А ведь все так хорошо начиналось....

— Это все твоя вина, — краем глаза я заметил, как черт ухватил ангела за руку и утянул за собой в безопасное место под столом. — Моя? — справедливо возмутилась светлая половина моей души. — Позволь напомнить, что я был категорически против этой затеи. Я вас предупреждал, что ничем хорошим это не закончится, но ты, лукавый лицемер, как всегда своими сладострастными речами увлек нашего господина, и он, поддавшись на твои чертовские уловки, вознамерился вломиться в святыню святынь. — Да ладно тебе. — Было слышно, как черт завозился, и я, пригнувшись, мысленно представил, как он опустил хвост и нагнулся еще ниже, почти что припадая к земле под обвиняющим взглядом Анцифера. — Кто же знал, что там такая защита, и ее не обойти никак. — А я предупреждал… — Я снова увернулся от летящей в мою сторону тарелки, и перед моим мысленным взором сразу же предстал Ангел, скрестивший руки на груди и не желающий слушать никаких оправданий. — Я говорил, что эта затея не закончится ничем хорошим, но разве меня кто-то слушает? — Вопрос явно был риторическим, а то и лишним, так как черт редко, а точнее — почти никогда, не прислушивался к словам своего светлого собрата, а лично я предпочитал действовать по своему усмотрению, которое иногда совпадало с мнением ангела, а иногда — черта. Впрочем, они всегда воспринимали это на свой счет и искренне гордились своими, как им казалось, заслугами. Пожалуй, бывали и исключения, когда эта парочка могла спеться и выступить против меня единым фронтом, но, к счастью, сейчас был не тот случай, а ведь все так хорошо начиналось… — Серега, — я проснулся от настойчивого голоса около самого уха, а ведь казалось, что только-только уснул после бурной ночи и не менее бурного утра, когда, наконец, проводил своих прекрасных женщин на курорт где-то в районе Атлантиды. Более точных координат Наташа мне дать не смогла, но заверила, что все будет в порядке, и обещала мне звонить каждый день. Не скажу, что меня это успокоило, но волноваться тоже было особенно не о чем. Ну, поживу недельку один. Что тут такого? Не в первый же раз, и к тому же я как-никак муж ведьмы. — Серега, — меня дернули за ухо, заставив окончательно проснуться. — Серега! Свобода! — Фармазон сидел рядом со мной на подушке и так заразительно улыбался, что мне сразу же стало ясно: он что-то задумал. Впрочем, черт на то и черт, чтобы всеми силами стараться погубить мою бессмертную душу. Удивляло только одно. Обычно там, где появлялся мой черт, обязательно находился и ангел. В этот же раз кудрявой головы Анцифера нигде не наблюдалось, и это наталкивало на определенные мысли о поводе для счастья Фармазона. — А где Анцифер? — я встал и с подозрением посмотрел на черта. — Да какая разница? — лукавый отмахнулся с таким энтузиазмом, что я сразу заподозрил самое худшее. — Нам и без него хорошо, а этот зануда портит все веселье. — Помнится, в прошлый раз ты его накормил солеными огурцами и посоветовал запить их молоком, после чего запер Анцифера в туалете. — Я поспешно оделся и снова взглянул на потупившего взгляд черта. — Так что ты сделал в этот раз? — Я? — Фармазон всполошился, как будто я его обвинил во всех смертных грехах разом. — Ничего я не делал! Это все он! Разве я виноват, что порядочный черт уже без ангела шагу сделать не может? — Фармазон! — мне пришлось прикрикнуть, так как оскорбленный в лучших чувствах черт был способен разглагольствовать час, но так и не сказать ничего полезного. — Да отчеты он пишет, отчеты… — темная сторона моей души сразу же притихла и, обиженно махнув рукой, отвернулась. — Вот я и решил, что негоже хозяину прозябать в одиночестве, когда он, наконец, освободился от женских оков. — От чего освободился? — я скрестил руки на груди, смерив черта, как я надеялся, испепеляющим взглядом. Не то чтобы я был с ним не согласен, но все же произносить этого вслух не стоило. В памяти все еще свежо было воспоминание, как после вечера поэзии я вернулся домой