Разбор полётов

      Им открылся вид огромного, простиравшегося куда глаза глядят, ельника. Одна ель стояла намного выше других. А в ели было дупло. Маленький совёнок сипухи выглядывал из него. Внезапно к нему из глубины дупла подкрался другой совёнок, постарше, и... просто выпихнул его из дупла...       ...Через некоторое время из дупла послышался голос:       - Сорен! Сорен! — доносилось из дупла.       — Миссис Плитивер! — закричал совёнок.       — Сорен, детка… ты живой? Ах, дорогой, какая же я глупая! Конечно, ты живой, раз зовешь меня. Ты цел? Не разбился?       — Кажется, нет. Но как мне попасть обратно?       — Ах, дитя мое! Дитя мое! — запричитала миссис Плитивер.       — Когда вернутся мама с папой? — прокричал он, запрокинув голову.       — Нескоро! Ох, горе-то какое… Может быть очень нескоро, милый!       — Нет, это выше моих сил, — причитала змея.       — Клудд не спит? Может быть, он сумеет мне помочь?       Последовала долгая пауза, а потом миссис Плитивер неуверенно пролепетала:       — Возможно… — Сорену показалось, что она отчего-то замялась.       — Не будь таким букой, Клудд. Твой брат… Он… он вывалился из дупла…       — Ну вот, допрыгался! - произнёс Клудд.       — Знаешь, что я тебе скажу? — медленно протянул Клудд. — Плохи твои дела, братишка!       — Я знаю, Клудд! Помоги мне, пожалуйста! Ты знаешь о полете гораздо больше, чем я. Ты не мог бы показать, как мне можно взлететь?       — Я? Ты хочешь, чтобы я научил тебя летать? Нет, у меня просто нет слов! Ты спятил! — Клудд расхохотался. — Совсем спятил! Мне — учить тебя? — Он снова загоготал. В этом гулком смехе послышалась какая-то злобная радость.       — Я не спятил, Клудд. Ты же всегда говорил, что много знаешь и умеешь, — терпеливо ответил Сорен.       — У тебя ведь уже была церемония Первого Полета. Объясни мне, как летать, Клудд!       — Полет невозможно объяснить словами! — отрезал старший брат. — Это чувство, а кроме того, я не хотел бы огорчать наших дорогих родителей. Что скажут мать с отцом, если я попытаюсь отторгнуть их от твоего воспитания?       — Что ты такое говоришь, Клудд? Что значит — «отторгнуть»? Больше всего это слово было похоже на «отрыгнуть». Но при чем тут отрыжка, когда речь идет о полете?       — Ничем не могу тебе помочь, Сорен, — очень серьезно ответил Клудд. — Такому юному совенку, как я, не подобает играть столь важную роль в твоей жизни. Для этого существуют родители.       — Но моя жизнь не будет стоить и двух погадок, если ты мне не поможешь! Ты считаешь, что лучше бросить меня умирать? Что скажут мама с папой, когда вернутся?       — Я полагаю, они полностью одобрят мотивы моего поступка. - сказал Клудд.       — Я пойду за помощью, Сорен. Поползу к Хильде, — донесся сверху задыхающийся голосок миссис Пи.       — На твоем месте я бы не стал этого делать, Пи-Пи, — зловеще протянул Клудд, и у Сорена похолодело в желудке.       — Не называй меня Пи-Пи! Это так грубо, так неприлично…       — Знаешь, что я тебе скажу, Пи-Пи? Ты еще не знаешь, насколько я могу быть груб!       — Я иду, Клудд! Ты не можешь меня остановить! — твердо ответила миссис Плитивер.       — Неужели?       Послышался громкий шорох.       — Миссис Плитивер? — Ответа не последовало. — Миссис Плитивер! — снова закричал Сорен.       Сцена переменилась.       Большая стая сов пролетала над неописуемой красоты лесом, и у каждой совы в когтях было по совёнку. Во главе стаи летели два больших сыча. Одна из них несла в когтях совёнка сипухи. А в когтях второй была совсем маленькая, с мышь, сова. Вдруг маленькая сова повернула голову и открыла глаза. Сипушонок ощутимо съёжился.       — Не говори ни слова! — тоненько пропищала сова — Жди.       Сова, несшая Сорена, низко загудела. Остальные птицы, словно по команде, подхватили этот звук. Вскоре воздух вокруг задрожал от странного ритма.       — Это их гимн, — пропищала крошечная сова. — Сейчас он станет еще громче. Тогда мы сможем поговорить.       Славься, Сант-Эголиус, Наша альма-матер! Сильный Сант-Эголиус, Грозная громада! Мы гордимся тобой, Наш чертог дорогой! В каждом совином преданном сердце Ты занимаешь священное место. В золотые твои когти Новую волочим дань. Будь звездою путеводною И надеждой нашей стань. Слушай нашу песнь хвалебную — Сердцем мы ее поем. О прекрасный Сант-Эголиус, Ты — единственный наш дом!       И тут крошечная сова заговорила, не обращая внимания на гремящие в темноте крики.       — Вот тебе первый совет: больше слушай, меньше говори. Ты и так уже показал себя дерзким смутьяном.       — Кто ты такая? Что за птица? И почему у тебя желтые глаза?       — Я вижу, ты не хочешь меня слушать! Ну при чем тут мои глаза? — тихонько вздохнула маленькая сова. — Ладно, скажу. Я — сычик-эльф, ясно? Мое имя Гильфи.       — У нас в Тито я никогда не встречал никого подобного!       — Мы живем далеко, в пустынном царстве Кунир.       — А ты еще вырастешь?       — Нет. И хватит обо мне.       — А почему ты такая маленькая, а уже оперилась? То есть почти оперилась?       — Это меня и подвело. Всего неделя, и я бы уже могла летать, но меня поймали.       — Сколько же тебе ночей?       — Двадцать.       — Двадцать ночей? — ахнул Сорен. — Разве такие маленькие совы могут летать?       — Сычики-эльфы начинают летать двадцати семи или тридцати ночей отроду.       — А шестьдесят шесть ночей это сколько? — не удержался Сорен.       — Очень много.       — Вот мы, амбарные совы или сипухи начинаем летать, когда нам исполняется шестьдесят шесть ночей. Слушай, а как ты попалась? Что произошло? Гильфи помедлила с ответом. Потом тихо пробормотала:       — Послушай, что твои родители строго-настрого запрещали делать?       — Летать раньше времени! — выпалил Сорен.       — Ну вот. Я не послушалась — и упала.       — Как же так? Ты же сама сказала, что тебе осталось подождать всего неделю! — возмутился Сорен.       — У меня не хватило терпения. Понимаешь, маховые перья у меня уже почти отросли, а вот терпение даже не проклюнулось. — Гильфи снова помолчала. — А ты-то сам? Ты, видать, тоже не утерпел?       — Нет. Честное слово, я сам не знаю, как это произошло. Я просто выпал из дупла.       Сцена переменилась.       — Маршировать понарошку! Вот что нужно делать! - шепнула Гильфи.       Огромный филин, сидевший на выступе каменной скалы, пронзительно загукал, объявляя тревогу. Сорен и Гильфи стояли под каменным выступом, где происходила утренняя раздача пищи.       — Как это? — моргнул Сорен.       — Да слушай же, Сорен! Во-первых, я поняла, зачем они заставляют нас маршировать. Понимаешь, эти высокие скалы, что ведут в Глауцидиум, и каменная арка всегда остаются в тени.       — Я тоже это заметил, — кивнул Сорен.       — Нас заставляют маршировать для того, чтобы никто из совят не мог надолго оставаться под прикрытием тени. Потом я вспомнила, как ты придумал выкрикивать свой номер вместо имени. И тогда меня осенило! Все очень просто. Мы сделаем вид, будто шагаем вместе со всеми, а сами будем маршировать на месте, в тени. Знаешь, что я вспомнила? Однажды мой отец, кстати, он отличный навигатор, один из лучших во всей Пустыне Кунир, пытался мне объяснить, что звезды и даже луна движутся совсем не так, как нам видится с земли. Он сказал, что некоторые звезды кажутся нам неподвижными, но на самом деле они перемещаются.       — Правда? — буркнул Сорен.       — Понимаю, что тебе в это трудно поверить, но мой папа объяснил, что все дело в огромном расстоянии. Понимаешь, на таком отдалении мы просто не можем заметить движения звезд. Даже луна, которая к нам гораздо ближе, на самом деле тоже очень далеко, поэтому мы и не видим, как она раскачивается, скользя по небу. А раз никто не замечает движения огромной луны, так с какой стати они обратят внимание на такую мелочь, как мы с тобой?       — Мы будем как звезды, только наоборот. То есть останемся стоять, а притворимся, будто идем. Будем маршировать на месте.       — А как же надзиратели? — спросил Сорен.       — Я и об этом подумала. Они всегда стоят по сторонам марширующей толпы и не могут видеть, что происходит в середине. Прошлой ночью я была свидетельницей, как одна травяная сова споткнулась и упала на землю. Никто не сказал ей: «Бедняжка!», или «Вставай скорее!», или даже «Вот недотепа!». Все просто расступились и стали ее обходить. Значит, и мы с тобой можем притвориться, будто маршируем, а сами останемся стоять в тени под аркой. Понял? Будем шагать на месте!       — Это прекрасный план, Гильфи! — с неподдельным уважением произнес Сорен.       — Значит, испытаем его этой же ночью, — решила Гильфи. — А теперь я есть хочу.       — И это все? — Сорен растерянно моргнул, когда огромная рыжевато-бурая сова швырнула ему под лапы дохлого сверчка. — То есть, я хотел сказать: «Это все!» Пока Гильфи молча ела, Сорен погрузился в размышления.       — Ты в порядке? — спросила Гильфи. Она была так мала, что едва доставала головой до кончиков его крыльев.       — Нет, я не в порядке, — выдавил из себя Сорен. — Совсем не в порядке! Разве ты не скучаешь по родителям? Разве не думаешь, что они сейчас делают? Как оплакивают тебя?       — Да, конечно. Но я даже думать об этом не могу, — тихо ответила Гильфи. — Знаешь что, возьми себя в крылья. Ты не забыл о нашем Грандиозном Плане?       — Легко тебе говорить — «возьми себя в крылья»! Если бы ты только знала, что я понял о своем брате!       — Слушай, у нас совсем нет времени, — перебила его Гильфи. — Постарайся, чтобы тебя распределили в Погадник.       — Куда? — вытаращил глаза Сорен. — Что еще за Погадник?       Сцена вновь переменилась...       — Совы из Сант-Эголиуса ведь не делают сами боевые когти, правда? — спрашивала Гильфи у Бормотта, который согласился обучать их летать.       — Нет, конечно. Они ничего не умеют. Эх, если бы вы только знали, как им хотелось бы научиться! Однажды я слышал, как Виззг с Ищейке толковали об этом. Но для того, чтобы изготовить когти, необходимо хорошо разбираться в металлах, уметь обрабатывать их. Так что здешние совы просто их воруют. Они совершают большие перелеты в дальние царства, где совиные повелители держат отряды боевых сов, облетают поля сражений и снимают боевые когти с павших воинов. А вот делать оружие здешние совы не умеют. Тут такое дело… Они, конечно, очень умные, да только Виззг с Ищейке ночей не спят от страха, опасаясь, что найдется кто-нибудь поумнее их. Они и облучают-то всех только потому, что боятся. Вроде бы умно, да не очень. Чего они добились? В Сант-Эголиусе никто не умеет читать. Все вопросы под запретом, сами знаете. Неудивительно, что тут никто ничего не знает! Разве в таких условиях можно что-то придумать, изобрести? Они долгие годы бьются над загадкой крупинок, но сдается мне, так ничего и не придумали. Здешнее начальство никого и близко не подпускает к этим крупинкам! Какое уж тут изучение, смех один! Взять хоть тебя, Гильфи. Ты любознательна, ты прислушиваешься к своему желудку, умеешь задавать вопросы — и в результате знаешь о крупинках почти столько же, сколько наши командоры! Но хватит болтать. Давайте-ка продолжим тренировку. Я хочу, чтобы сегодня ночью вы оба взлетели на самый высокий выступ в каменной стене. Сорен, тебе для этого потребуется ровно пять махов. А тебе, Гильфи, целых восемь.       — Ты шутишь! — пробормотал Сорен.       — И не думаю! Ты первый, Сорен. Считай каждый мах крыла вниз. Если поверишь в себя, то даже ахнуть не успеешь, как окажешься там. Сорен закрыл глаза и шагнул на выступающий из земли камень. Потом поднял крылья и изо всех сил обрушил их вниз. Получается! Получается! Тело его вдруг оторвалось от земли.       — Молодец! — прошептал Бормотт. — Еще разок. Сильнее! Сорен всего два раза взмахнул крыльями, а половина подъема осталась позади...       ...— Этой ночью? Бормотт, ты сошел с ума! Еще слишком рано! Луна еще не пошла на ущерб! — воскликнула Гильфи.       — Мы не готовы, — поддержал ее Сорен.       — Вы давно готовы, Сорен. Я велел тебе в пять взмахов подняться на вершину склада, а тебе потребовалось всего четыре. А ты, Гильфи, поднялась за семь махов вместо восьми. Вы должны улететь этой же ночью.       — Но почему? — хором спросили друзья.       — Сегодня ночью придут теплые потоки. Нужно торопиться.       — Какие еще потоки? При чем тут потоки? — выпалил Сорен.       — Теплые потоки воздуха. В этом году они приходят позже обычного. В них лететь куда проще, нужно только выбраться из этого каньона. Отлетите чуток от Академии и сразу же встретитесь с ними. Тогда вы сможете просто парить в воздухе.       — Но мы не умеем парить, — возразила Гильфи. — Мы освоили только машущий полет.       — Не беспокойтесь! Как только встретите теплый поток, то сразу поймете, что нужно делать. Характер воздуха подскажет.       — Кто сегодня охраняет Библиотеку?       — Джатт.       — Джатт? — ухнул Сорен. — Кошмар! Как же ты думаешь отправить его в Погадник?       — Что-нибудь придумаю. Не трусьте, малыши. Уж как-нибудь я от него избавлюсь. Я выдам вам разрешение покинуть Сычарник между третьим и четвертым сонным маршем...       ...Бормотт быстро поднимался из прохода.       — Поднимайтесь скорее, ребятки. Нельзя терять ни минуты.       Совята бегом бросились в Библиотеку. Войдя внутрь, оба изумленно ахнули. Но не книги привлекли их внимание и не коллекция сверкающих боевых когтей, развешанных по стене. Все их внимание поглотило небо, черное небо, унизанное звездами.       Но не успели Сорен с Гильфи сделать первый взмах крыльями, как в Библиотеку ворвалась Виззг. Совята впервые видели свою командоршу в полном боевом облачении, и едва не закричали от ужаса. Огромные боевые когти почти вдвое удлиняли ее лапы, а кончик клюва украшал металлический шип, который угрожающе поблескивал при свете новой луны, кривой саблей зависшей над Библиотекой.       — Взмах! — закричал Бормотт. — Еще взмах! Вы сделаете это! Сделаете, я вам говорю! Верьте! Сильный мах! Сильный! Двумя крыльями сразу — и вверх!       Но совята оцепенели от страха. Крылья их упали, словно каменные. Все пропало. Они были обречены.       