Strange Love

У Фитца дома меньше мебели, чем в среднестатистическом отеле. Да и вообще, единственное, что говорит здесь о доме - пыльная рамка с фотографией, на которую Фитц уже давно не смотрит. В остальном же это не дом - просто место, где он иногда ночует. Его сердце и разум остаются на работе. Фитц работает в злодейском штабе. Да, точно таком, что были в супергеройских комиксах, которые маленький Фитц порой находил рядом с урнами и, конечно, читал - у него вообще привычка внимательно читать все, что попадает ему в руки. Даже тогда злодеи казались ему глупыми, а уж приспешники их - и вовсе идиотами. Да и вообще, комиксы Фитцу не нравились. Но его штаб зла совсем не похож комиксные. Нет зеленых молний, черных шпилей и злодейской музыки. Просто белое здание - лаборатория с большим подвальным помещением. Лаборатория, в которой цивильно работают вполне адекватные люди. Лаборатория, которая убила такое количество народу, что Фитц даже не пытается посчитать. Фитц примерно знал все это, когда шел сюда работать, но все равно решил попробовать. Он пообещал матери, что его жизнь будет лучше её жизни. И теперь, когда матери больше нет, обещание - все, что у него осталось. Это место - одно из многих, куда он, умный, но не окончивший колледж из-за проблем с деньгами парнишка пытался пробиться. Увы, везде ответ был одинаков - какой же ты ученый без образования? Подходя впервые в жизни к этому зданию, он понятия не имел, что зацепится тут навсегда. Здесь не нужен был диплом и прочие бумажки - просто приди и расскажи, на что ты способен. Фитц был уверен, что его не примут. Его приняли. Ему сказали - босс смотрит на каждого претендента и с первых секунд дает ответ. "- В твоем случае она не сомневалась, парень." Так Фитц и остался. Платили стабильно, относились нормально - за исключением того, что они тут создавали кошмарные вещи, можно вполне сказать, что он устроился неплохо. Про босса он знает только то, что это "она". А еще то, что её ищет ЩИТ. Это немного пугает, но для Фитца все эти злодейско-геройские дела представляются чем-то абстрактным. Его дело - стол в лаборатории и куча деталей, из который ему нужно сделать определенную вещь. А еще многие говорят, что она - психопатка. Фитц надеется, что никогда не узнает. Правда, однажды, выполняя поручение, он одним глазом заглядывает в подземную часть. Складов из черепов не находит, зато видит множество дверей камер и понимает, что там сидят люди. Интересно, здесь ставят эксперименты или эти люди просто чем-то не угодили боссу? Фитц почти уверен, что первое, но выяснить не пытается. Проходит почти месяц - Фитц бережно сметает пыль с рамки и смотрит на фотографию матери. Она бы им не гордилась. - Тебя хочет видеть босс. Никаких предисловий и даже времени собраться - просто четыре отрывистых слова охранника, и вот его уже ведут вниз, навстречу неизвестности. Ученые за его спиной шепчутся - Фитц уже знает, что такое происходит не так часто. "- И что там будет? - Ты либо получишь повышение, либо умрешь. А может и нет. Она, мягко говоря, непредсказуемая." Фитц представлял её множество раз, не располагая какими-либо реальными фактами - те, кто видел её, предпочитали не делиться подробностями. И, естественно, совсем не угадал. В полумраке помещения разглядеть всё досконально невозможно, но внешность у нее вполне располагающая. Да и сам кабинет выглядит обыденно - никакой злодейской атрибутики. Фитц даже разочарован. Она сидит, устало откинувшись в глубокое кресло и чертит на листе бумаги линии - он понятия не имеет, что они означают и означают ли вообще что-то. Но чертит она старательно, словно это самое важное