с губной помадой на воротнике рубашки, и все вешалки, на которые я эту рубашку пытался повесить, спешили огреть меня по голове или любому другому месту, до которого могли дотянуться после того, как я смело юркнул под диван. Так что вы должны понимать мои опасения: мало ли какие охранные и следящие заклятия Наташа успела наложить на квартиру и на меня лично. — Ну, я хотел сказать, что иногда хорошо взять отпуск от женщин. Остаться, знаешь ли, одному дома и делать все, что захочется, — черт пошел на попятную. — Возможно… Иногда… — я милостиво кивнул, еще не зная, чем для меня обернется это вроде бы невинное согласие… — Осторожно! — Анцифер взвыл не своим голосом, как будто за ним гнался десяток разъяренных крокодилов. Я машинально нагнулся, дожидаясь, пока через мою голову со свистом перелетит сковородка, и оглянулся, стараясь понять, что же испугало обычно такого сдержанного ангела. Как оказалось, далеко искать не было нужды. — За мной! — боевой клич Анцифера пронесся по кухне, и я лишь успел заметить, как комок белых перьев исчез за дверью в кладовую. Через секунду за ним последовал еще один, уже визжащий и черный, комок, и я, пожав плечами и ловко избегая столкновения с летающей кухонной утварью, поспешил присоединиться к своим так называемым частицам души. А ведь все так хорошо начиналось… — Значит, нет? — Фармазон укоризненно взглянул на меня и со вздохом опрокинул в себя очередную стопку водки. — Нет, — я кивнул и последовал примеру старающегося толкнуть меня на греховный путь черта. — Я не буду изменять Наташе. — Так я ведь не предлагаю изменять Наташе, светлейшей из всех ведьм, да не иссякнет ее колдовская сила, — Фармазон заметно оживился. — Я всего лишь предложил сходить в стриптиз-клуб. Ну, оттянуться, по-мужски. — Нет, — повторил я уже более строго и, смягчившись под угрюмым взглядом черта, постарался объяснить свою позицию: — Пойми, для Наташи измена — это уже взглянуть на юбку короче чем до щиколоток, а ты предлагаешь прогулку в храм блудниц. — Тебя что, Анцифер покусал? — черт поднял на меня удивленный взгляд. — Нет, — я на мгновение задумался, а затем покачал головой. Что-то не припоминалось такого, чтобы меня ангел кусал. Оборотни — да. Ангелы — нет. — Просто вдруг Наташа наложила какое-нибудь заклятие. Она говорила, что вроде как умеет лишать мужской силы. Представь, что будет, если магия срикошетит и попадет в тебя. Впрочем, ты прав. Живем только один раз, так что пошли. — Нет! — кисточка на хвосте Фармазона дернулась и опустилась. — Прав ты, Серега. Негоже изменять ведьме. — Черт угрюмо потянулся за бутылкой водки — и застыл. — А знаешь, что еще негоже? — Что? — я вопросительно взглянул на черта. — Пить без закуски… — Фармазон хитро подмигнул и, встав со стула, направился к холодильнику. К сожалению, все, что он там обнаружил, это пачка молока и коробка яиц. — А вот это уже бессердечно. Серега! Ты уверен, что она тебя любит? — Фармазон обернулся ко мне с подозрением во взгляде. — Уехать в отпуск и оставить мужа без еды! Это же надо настолько ведьмой быть… В ответ я лишь устало вздохнул. Не хотелось объяснять черту, что продукты в холодильнике появляются сами по мере необходимости, и что раз их там сейчас нет, то, значит, нет в них необходимости. Впрочем, рогатый ведь не отстанет, так что придется рассказывать. Я снова вздохнул. А ведь все так хорошо начиналось… — Ну и чья это была идея? — Анцифер окинул нас с чертом полным ненависти взглядом. — Я спрашиваю, чья это была идея? Ни на минуту вас вдвоем оставить нельзя! Я еще раз спрашиваю: кто придумал, что нужно забраться в святыню святынь и стащить баночку маринованных помидоров? — Так ведь закуска… — Фармазон развел руками. — А в холодильнике мышь повесилась. — Что? Мышь? — Анцифер взвыл. — Так ты еще, лукавая зараза, заставил нашего хозяина довести бедное животное до самоубийства? — Он это образно, — поспешил я заступиться за черта, старательно прячущегося за моей спиной. А ведь все так хорошо начиналось…