я ухожу, мне больше не нужны будут крылья. Он так устал… Корин поднял глаза на добрых сов, обступивших его. Стая, лучший в мире клюв… Они все плакали, все что-то говорили, умоляя его не умирать. Но он знал, что должен их оставить. Они будут жить еще очень долго, а его время подошло к концу. Корин был готов. И последнее, что он услышал, перед тем как навсегда потерять сознание, были не голоса сов, а волчий вой. Но и он раздавался откуда-то издалека, словно из другой страны. «Не тревожьтесь, — хотелось сказать Корину. — Не плачь, дядя». Но он чувствовал, что уже ушел далеко отсюда... ...Прилетел гонец. — Враг разбит, ваше… — Он посмотрел вниз и пошатнулся. — Король? — Король умер, — тихо сказал Сорен. Сорен слетел со склона и опустился на вершину одного из двух высоких столбов Горячих врат. Поворачивая голову в разные стороны, он оглядел поле битвы. «Это чудо, — тихо думал он. — Нас было всего пятьсот Ночных стражей, но самые разные существа со всех концов света присоединились к нам. Под наше крыло встали даже те, кто никогда не сражался с нами вместе». Он заметил вдалеке Дока Яроклюва, направлявшегося к птицам из Черно-белой бригады. Вороны! Кто бы мог подумать, что вороны когда-нибудь станут союзниками сов? А чайки? Корин задумчиво посмотрел на землю, испещренную белыми каплями птичьего помета. Просто не верится, до чего эффективным оказалось это «оружие» на последнем этапе битвы! Возможно, у этих птиц не самая благородная пищеварительная система, зато замечательные желудки! Внезапно снизу послышался оглушительный гул и грохот. Все пять вулканов Священного кольца изверглись одновременно. Волки завыли, предупреждая всех об опасности, ибо в редких случаях огонь мог выплеснуться в небо и на землю, превратив все кругом в бушующее море пожара. Совы полетели прочь от Горячих врат, но Сорен не тронулся с места. Желудок приказывал ему сидеть и ждать. Он заметил, что остальные члены стаи и Отулисса тоже остались на своих местах. Весь Лучший в мире клюв тоже был здесь, на уступах Горячих врат. Они все словно ждали чего-то. И вот наконец прямо на их глазах из кратера Хратгара выплыло туманное облачко, совершенно невероятное в этом сухом, раскаленном воздухе. — Смотрите, оно становится все ярче! — прошептала Отулисса. — Совсем как звезды, — сказала Гильфи. — Не как звезды, а звезды и есть, — поправил Сумрак. Сорен затаил дыхание. — Мне кажется, это новое созвездие! — Смотрите, это лицо — лицо сипухи! Клянусь, это Корин, только без шрама, — воскликнул Копуша. — Конечно, — кивнул Сорен. — Он исцелился, как волки Стражи, которые вновь стали здоровы после того, как Корин добыл уголь. Наш Корин исцелился в глауморе. Грохот извержений стих. Языки пламени, лизавшие небо, скрылись из виду. Ветрила улеглись, и тишину теперь нарушало лишь бульканье лавы в пяти кратерах да усиливавшийся волчий вой. — Сорен, — негромко окликнула Гильфи. — Оглянись вокруг, Сорен. — Она кивнула на кольцо вулканов. На вершине каждого кургана стояло по волку. Вытянув длинные шеи к небу, они выли волчью песнь. — Уголь вернулся в жерло вулкана, — ответил Сорен. — Волки оплакивают своего погибшего короля и свои изуродованные жизни. — Нет, Сорен. Они не настолько эгоистичны, чтобы оплакивать себя. Они могли оставить Стражу, когда Корин добыл уголь и стал королем. Да, они оплакивают его. Но прислушайся к их песне. Она не грустная! — Голоса волков стали громче. Дикая, первобытная песнь летела над ночью. Затем Намара отделилась от стаи волков и побежала к Сорену. — Это Королевская песнь, Сорен. — Королевская? Но король мертв. — У нас будет новый король. Пусть не угленосный, но тоже благословенный Глауксом. — Нет! — вскрикнул Сорен. — Да, — ответили ему сразу три голоса. Он повернулся и увидел Сумрака, Гильфи и Копушу, сидящих перед ним на камне. — Пришло твое время, — сказал за всех Копуша. Сумрак и Гильфи молча кивнули. — Твое время, Сорен, — повторила Отулисса. Намара упала перед ним на землю и поползла, царапая животом по земле. Могучий рев донесся со стороны Священного кольца вулканов. Это белые медведи высоко подпрыгивали над землей. А пестроперые запели песню, искусно вплетая ее в волчий вой. — Мой король, — раздался знакомый нежный голос. Это была Пелли. — Твой муж, дорогая. Только им я хочу быть для тебя. — Сорен увидел свое отражение в зеркале темных глаз Пелли. Свое когда-то белое, а теперь закопченное лицо. Царапину на потемневшем клюве. — Ворчливым старым мужем, — добавил он. — Нет, Сорен! Свежим и сияющим, как долгая ночь в пору белого дождя, — ответила Пелли...