занятие в мире. Она поднимает голову не раньше, чем за охраной захлопывается дверь. - Лео Фитц, да? Голос у нее совсем не злодейский - теплый, бархатный, с ласкающим слух акцентом. Фитц бы точно улыбнулся, если бы услышал его не в кабинете злодейской лаборатории. - Я запомнила тебя. И читала твои исследования. - Какие именно? - Все. Она кладет ручку на стол так резко, что Лео невольно вздрагивает. - Ты иногда ошибаешься. Нечасто, но иногда. - Все люди ошибаются, - несмело отвечает Фитц. - Только не я. Она подвигается ближе, и Фитц уже явственно видит, что у нее карие глаза, темные волосы и светло-розовые губы. Совершенно обыденная красота. Далеко не модельная. Комиксные злодейки всегда в неприличных костюмах. А эта в растянутом свитере. Интересно, создатели этих комиксов вообще общались с реальными злодеями? - Хочешь, я назову твои ошибки? - предлагает она, и Фитц только кивает. Он ожидает, что она остановится на последних исследованиях, но нет - она говорит обо всех научных ошибках, которые он не осознал впоследствии - всех, начиная с раннего студенчества. Фитц глядит на нее, не в силах оторвать глаз. Она не смотрит ни в какие записи, а просто называет исследования, иногда вплоть до страницы научной работы. Фитц, конечно, инженер, а не биолог, но знает, что такой объем памяти ненормален. - Но знаешь, что было твоей главной ошибкой? - неожиданно произносит она. У Фитца немного кружится голова, но усилие воли помогает взять себя в руки. - И что же? - Решить, что ты что-то должен своей мертвой матери. Он застывает, как громом пораженный, и не может ничего ответить. Он даже не знает, что его волнует больше - откуда она узнала о его матери или почему она вообще решила о ней узнать. Остановившись на втором варианте, он открывает рот, чтобы спросить, но она раздраженно мотает головой. - Не нужно банальностей. Как, откуда... Поверь, поведение человеческого рода настолько предсказуемо, что порой хочется выть. Просто посмотри на меня и осознай - у тебя есть весь мир. Границы - только в голове. Фитцу решительно не нравится формулировка - звучит как проповедь какого-то сектанта. - И зачем вы мне это говорите? Она снова откидывается назад и смотрит на него с интересом. Фитц, как прикованный, пялится в её глаза и не может оторваться. Её взгляд так кристально чист и ясен, но он почти видит пульсирующее под радужкой сумасшествие, ежесекундно норовящее вырваться. Интересно, как часто оно выходит наружу? - Ты - один из тех немногих, кто близок ко мне. Ты очень умен, Фитц. Ты будешь работать со мной. Она возвращается к линиям, давая понять, что разговор окончен, пока Фитц на ватных ногах выбирается обратно в коридор. Теперь он знает, что просто уйти отсюда уже не сможет. Потому что видел её, разговаривал с ней и знает о ней хоть что-то. Его ни за что не отпустят с этой информацией. Фитцу становится по-настоящему страшно. Комиксным злодеям всегда было нужно золото или мировое господство. Но Фитц очень быстро понял, что его злодейке нет дела до денег. Да и до мира, по большей части, тоже. Теперь он работает с ней постоянно, преодолевая ежесекундный страх. Он уже знает, что её линии имеют смысл, который понятен только ей самой. Иногда она прибавляет к линиям символы и еще что-то, создавая свой, уникальный шифр, которым она думает. И, что самое дикое, - Фитц понемногу начинает его понимать. Не в полной мере, конечно, но примерно. Он знает, что её интеллект - как сметающая все вокруг волна, как бурный поток, непрерывно генерирующий информацию, и то, что требуется от него - помочь эту информацию структурировать и разложить по полочкам. Еще Фитц знает, что никакой рассудок