Сорен с Гильфи, словно зачарованные, смотрели на приближавшуюся к ним Виззг. А потом произошло нечто невероятное. Какая-то невидимая сила подхватила командоршу и с силой швырнула прямо в стену, в трещинах которой, как рассказывал Бормотт, хранились запасы волшебных крупинок.       — Летите! — прогудел Бормотт. — Это ваш последний шанс! Так оно и было. Виззг, словно парализованная, рухнула на пол, не в силах сдвинуться с места. Сорен с Гильфи дружно замахали крылышками и начали подниматься.       — Вы сможете! Вы верите! Слушайтесь своего желудка! Вы созданы для полета! Летите, детки! Летите!       А потом послышался дикий визг, и кровь брызнула в ночное небо.       — Не оглядывайся. Не оглядывайся, Сорен! Верь!       Но это кричал уже не Бормотт. Это был голос Гильфи.       Не успели совята подняться к краю каменного ущелья, как сразу почувствовали поток теплого воздуха, словно чьи-то огромные мягкие крылья протянулись к ним сквозь ночь, подхватили и подняли в небо...       И вновь сцена переменилась...       — Слушай, Сорен, а ты не знаешь, как приземляться?       — Понятия не имею, Гильфи. Может быть, стоит поискать какую-нибудь удобную макушку дерева и… — он запнулся. — Ладно, придумаем что-нибудь!       Разумеется, они придумали. Надо было слегка наклониться вниз, раскинуть крылья и медленно планировать на вершины деревьев. И опять инстинкт подсказал им, как замедлить спуск и описывать постепенно сужающиеся круги. При этом совята слегка изогнули крылья, чтобы увеличить трение, а перед посадкой дружно вытянули когти.       — Есть! — ухнул Сорен, опустившись на ветку.       — Ууууй! — запищала Гильфи.       — Гильфи, ты где? Что с тобой?       — Ничего, если не считать того, что я болтаюсь вниз головой.       — Великий Глаукс! — воскликнул Сорен. В самом деле, сычик-эльф висела на когтях, головой вниз. — Как это тебя угораздило?       — Если бы я знала как, я бы этого не допустила, — огрызнулась Гильфи.       — Извини. Что собираешься делать?       — Думать.       — А ты умеешь думать вниз головой?       — Разумеется! По-твоему, у меня мозги вывалились? Хватит болтать всякий вздор, Сорен!       — Будь я на вашем месте, девушка… — откуда-то сверху раздался голос.       — Кто здесь? — насторожился Сорен.       — Какая вам разница, кто я? Достаточно знать, что в своей жизни я пару раз оказывался в таком же положении, что и ваша подруга.       Ветка, на которой сидел Сорен, сильно прогнулась под тяжестью огромного совенка, который спикировал вниз и зашагал к ее противоположному концу. Серебристо-серые перья незнакомца таяли в лунном свете, а сам он возвышался над Сореном, словно гора.       — Слушай, что надо сделать! — прокричал таинственный незнакомец, свесившись вниз. — Отпусти когти, слышишь? Просто отпусти! А потом быстро взмахни крыльями, задержи их и сосчитай до трех. Тогда ты перевернешься и сможешь спланировать вниз. Сейчас я тебе покажу!       — Слушай, ты же такой большой, а Гильфи совсем маленькая, — возразил Сорен.       — Я большой, это ты прав! Но при этом я изящный и очень красивый. Я умею парить! Я умею скользить!       С этими словами огромный совенок вспорхнул с ветки и в воздухе, принялся демонстрировать самые невероятные приемы полета — нырки, повороты, стремительное снижение и разнообразные петли.       При этом он громко распевал гулким басом:       Как колибри я порхаю, И пикирую орлом. Себе равных я не знаю, Поражаю всех кругом!       — Великий Глаукс! — прошептал Сорен. — Ну и хвастун!       — Знаешь, старина, если у тебя есть достоинства, не стоит стесняться их демонстрировать. А если достоинств нет, обычно об этом не догадываешься, — огромный совенок захохотал, в восторге от собственного остроумия.       — Эй, там! — подала голос Гильфи.       — Труднее всего отпустить когти, но ты просто поверь, и все получится. - проухал незнакомец.       Видимо, эти слова произвели магическое действие на Гильфи, потому что она мгновенно отпустила ветку. Как лист, сорванный неожиданным порывом ветра, она устремилась вниз — а потом вдруг перевернулась в воздухе.       — Здорово! — закричал Сорен.       Мгновение спустя Гильфи опустилась на ветку рядом с ним.       — Видала? Ничего сложного, — прогудел огромный серебристый незнакомец. — А когда я так завис, никого поблизости не оказалось. Пришлось самому до всего додумываться!       Сорен внимательно разглядывал нового знакомого.       — Ты из этих мест? — осторожно спросил он.       — Из этих или из тех, какая разница! — ответил тот. — Назови место, где бы я не побывал, — высокомерно заявил он, и Сорену стало не по себе.       Гильфи решительно запрыгала по ветке к своему спасителю.       — Примите мою искреннюю благодарность за любезность, с которой вы помогли мне справиться с возникшим затруднением, — проговорила она.       — Мы заранее просим прощения за свое любопытство, но дело в том, что нам никогда еще не доводилось видеть такую крупную сову, как вы. Позвольте мне поинтересоваться, к какому виду вы принадлежите? — продолжила Гильфи.       — Вид? Что такое вид? Впрочем, красивое словечко, очень подходит большим серым совам, вроде меня.       — Ах вот оно что! Вы — большая серая сова, которую еще называют бородатой неясытью! Я слышала о вас, хотя ваши родичи избегают селиться в пустыне Кунир.       — Так вы из Кунира? Бывал я там! Плохое место, не годится для больших серых сов. Честно говоря, я не могу вам сказать, откуда я родом. Дело в том, что я очень рано осиротел. Был похищен патрулями Сант-Эголиуса, но сумел вырваться и упасть на дно брошенного гнезда.       — Ты вырвался из лап патрульных Сант-Эголиуса?       — Угу. Этим придуркам слабо меня поймать! Живым я им не дамся! Когда меня схватили, я выждал удобный момент, а потом откусил своему похитителю коготь. Начисто! Ясное дело, он меня бросил, будто я был раскаленным углем! С тех пор они облетают меня стороной. Полагаю, молва обо мне облетела весь Сант-Эголиус! — совенок довольно покачался на когтях, а потом направился к концу ветки.       Пришла очередь Гильфи онеметь от изумления.       Первым заговорил Сорен.       — Нас тоже поймали, и нам только сейчас удалось спастись. Я родом из царства Тито. Мы с Гильфи хотим разыскать свои семьи, но мы не знаем, где находимся. Вот почему я спросил, не здешний ли ты. В нашем лесу мне ни разу не доводилось видеть таких сов. Но это неважно. Вот мы сидим сейчас на ели — на дереве Га'Хуула, а такие деревья растут в моем родно      м лесу Тито.       — Не только. Деревья Га'Хуула растут в      доль берега реки Хуул, а эта река протекает через очень много царств.       — Только не через Кунир, — пискнула Гильфи.       — Это точно! Во всем Кунире нет ни капли воды, не говоря уже о реке.       — Нет, там есть вода, нужно только уметь искать, — возразила Гильфи.       — Вот как? — моргнул серый совенок.       — Я так и не понял, сейчас мы в Тито или нет?       — Вы ровнехонько на границе между Тито и королевством Амбала.       — Амбала! — хором воскликнули Сорен с Гильфи, вспомнив о Гортензии.       — На мой вкус, весьма захудалое королевство.       — Захудалое?! — вновь хором возмутились друзья...       Сцена переменилась...       — Хотите отправиться со мной на поиски Великого Древа Га'Хуула? - предложил Сумрак.       Совята смущенно переглянулись.       — Вообще-то да… — выдавил Сорен.       — И нет, — закончила Гильфи.       — Как это? Да или нет?       — И да, и нет, — решилась Гильфи. — Мы с Сореном все обсудили, когда ты улетал охотиться. Мы бы очень хотели отправиться с тобой, но прежде… — она замялась.       — Прежде вы хотели бы проведать свои семьи.       — Да, — робко ответили совята.       Сцена вновь переменилась...       — Понимаете, у меня не очень-то хорошая память, — пролепетал Сорен. — Я… возможно, я…       — Сорен, я думаю, что они улетели, — перебила его Гильфи. Сорен в бешенстве обернулся к подруге.       — Как ты можешь так говорить, Гильфи? Как ты смеешь?! — Он весь дрожал от гнева. — Ты же совсем их не знаешь! А я знаю! Мои родители никогда бы меня не бросили, ни за что!       — Они тебя не бросали, Сорен, — очень грустно ответила Гильфи. — Тебя похитили. Они решили, что ты пропал навсегда.       — Нет! Не смей так говорить! Они надеются! Они верят так же, как мы верили, что полетим. Они верят и ждут. Моя мама ни за что не снялась бы с места. Она будет вечно надеяться, что я вернусь домой!       — Сорен, может, они улетели, потому что что-то случилось, — подал голос Сумрак. — Возможно, здесь не было ничего личного. Выше клюв, старина!       — Ничего личного? — взорвался Сорен. — Да что ты понимаешь? Что ты знаешь о моей семье? У тебя же никогда ее не было! Ты сам говорил, что воспитывался в суровой школе сиротства. Ты понятия не имеешь о том, что такое материнский пух! Отец не рассказывал тебе сказок, не пел песен. Ты знаешь, что такое псалмы? Клянусь маховым крылом, ты в жизни об этом не слышал! А нам, сипухам, с детства знакомы и стихи, и книги, и тепло материнского пуха.       Сумрак воинственно встопорщил перья с налипшими на них сосульками. Вид его был страшен.       — Ты все сказал, ничтожный жалкий совенок? А теперь послушай, что знаю я! Весь мир — моя семья. Мне знакома нежность лисьей шерсти и странный зеленый свет, который зажигается в глазах лисы весенними ночами. Я умею охотиться, потому что этому меня научили орлы. Когда дичи становится мало, я всегда смогу найти самый гнилой участок поваленного дерева и выклевать оттуда сочных жуков. Я много чего знаю и умею.       — Прекратите ссориться! — закричала Гильфи. — Сорен, успокойся. Ты потрясен, ты расстроен. Очень скоро я буду чувствовать то же самое. Сорен поднял глаза и изумленно моргнул.       — Что ты хочешь сказать? Ты-то тут при чем?       — Неужели ты думаешь, у меня есть надежда разыскать свою семью? — вопросом на вопрос ответила Гильфи и добавила: — Никакой надежды.       — Но почему? — не понял Сорен.       Даже Сумрак, и тот, выглядел озадаченным.       — Нас с тобой похитили, Сорен. Разве наши родители могли оставаться жить на том же месте? Патрули Сант-Эголиуса отлично знают, где искать совят. Рано или поздно, они вернулись бы. Они ищут птенцов. Любая семья решила бы спастись бегством. Никто не хочет терять своих детей. Кажется, я знаю, куда могли податься мои родители.       — Куда же? — спросил Сорен.       — К Великому Древу Га'Хуула, — спокойно ответила Гильфи.       — С чего ты взяла? — моргнул Сорен. — Ты ведь даже не знаешь, существует ли это место на самом деле. Как там у вас называют легенды Га'Хуула?       — Сказания о Былом.       — Ну, да, конечно. Великий Глаукс, с какой стати твои родители должны тащиться в это место, которое, возможно, существовало лишь в былые времена?       — Отчаяние могло погнать их туда, — ответила Гильфи.       — Это не ответ.       — Они почувствовали это желудком, — повысила голос Гильфи.       — Разве сказку можно почувствовать желудком? Это енотий помет, а не доводы, Гильфи, — ухнул Сорен.       — Все это полная чепуха, и ты, Гильфи, прекрасно это понимаешь! — крикнул он вслух.       — А что тогда не чепуха, Сорен? Академия Сант-Эголиус? Виззг с Ищейке?       — Бормотт — не чепуха, — очень тихо ответил Сорен.       — Да, — отозвалась Гильфи и погладила его кончиком своего крыла. Сумрак молча ждал, когда они закончат спорить. Потом сказал:       — Лично я отправляюсь на поиски Великого Древа Га'Хуула. Если хотите, можете лететь со мной. Я уже говорил, Гильфи, что от реки недалеко до пустыни Кунир. Скорее всего, твоих родителей там нет, но лучше все-таки убедиться. Вылететь можем сегодня же ночью.       — Думаю, ты прав.       — Тебе не будет покоя, пока ты не увидишь все своими глазами, — добавил Сумрак.       Вновь сцена переменилась...       — Миссис Плитивер? — моргнул совенок.       Крошечная головка поднялась над свернутым в кольцо телом. Две впадины темнели на месте несуществующих глаз.       — Миссис Плитивер! — снова пролепетал Сорен.       — О нет! Этого не может быть!       — Миссис Плитивер, это я, Сорен.       — Ну конечно! Мой дорогой мальчик! Даже такая старая слепая змея, как я, всегда узнает своего мальчика.       — Потерпи, мой хороший. Должна же я как следует обследовать твою опушку. Ах, какая красота! Великолепное оперение, великолепное! Ты должен прекрасно летать, мой милый.       — Миссис Плитивер, а где мама с папой и Эглантина… и Клудд?       — Никогда не произноси при мне этого имени!       — Вы говорите о моем брате?       — Да, детка. Ведь это он выбросил тебя из гнезда. Я всегда знала, что он принесет нам беду, с той самой минуты, когда он вылупился из яйца.       — Но вы же не могли видеть, как он меня выбросил. Как вы догадались?       — Почувствовала. У нас, слепых змей, очень развита интуиция. Я знала, что ты не сидел на краю дупла. Чтобы вывалиться, нужно находиться на самом краю, ты же понимаешь. А ты был хорошим мальчиком, ты послушно сидел в дупле и смотрел вниз. Я как раз дремала возле самых лап твоего братца, когда он совершил это злодейство. Я почувствовала, как он пошевелился. Когти его взметнулись вверх, а потом последовал толчок. Все было кончено! А теперь вспомни, как он повел себя, когда ты просил помощи? Разве он хотел тебя спасти? Нет! Он даже попытался остановить меня, преградил мне выход, но я нашла другую щелку. К сожалению, когда я вернулась, тебя уже похитили!       — Вы правы, — тихо проговорил он. — Вы совершенно правы. Он столкнул меня.       — Да, и я почувствовала, что он хочет сделать то же самое с твоей сестрой, Эглантиной. Когда твои родители вернулись, они были убиты горем и строго-настрого наказали Клудду не спускать глаз с Эглантины, когда они снова отправятся на охоту. Но я-то уже знала, что он задумал. Я места себе не находила, когда они улетели. И тогда я решила попросить помощи. Моя подруга Хильда работала в почтенном семействе капских сипух, живших в другой части леса. Достойная семья, очень достойная. Вот я и задумала попросить у них помощи. Я дождалась, пока Клудд уснет, и потихоньку выскользнула из дупла. Как жестоко я ошиблась! Мне казалось, что он спал, но когда я вернулась обратно, Эглантина тоже исчезла.       — Исчезла? Но куда? И что сказал Клудд?       — Дитя мое, я до сих пор дрожу, вспоминая его слова. Он сказал: «Одно слово, Пи-Пи, и ты увидишь, что я с тобой сделаю!» Но тогда мне и в голову не пришло, что он такое задумал. Я прямо ему сказала: «Молодой человек, в таком тоне не разговаривают со старшими, даже с прислугой». А потом… Ах, Сорен, потом произошло самое страшное. Он закричал. У меня до сих пор мороз пробегает по коже, как вспомню его крик: «Знаешь, Пи-Пи, мне что-то ужасно захотелось попробовать змеятины!» И с этими словами набросился на меня.       — Великий Глаукс!       — Не нужно всуе поминать великое имя, Сорен. Раньше я не замечала за тобой такой привычки.       — Миссис Плитивер, что было дальше?       — Мне удалось ускользнуть в щель. Я затаилась и стала ждать возвращения твоих родителей, но их все не было и не было. Из щели был ход наружу, вот я и подумала, что если я хочу остаться в живых, мне придется бежать. Подумать только, я даже не поставила в известность твоих родителей! После стольких лет верной службы, сбежала без предупреждения! Ах, какой стыд! Разве так увольняются?       — Я думаю, у вас не было выбора, миссис Плитивер.       — Ты прав, дитя мое.       — Пойдемте со мной. Я познакомлю вас со своими друзьями, миссис Плитивер. Мы вместе путешествуем к Хуулмере.       — К Хуулмере! — восторженно прошипела слепая змея.       — Вы же знаете о Великом Древе Га'Хуула?       — Разумеется, милый. Это то же самое, что Тамо, только снизу. Сорен моргнул.       Сцена переменилась.       — Чистая работа, — опустился рядом с ним Сумрак. — Что и говорить, вы, сипухи, самые лучшие слухачи во всем совином мире. Никто не может различить мышь с такой высоты, как вы. — Это был первый комплимент, которым удостоил его серый гигант за все время знакомства.       — Выходит, этому нельзя научиться в суровой школе сиротства? — съехидничал Сорен.       — Это невежливо, Сорен! — тихо зашипела ему в ухо миссис Плитивер, и Сорену тут же стало стыдно. — Где твои манеры, мой мальчик?       — Прости, Сумрак, я был не слишком любезен. Спасибо за похвалу.       — Не слишком любезен? — пискнул чей-то голос. — И это ты называешь любезностью? Я буду очень благодарен, если ты вытащишь свои мерзкие когти из моего дома!       Сорен отпрянул и вытащил из песка когти с зажатой в них мышью.       Из норки у подножия кактуса тут же высунулась голова. Она неуловимо была похожа на Гильфи, только больше, с бурыми перьями на лицевом диске и огромными желтыми глазами в окружении коротких белых перышек.       — Великий Глаукс, кто… — еле слышно начал Сорен.       — Быть того не может! СОВСЕМ не может, — прохрипел Сумрак.       — Пещерная сова! — прошептала Гильфи и добавила: — Она же такая редкая!       — Великий Глаукс! — буркнул Сумрак. — Опять эта несносная болтовня!       Послышался оглушительный визг, и странное существо, только что высунувшееся из норы, юркнуло обратно. Потом послышался тихий вздох. Сумрак подошел к норе и заглянул внутрь.       — Похоже, оно хлопнулось в обморок.       — Кто ОНО такое? — спросил Сорен, совершенно позабыв о мыши, которую продолжал стискивать в когтях.       — Пещерная сова, — пояснила Гильфи. — Очень редкий вид. Мне о ней рассказывали родители. Эти совы гнездятся в брошенных норах наземных животных.       — Великий Глаукс! — в один голос повторили Сорен с Сумраком и громко загоготали.       — Подумать только! — в полном недоумении пробормотал Сумрак. — Век, так сказать, живи — век учись. Даже я порой — хоть, разумеется, очень редко! — могу узнать что-нибудь новенькое. Сначала встретил сову, которая не ест змей — ой, прошу прощения, миссис Плитивер…       — Не стоит извиняться! — торопливо воскликнула слепая змея. — Семья Сорена была излишне предупредительна ко мне. Ах, что это была за семья! Какое благородство, какое воспитание!       — Допустим, — продолжал Сумрак. — Так, на чем я остановился? Ах да… И вот теперь сова, которая живет не на дереве, а в — земле! Куда катится этот мир?       — Я бы не сравнивал отказ от поедания змей с гнездованием в земле, подобно животным! — обиделся Сорен. — И вообще, ты сам рассказывал, что жил с лисами.       — Над лисами, — уточнил Сумрак. — Но я жил не в лисьей норе. Я жил в дупле кактуса, прямо над их логовом.       В глубине норы послышался громкий шорох. Совята подошли ближе. Наконец наружу показался кончик клюва.       — Он еще здесь?       — Кто? — спросила Гильфи. — Мы все еще здесь.       — Чудовище с белым лицевым диском. Сова-призрак! Сумрак с Гильфи дружно уставились на Сорена.       — Я?!       — Я не призрак, — холодно заявил Сорен. — Я — сипуха. У нас у всех белые лицевые диски, — со смесью тоски и гордости добавил он.       — Ты уверен? — странный земляной совенок высунулся чуть дальше.       — В чем?       — В том, что ты не призрак?       — С какой стати мне притворяться призраком? Вот ты, к примеру, уверен, что живешь в этой норе? — спросил Сорен.       — Безусловно! Мы всегда живем в норах. Мои родители жили под землей, и бабушка с дедушкой, и прабабушка с прадедушкой, и прапра… А что это за змея у тебя на спине и что вы тут толковали про еду? Кто не ест змей и почему?       — Это миссис Плитивер. Она очень долго жила в моей семье. Вот почему, — Сорен многозначительно помолчал, — вот почему мы не едим змей. Мы считаем это недопустимым, и мои друзья дали согласие поддержать это правило. Я хочу закрыть этот вопрос раз и навсегда. Запомни это, если сам не хочешь раньше времени стать призраком, — с угрозой в голосе пообещал Сорен.       — Я все понял, — дрожащим голоском отозвался пещерный совенок и поклонился миссис Плитивер. — Приятно полакомиться… Ой, то есть я хотел сказать — приятно познакомиться!       Сорен угрожающе заклекотал.       — Дорогой, он всего лишь оговорился, — тактично заметила миссис Плитивер.       — А где твои родители? — прямо спросил Сумрак. Пещерный совенок замялся, а потом вздохнул:       — Я не хотел бы об этом говорить.       — Тебя похитили? Снова долгое молчание. А потом, после множества вздохов и всхлипываний, последовал рассказ, то и дело прерывавшийся горьким плачем. Сорен слушал, не перебивая. Один раз Сумрак тихонько прошипел: «Что за истеричное создание!», но Гильфи тут же посоветовала ему заткнуться.       Пещерного совенка звали Копуша. Его самого не похитили, зато украли двух его братьев. Судя по описанию, это было дело лап Джатта и Джутта. Но страшнее всего было то, что эти разбойники сделали с младшим братом Копуши, маленьким Крошкой.       — Он был такой пухленький, упитанный птенчик… и они… они его… съели!       С этими словами Копуша в беспамятстве снова рухнул на песок.       — Ладно, хватит! — рявкнул Сумрак и с досадой пнул бедного совенка. — Сколько можно шлепаться в обморок! Выше клюв, старина!       Гильфи с Сореном ошарашенно переглянулись...       ...Наконец Гильфи повернулась к Копуше и просто предложила:       — Полетели с нами, Копуша.       — А куда вы летите? — спросил он.       — К Великому Древу Га'Хуула.       — Куда? — переспросил Копуша, но прежде чем Сумрак успел ему объяснить, заговорил Гром, орёл:       — Я слышал об этом месте, но всегда считал его сказкой. Легендой.       — Для кого-то, может быть, это и так, — буркнул Сумрак, моргнув.       — Но только не для сов, — закончил за него Сорен. — Для сов это место никакая не сказка!       Ущербная луна начала спускаться по куполу ночи. Похожая на узкий птичий коготь, она низко зависла над небом пустыни, посылая на землю серебристую дорожку света, которая упала под лапы совятам, словно приглашая их в дорогу. Как был не похож этот струящийся прохладный свет на лунное очищение и ослепление! Его сияние проясняло разум и укрепляло дух.       И тут произошло нечто странное. Сорен, с сидящей у него на плече миссис Плитивер, Сумрак и Гильфи шагнули навстречу друг другу, и даже маленький Копуша теснее прижался к боку Сумрака. Если раньше Сорен иногда затруднялся выразить обуревавшие его мысли, то сейчас все было ясно без слов. В этот сумеречный час серебро луны сплотило их, превратив в отряд. До этого они были просто четверкой маленьких совят, потерявших своих родителей. Но настало время стать чем-то большим.       Теперь они были не просто сиротами. Вместе они были силой. Разве не Великое Древо Га'Хуула из отцовских преданий помогло им избежать безумия и вырваться из Сант-Эголиуса? Разве не Сказания о былом и легенды о доблести рыцарей Га'Хуула спасали их от лунного очищения? Значит, легенды могут претвориться в жизнь?! Но тогда и они сами могут стать частью легенды!       Никто не сказал ни слова. Они были не нужны. В пустыне, над лунной рекой была произнесена молчаливая клятва, и все четверо дружно кивнули головами. В этот миг они поняли, что отныне всегда будут вместе, связанные верностью, которая сильнее зова крови. Вместе они доберутся до моря Хуулмере и найдут огромное дерево — средоточие мудрости и славы в обезумевшем и бесславном мире, предупредят стражей о нависшей опасности и вступят в древнее братство рыцарей с бесшумными крыльями, которые каждую ночь поднимаются в черноту небес, дабы творить добрые дела.       — Полетели, — сказал он.       — В Га'Хуул! — прокричал Сумрак.       — В Га'Хуул! — подхватили остальные.       — Все за сов — и совы за всех! — ухнул Сорен.