Слова, слова, слова...

- Это правда? Рон воздвигся перед другом, как в старые, недоброй памяти времена – рыжий, честный и оскорблённый. Можно сказать, негодующий. Задетый в лучших чувствах и разобиженный на весь свет. В правой руке мистер Уизли сжимал свежий выпуск «Ежедневного пророка», потрясая им, словно мечом Гриффиндора. Ну, или дивным маггловским изобретением – мухобойкой. Артур, помнится, завёл себе такую через несколько лет после рождения близнецов, Джинни рассказывала... Затем мухобойка сломалась о чью-то вертлявую попу. Или истрепалась? Неважно. Жена виновато поглядывала в распахнутую дверь гостиной. А Рональд не отставал: - Так это правда? Ты действительно знаешь, где сейчас обретается Люциус Малфой, но ни дракла не делаешь? Гарри тоскливо покосился на смятый «Пророк». С первой страницы на мир угрюмо глядела его собственная перекособоченная физиономия. Одним глазом. Левым. Правый затерялся где-то в дебрях кулака Уизли, равно как и две трети подписи под колдографией. Впрочем, Поттер и так знал её содержание. «Начальник аврората отказывается искать беглого преступника!» В кои-то веки собрался мирно пообедать с семьёй... - Я ничего не знаю, Рональд. Там прямо сказано... - Гарри, не юли! Вот терпеть не могу твои слизеринские замашки! Но я ж тебя не первый год знаю. Там прямо сказано, что ты не будешь искать Люциуса. Это означает только одно: ты его уже нашёл. Но решил оставить в покое. Почему, Гарри? Объясни мне, дураку: почему? Вот в такие минуты мистер Поттер очень хорошо понимал Яксли, отсидевшего три года в Азкабане и вновь работающего в Министерстве, хоть и на невеликой должности – «неоценимый сотрудник», «бесценный опыт», «искреннее раскаяние, примите во внимание, господин начальник аврората...» Как он там про друзей говорил? «Масса хлопот и мимолётные радости»? Нет, конечно, в Золотом Трио дела обстоят иначе... Но понимать – понимал. - Гарри, Малфой-старший – преступник, убийца! Его родной сын в Азкабан засадил! Да кому я рассказываю, ты же всё лучше меня знаешь! И ты позволишь ему... - Рон, замолчи. Старый друг и приятель заткнулся моментально: когда аврор Поттер начинал разговаривать таким тоном, его слушались. Тихий голос, который слышно во всех углах любой комнаты. Спасибо, профессор, хоть чему-то вы научили бесталанного гриффиндорца. В служебном кабинете Поттера никогда не водилось портретов действующих министров. Подобное чинопочитание начальник аврората не одобрял. Стены украшало два изображения: седобородого старца в расшитой звёздами и полумесяцами мантии и длинноносого черноглазого типа неприятной наружности. Дамблдор и Снейп. А на рабочем столе – вазочка с лимонными дольками и пузырёк веритасерума. Чтобы не забывать, как оно бывает. Как ажурная вязь слов удавкой захлёстывает горло, а яд, сочащийся из каждой реплики, разрушает хоркрукс. Дамблдор и Снейп. Гарри любил обоих. И не простил – обоих. Может, поэтому оба молчали в его кабинете, не подавая признаков жизни? В Хогвартсе, говорят, Альбус Дамблдор временами давал новому директору советы. А Снейп... да о чём Снейпу говорить с гриффиндорцами? Он и при жизни-то рот открывал, только чтобы баллы с красно-золотых снять. И отработку назначить. Гарри чтил своих учителей и надеялся когда-нибудь их понять. Совсем. До конца. Может, тогда и простить удастся? - Слушай, - Рон начал говорить куда более спокойным и подчёркнуто миролюбивым тоном, - ты ещё в этом интервью заявил... ну... будто понимаешь мотивы поступков Малфоя, - рыжий даже заглянул в газету, свериться с написанным. - Понимаю. И что? Уизли завертел головой, раздумывая. Подсказки на обоях ищет, не иначе. Извини, друг, у меня тут нет готовых формул для решения морально-этических загвоздок. Самому бы кто посоветовал... - Это значит... ну... что ты его прощаешь, да? Забавно, раньше Рональд не проявлял склонности к легилименции. - Нет. Это значит, что я его понимаю. Понять – это не простить, не полюбить, не возненавидеть и даже не поставить себя на место Малфоя. Понять – это просто понять, ясно?! – Гарри усилием воли заставил себя прекратить крик. Рон испуганно смотрел на друга. - Ясно, ясно, успокойся. - И давай прекратим пустой разговор, - улыбка вышла кривоватой, ну да какая есть. – Я действую на благо Британии. Казённая фраза была правдивой, но правда вязкой горечью оседала во рту. Почему-то Поттеру казалось, что два портрета – там, в запертом кабинете – сейчас улыбаются: один сочувственно, другой насмешливо. И оба его понимают. Люциус Малфой сбежал из Азкабана три года назад и нынче осел на юго-востоке Франции, в захолустном городишке относительно недалеко от Ниццы. И да, начальник британского аврората Гарри Джеймс Поттер абсолютно точно знал, где именно находится и что конкретно делает бывший Упивающийся Смертью, бывший финансист, бывший политический деятель, бывший министерский работник... А вот кто он – нынешний Люциус – Гарри Джеймс Поттер не знал. Когда-то мальчишка дал шанс Питеру Петтигрю. Собираемся дважды наступить на одни грабли? Но разве Петтигрю не отработал свой шанс? Отработал, да. Ценой жизни Седрика Диггори и многих других. И всё-таки... Рон давно ушёл, а Гарри сидел в кресле, уставившись в одну точку. Джинни взяла на себя непослушных сыновей, и муж был ей за это крайне благодарен. Ладно же. Он, Поттер, давно не ребёнок. Он разберётся, каким стал Люциус Малфой, и если тот действительно решил начать новую жизнь... в конце концов, Гарри не сказал в интервью ни слова лжи. И перестаньте ухмыляться, дорогие портреты дорогих учителей! У аврората действительно имеется масса дел, помимо преследования стариков. И дружба Северуса Снейпа с Люциусом Малфоем здесь совершенно ни при чём. Поттер не собирается оставлять бывшего УпСа без присмотра. Малейшее движение «не туда» – и добро пожаловать обратно в Азкабан. А пока... пусть живёт. Понять – это не простить. Понять – это просто понять. И решить для себя, как отнестись к понятому. Гарри встал с кресла и отправился в детскую – туда, откуда слышался счастливый визг Джеймса и смех Лили. Может, хоть поужинать с семьёй удастся?