не способен сдержать настолько сильный ум. Бывают ясные периоды, но гораздо чаще его злодейка ведет себя и говорит совсем-совсем как сумасшедшая. Он её даже не винит. Если бы его мозг был способен на такие вещи, он бы тоже очень быстро свихнулся. - А лекарство от рака можешь изобрести? - как-то спрашивает он, не зная даже, сойдет ли с рук шутка. Она слегка улыбается своими светлыми губами. - Я уже давно это сделала. И не только я, на самом деле. Лекарство есть, его просто продают не всем. Фитц удивленно поднимает бровь. Он всегда считал все эти теории заговора байками. - Так почему бы тебе не обнародовать его? - Сначала будет весело. Поднимется очень большой скандал. Но затем все перейдет в обычные склоки и недоверие друг к другу, после чего те самые люди снова подметут следы и все станет как было. Банально, заезжено, отвергнуто. Фитц кивает, молчаливо соглашаясь. Он знает, что если она просчитывает что-то наперед, то ошибки происходят очень редко. И если происходят, она радуется, как ребенок, наслаждаясь неожиданным исходом. Надо же. Фитцу было в детстве неинтересно фильмы смотреть, потому что он заранее угадывал концовку, а ей по этой же причине жить, выходит, скучновато. Вопроса, почему она изобретает всякие кошмарные штуки вместо того, чтобы превратить мир в рай, Фитц даже не задает. Он и так понимает, что насилие и разрушение ей нравится не меньше, чем созидание. Может, даже больше. Иногда она искоса смотрит на него, когда Фитц размышляет об этом - словно мысли читать умеет. Хотя он бы не удивился, если бы так все и оказалось. - Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не делаю чего-то хорошего? - однажды интересуется она. Фитц согласно кивает. - Я задам тебе встречный вопрос. А зачем? - Потому что это правильно, наверное, - осторожно предполагает Фитц. Она снова улыбается. У нее хорошая улыбка. Даже если слегка безумная. - А почему я должна поступать правильно? И что будет, если я поступлю неправильно? Кто меня накажет? - продолжает она. Фитца вдруг осеняет. - То есть, ты не знаешь... Даже ты не знаешь. Ну, есть ли там что-нибудь. Кто-нибудь, - он неуклюже поднимает палец к потолку, показывая в гипотетическое небо. Фитц всегда был атеистом. До мозга костей. - Думаю, все намного проще, - шепчет она так, что Фитца мурашки бегут по спине. - Это что-нибудь - я и есть. Фитцу иногда кажется, что она права. Она может стереть человечество с лица земли при малейшем желании, и не делает это только потому, что тогда ей станет совсем скучно. Фитц ночует все чаще на работе, и все реже - дома, а фотография покрывается новой пылью. Ему стыдно даже думать о ней, не говоря уже о том, чтобы смотреть. Наверное, мама бы его презирала. Наверное, он этого заслуживает. Мама была хорошим человеком. Он же совершенно точно не такой. На нижнем этаже лаборатории всегда пахнет больницей и смертью. Там ставят эксперименты и убивают людей. Иногда она делает это лично. Даже можно сказать - часто. - Зачем ей это? - как-то спрашивает Фитц у рядового охранника. Ему нужно получить хоть базовую информацию, прежде чем начать настоящие расспросы. - А я откуда знаю? - хмыкает он. - Ты же возле нее крутишься - сам и спроси. Фитц молчит, спокойно ожидая ответа. Она научила его терпению. Через пару минут охранник сдается. - Иногда она делает это даже не для исследований, а просто по фану режет их. Не знаю, зачем. Наверное, когда ты Мегамозг, понятие о развлекалове искажается. Спустя время Фитцу и самому выпадает шанс увидеть, как она убивает. Изощренно, медленно - отрезая по маленькому кусочку. Анатомию она знает отлично и режет так, чтобы жертва дольше прожила. Фитца почему-то даже не тошнит. Хотя на студенческой экскурсии в морг он в свое время сознание потерял. - Что-то в этом есть, Фитц. Что-то тонко-восхитительное, что я не могу понять и уловить. Тот самый момент, когда жизнь переходит в смерть. Непередаваемое чувство. Она смывает с рук кровь, а Фитц стоит неподвижно и смотрит на её лицо. В её зрачках угасает довольное сумасшествие - как засыпающий зверь, которого покормили. Она такая завораживающе темная, как осколки черного стекла - Фитц тянется к нему, чтобы коснуться, и каждый раз режет пальцы. - Ты не поймешь, если не попробуешь. Даже не знаю, есть ли в мире что-то прекраснее, - улыбается она, закрывая кран. - Ты, разве что, - слова срываются с его губ внезапно и необдуманно. До него доходит их смысл только спустя пару секунд. Она смотрит с бесконечным удивлением, которое появляется в её взгляде так редко. - Я знаю ваши стандарты красоты. Ни по одному из них я не идеальна. Внешность - чересчур мелкая вещь для нее. Она слишком совершенна внутри, чтобы думать о том, что снаружи. Но Фитц не видит в ней недостатков. Ни одна из моделей и победительниц всяких конкурсов красоты не была настолько красива. - Наверное, это просто у меня уже крыша едет, - бормочет Фитц не сколько ей, сколько себе. Пожалуй, так оно и есть. Даже если бы Фитца отпустили сейчас, он бы все равно не ушел. О фотографии он уже месяц как ни разу не вспомнил. Иногда она оставляет острым скальпелем порезы на собственных руках - Фитц содрогается каждый раз, когда видит это. Она даже не моргает, хотя не использует никакого обезболивающего. Закончив, она сразу же лечит себя каким-то из своих изобретений, но предплечья Фитца продолжают фантомно зудеть. - А это зачем? - потирая руку, спрашивает он. - Боль. Проверяю, работает ли механизм, - кратко отвечает она. - Судя по тому, что ты даже не дернулась - не работает, верно? - Нет. Вполне себе работает. Просто это ощущение тела. Они всегда второстепенные. Я не знаю, что такое настоящая боль, Фитц. Я не знаю, как такой мелочи, как боль физическая, можно боятся. - Ну, если бы ты меня так порезала - мне было бы неприятно, мягко говоря, - честно признается Фитц. - Я знаю. Все вы испытываете от этого дискомфорт. Но я больше, чем мое тело. На меня не действуют никакие физические факторы, никакие наркотики - ничего. - Говоришь так, будто ты не человек, - хмурится Фитц, который уже и сам ни в чем не уверен. - А я и не человек, - отрывисто бросает она. Все же Фитц с этим не согласен. Есть в её безумии что-то бесконечно человеческое. Она радуется странным и диким вещам - но все же она радуется как человек. Она умеет скучать как человек. А еще Фитц втайне надеется, что она умеет привязываться. Потому что он совершенно точно к ней привязан. Её линии и символы понятны ему уже почти полностью - иногда он и сам начинает так писать. Порой он заканчивает за ней предложение - и как бы это ни было странно, но Фитц чувствует гордость. Все-таки он просто человек, а не... Мегамозг. Да, Фитцу проще использовать дебильное прозвище из мультика, чем в самом деле назвать её богиней. Она - человек. Просто её интеллект слишком велик для человеческого рассудка, и это потихоньку сводит её с ума. А вот почему крыша едет у самого Фитца - это действительно вопрос. - Я хочу поцеловать тебя. Фитц роняет какую-то бесценную деталь, и даже не обращает на это внимания. Ему чудится, что он ослышался. - Что? - кашлянув, переспрашивает он. - Я хочу этого впервые в жизни, - просто говорит она без капли смущения. - Ты ни разу не целовалась? - Фитц еще не может отделаться от первого потрясения, так что над этим ему размышлять некогда. - Целовалась, конечно. Но этого хотело мое тело. Не я. Я хочу впервые. Фитц мгновенно становится красным с головы до ног. Он бы смутился, даже если бы ему сказала нечто такое девчонка в кафе, но ему говорит это психически нездоровая злодейка. Наверное, это та ситуация, когда шаблона поведения не существует. Она уверенно подходит ближе, кладет руки ему на плечи, поднимается на цыпочки - все же Фитц на полголовы выше, - и мягко прижимается к его губам. Фитца будто обожгли. Её губы были просто невероятно горячими - если бы не прохладные ладони на плечах, Фитц бы заподозрил, что у нее жар. Его собственное сердце рухнуло вообще куда-то вниз, а о способности адекватно мыслить нечего было и думать. Он просто аккуратно обнял её за талию и ответил. Хах. А целоваться с суперзлодейками не сложнее, чем со студентками в колледже. Разве что суперзлодейки слаще. - Ничего не понимаю, - шепчет она ему в губы и резко отрывается. Фитц даже прийти в себя не успевает, а она уже хватает маркер и рисует знакомые линии с символами. Немного адреналина, дофамин, серотонин... Все это регулируется окситоцином... Фитц прекрасно знает, что она рисует. Схему выброса гормонов при поцелуе. - Я же права? - она задает ему такой вопрос впервые в жизни. Обычно она уверена. Фитц говорить еще не может, просто кивает. - Я воссоздавала это сто раз! - почти сердито восклицает она. - Сто раз в моей собственной крови! Она разворачивается к Фитцу и он вдруг видит в её глазах отчаянное и болезненное непонимание. - Почему это было даже близко не похоже на то, что я почувствовала только что? Он делает несколько глубоких вздохов и несмело шагает вперед. Он видит, как беситься внутри нее гипертрофированный интеллект, впервые в жизни столкнувшийся с чем-то, что не может оправдать и объяснить. - Потому что дело не только в этом, - спокойно начинает Фитц. - Тогда в чем еще? Я перебрала все возможные варианты. Почему я не могу это воссоздать? - Потому что это невозможно воссоздать, - Фитц улыбается и идет вперед гораздо смелее. - Это что-то, что и понять-то невозможно, не говоря уже о репродукции. Она сердито мотает головой. - Я могу понять все, что угодно! - она с запалом хватает маркер и начинает рисовать что-то еще. - Я... - Всего лишь человек, - перебивает её Фитц и деликатно обнимает её сзади за талию. Она зажимает маркер в кулаке и разворачивается, отчего их лица снова оказываются в приятной близости. - Ты можешь быть самым умным созданием из всех, что я знаю, но есть кое-что, что невозможно понять. И не нужно. Он целует её во второй раз, а затем и в третий - она отвечает с бешеным порывом. Её руки, дрожащие от впервые в жизни переживаемых эмоций, зарываются в его волосы. Фитцу так хорошо, что кажется - он и сам никогда раньше не целовался и вообще ничего такого не чувствовал. С тех пор домой он не приходит вообще - место, которое было для него очередным маловероятным способом заработка, поглотило его душу, тело и разум. Ученые, с которыми он прежде нормально работал, смотрят на него со смесью уважения и жалости. Фитц и сам понимает, что крупно вляпался, но ему плевать - если уже лететь в пропасть, так по наклонной. Он понимает, что не лечит её - ни от жестокости, ни от безумия. Скорее, это она очень скоро утащит его за собой. Ну да и ладно. Она смиряется с мыслью, что в мире есть что-то, неподвластное логике и здравому смыслу, очень нескоро. Сотни маркеров и ручек, сотни часов, сотни попыток. Фитц только улыбается и обнимает её плечи, когда она позволяет своему "чертовому телу" немного поспать. Он любит свою сумасшедшую девочку, и ему никаких объяснений не нужно. - А если я убью тебя, мне будет больно? Еще полгода назад Фитца бы в дрожь бросило от такого вопроса, но сейчас подобное вообще не пугает. Не зря, наверное, говорят, что человек может привыкнуть ко всему. - Да. Тебе будет так больно, как еще никогда не было, - подтверждает он. - Но это неприятное чувство. Она замирает с выражением лица, на котором явственно читается желание понять, отчего же все-таки кричат люди под её скальпелем. - Так что, проверишь? - Фитцу не страшно даже её провоцировать, хоть он и прекрасно знает, что это опаснее, чем играть с огнем. Она мотает головой. - Нет. Я тебе верю. У Фитца перехватывает дыхание от восторга - он уверен, что она никому не говорила этих слов раньше. - Хотя по всем соображениям логики, мне стоило прикончить тебя, - она смотрит в его глаза абсолютно серьезно. - Ты сделал меня слабой. Фитц понятия не имеет, насколько она на самом деле права - где-то за километры от них, на сто раз засекреченной базе ЩИТа, впервые появляется шанс покончить с поставкой самого жуткого оружия любым ублюдкам, которые заплатят, парой десятков террористических актов, убийствами и незаконными экспериментами. Он приходит в квартиру первый раз за очень долгое время, вдыхая запах пыли на стоптанном ковре. Нужно продать её. Собственно, он за этим сюда и пришел - забрать документы. Там его быстро утыкают лицом в пол. ЩИТ - мастер по поиску необходимых людей. - Ты уверен, что это он? Хиленький какой-то, - Фитц по фотографиям знает, что говорящего, - сильного темнокожего мужчину, - зовут Мак. А второй, который бегло обыскивает его карманы, это Коулсон. И еще пара статистов с автоматами. - Это именно он. - И ради него она... Да брось, Фил! Она же на всю голову отбитая! - не соглашается Мак. - Это ловушка. Она это дерьмо устраивать любит. Вот поверь, мы идем на верную смерть. Где гарантия, что она, как прошлый раз, не смотается, рванув базу, набитую сотней наших людей. Или ты забыл, где руку проапгрейдил? Коулсон хмыкает, подносит к лицу правую руку и слегка шевелит пальцами. Фитц не видит ничего особенного. Рука как рука. - В этот раз все получится. Мальчишка - её слабость, - Коулсон пытается звучать уверенно, но все же что-то в его голосе выдает сомнения. - А он выглядит вполне адекватно, - Мак одной рукой поднимает Фитца за шиворот, как котенка. - Она что, промыла ему мозг? - Ничего она мне не промывала, - морщится Фитц. Он уже просчитал все варианты - ни одного чертового способа выбраться не нашлось. - Ты смотри, нормально разговаривает! И, судя по тому, как он тут глазами по комнате бегает, соображает он тоже быстро. Можно я буду называть тебя Турбо, парень? - Меня зовут Фитц. И что бы вы там не придумали - не прокатит. Она все равно вас переиграет. С чего вы вообще решили, что она пожертвует чем-то ради меня? - Фитц пытается держаться как можно убедительнее. Но он врет. Она способна на это. Она привязана к нему. - Ты пытаешься защитить её. Зачем? - внезапно спрашивает Коулсон, и в его глазах - бесконечное сострадание. Фитца это раздражает. - Какое вам дело? - он только огрызается в ответ. - Думаешь, она все-таки промыла ему мозги? - в голосе Мака тоже появляется это чертово сочувствие. Коулсон решительно запихивает пистолет в кобуру, словно обрубая этим жестом все метания по поводу дальнейших действий. - Вполне возможно. Симмонс всегда была в этом хороша. Фитц ощущает себя так, словно его обухом по голове ударили. Фамилия звенит в голове как натянутая струна. - С-симмонс? - с трудом выдавливает он, тупо глядя в стену. Коулсон смотрит на него как на умалишенного. - Джемма Энн Симмонс, её полное имя, - буднично сообщает он. - Так, а ты точно её прихвостень? - немедленно настораживается Мак. Фитц ничего не видит и не слышит - настолько поражен. Она никогда не говорила ему имени, и за это время он даже ни разу не задумался, что в теории её ведь по-любому как-то зовут. Это просто было не нужно. ЩИТ грубо вытаскивает его из квартиры, а он даже не сопротивляется, все еще борясь с изумлением. " - И почему у нас ни разу не возникало проблем с коммуникацией?" Здание уже окружено агентами со всех сторон, но Фитца это не пугает. Он знает, что она способна уйти от кого угодно, но не уйдет, пока он у ЩИТа. Или уйдет? Фитц впервые предполагает, что она может подчиниться логике и просто бросить его. В животе шевелится муторное чувство - он боится, что в этом случае не сможет найти её снова. Тем более, что ЩИТ наверняка установит за ним пожизненное наблюдение. А у Фитца нет в этом мире ничего, кроме нее. Коулсон затаскивает его внутрь, взяв меньше людей с собой и больше - оставив по периметру и в разных частях здания. - Если она убьет меня, сделайте все, чтобы не дать ей уйти. Нужно будет - убейте её, но не отпускайте! - решительно приказывает он, взяв в помощь лишь верного Мака. Она спокойно сидит в своем кабинете и что-то пишет - точно как в тот день, когда Фитц впервые увидел её. Когда двери срываются с петель, она даже не вздрагивает, а только поднимает на вошедших уставшие глаза. На Фитца смотрит тоже без удивления. Пожалуй, только это и заставляет Коулсона схватить Мака за руку и не позволить ему застрелить её сразу, с порога. Коулсон умен. Он знает, на что она способна. - Все закончилось, Симмонс, - твердо говорит он. - Тебе некуда бежать. У нас твоя база. И он тоже, - Мак показательно пихает Фитца под коленку. Джемма (какое милое имя, все еще в голове не укладывается!) медленно вздыхает и поднимает с коленей пистолет. - Ты хорош, Фил. Но сейчас вам стоит боятся, - без тени шутки сообщает она. Коулсон говорит уверенно, но стоящий близко Фитц видит, что у него дрожит левая рука. - У тебя - один пистолет. Даже если выстрелишь - второй из нас прикончит тебя. Или мальчишку. Выбирай. Она отрицательно мотает головой. - Этот пистолет не для вас, - она улыбается уголком губ и прижимает дуло к собственному подбородку. Фитц буквально ощущает, как отрывается его сердце и катится в пятки. - Пятьдесят городов по всему миру. Центральный аэропорт, центральный автовокзал и самый большой торговый центр. - Бомбы? - мгновенно севшим голосом спрашивает Коулсон. - Это было бы скучно, - она улыбается уже шире. - Вирус. Полная дегенерация высших отделов нервной системы, возвращение к первобытным инстинктам, усиление центра голода и повышение агрессии. Плюс, это довольно заразно. Вы ведь любите фильмы про это, да? Фитц сперва не понимает, о чем она, и осознает все не раньше, чем Мак хрипловато переспрашивает: - Я правильно понял? Эта сумасшедшая сука собралась устроить зомби-апокалипсис? - Нет-нет. Это вы его устроите, - она вжимает дуло сильнее и Фитц неожиданно понимает абсолютно все. - Триггер связан с моим сердцем и жизненными показателями. Убьете меня - ваши глупые фильмы станут явью. Навредите Фитцу - я нажму на курок, и результат будет тот же. - Действительно просто выстрелишь? Положишь конец веселью? - недоверчиво щурится Коулсон. Она сжимает палец, продвигая курок до середины, и Фитц чувствует, как его желудок сжимается точно так же. - А я похожа на человека, который на это не способен? На несколько секунд повисло молчание. Фитц видит, как мозги агентов перебирают вариант за вариантом, и не находят ни одной лазейки. - А если айсером? - вполголоса предполагает Мак. - На нее не подействует, - одновременно произносят Коулсон и Фитц, после чего обмениваются далекими от восторга взглядами. - Там дендротоксин. Все, что влияет на нервную систему, против нее бесполезно, - заканчивает Коулсон уже в одиночестве. - Да ладно тебе, Фил! - в бешенстве почти рычит Мак. - Мы так близко, мы почти за горло её схватили! Мы не можем так поступить! - Не вижу, чтобы у нас был выбор. Она не блефует, Мак. Я это знаю, - грустно вздыхает Коулсон и опускает пистолет. Фитца, однако, освобождать никто не торопится - рука злющего Мака сжимается на его плече как тиски. - За пацана разговора не было. Я не знаю, что ты с ним сделала, стерва, но назад я тебе его не отдам, - предупреждает он. - Да не делала она со мной ничего. И вообще, хватит говорить обо мне как о питомце, - вполголоса сердится Фитц, понимая, что любые выкрики сейчас прозвучат истерично. В конце концов, ничего толкового он сделать не сможет. - Он тебе нужен, верно? - задумчиво произносит Коулсон. - Зачем? - Просто нужен, - уклончиво отвечает она. - Но ты должен знать, что я не промывала ему мозг. Он любит меня. Сам, по своей воле. Коулсон спокойно кивает, принимая к сведению, а Мак переводит на Фитца обалдевший взгляд. " - Ты имбецил, что ли, парень?" - явственно читается в его глазах. - И чем же ты купишь его свободу? - Фил уже знает ответ, но все равно спрашивает, соблюдая церемонии. Вообще все, что происходит, напоминает четко отрепетированный спектакль, который повторялся десятки раз, и еще повторится в будущем. Разве что Мак в постановке новенький - он нервничает, хочет что-то изменить, добавить больше напряжения, но сталкивается с непоколебимым спокойствием старых актеров. Коулсон и Джемма даже смотрят друг на друга без ненависти - просто как давние знакомые. - Нью-Йорк. Торонто. Лондон. Берлин. Москва. Гонконг, - она продолжает, пока не называет ровно двадцать пять - Фитц считает. И знает, что это. Она называет города. Она сознательно отдает ради него свой козырь. - Ты сказала, их пятьдесят, - напоминает Коулсон. - Прикажи своим людям отступить и дай нам уйти. После этого получишь остальные двадцать пять. Не волнуйся, я найду способ с тобой связаться. - Откуда мне знать, что ты меня не обманешь? - Ниоткуда. Только мое честное слово. Но поверь, двадцати пяти для инфицирования тоже хватит, а Фитца я все равно потом как-нибудь верну. Сейчас я предлагаю тебе полностью обезопасить мир, - она равнодушно пожимает плечами. - Ты все равно придумаешь что-нибудь еще потом, - безнадежно вздыхает Коулсон. Она кивает, даже не отрицая. - Я всегда полна идей, Фил. Он махает Маку и тот, несмотря на злость, подчиняется - с Фитца снимают наручники и грубо толкают вперед. - Я тоже не буду скучать, - ему паршиво до последней степени. Слишком уж все это наигранно-драматично. Просто как... в комиксах. Фитц все еще терпеть их не может. - Всем постам - операция отменяется. Мы отступаем, - Коулсон уходит, слегка сгорбившись - сейчас он напоминает Фитцу старого волка, который надеялся на последний триумф, но все закончилось позорной для волка его уровня ничьей. Джемма спокойно встает с кресла, как только в камерах на мониторе никого не остается. Никаких вещей она тоже не берет - из ценного у нее только идеи и Фитц. Первые она целиком умещает в голове, а второй и сам пойдет за ней куда угодно. - Ты правда была готова на это? - негромко спрашивает Фитц, когда они спускаются вниз, к самолету, в полном одиночестве. - Выстрелить? - Да, - буднично отвечает она. - И зачем же? Она вдруг улыбается, слегка обернувшись к нему. - Наверное, потому, что я очень глупый человек. Фитц, несмотря на всю бредовость обстановки, тоже начинает смеяться. - Наверное, так и есть.