In The Darkness...

Гостиничный номер заполняла вязкая темнота. Сквозь нее окружающие предметы искажались, сформировываясь в иллюзии. Неплохо в такое время играть в ассоциации, развивая воображение. Если было бы с кем… Люди чаще боятся этого времени суток, торопясь скорее зажечь свет, чтобы рассеялись непрошенные страхи, ненужные мысли. Будто один щелчок включателя подарит краткую надежду в лучшее. Ему не нужны подобные уловки. Ведь в жизни, окружающей обстановке и без этого зашкаливающее количество красивых «обложек», «фасадов» и так далее, и так далее. По душе другой уровень – прикрыть глаза, чтобы темнота стала абсолютной: снаружи и внутри. Тогда внутренние «демоны» начинали шевелиться, протягивая когти, скреблись, опутывали сетями, что невозможно вздохнуть. Однажды Тео настолько сильно сдавило грудь, что даже казалось, будто в легких совсем нет кислорода. Причем натурально, без литературных эпитетов и сравнений. Он пытался бороться, подавляя это наваждение или… правильнее будет сказать, приступ. Пальцы беспомощно сжимались в кулаки, комкая простыни. Его охватила паника. Неужели конец? Его найдут в гостиничном номере в абсолютном одиночестве, в потертых черных джинсах и помятой рубашке. Никаких смазанных белых дорожек на стеклянном столике, никаких полуголых девиц вокруг. Тишина, темнота, почти склеп. Неужели именно так выглядит то самое вечное забвение? Он снова и снова тянул воздух, который отдавался лишь пронзающей насквозь болью, корчился, может что-то мычал. Закончилось все также внезапно, как и началось… Кажется, он на мгновение замер, смирившись, и «пружина» внутри расслабилась, отпуская. Ему прописали таблетки, посоветовали больше отдыхать на свежем воздухе, нормально высыпаться. Все пункты казались невыполнимы, кроме первого. Хатчкрафт исправно принимал прописанные таблетки, надеясь хотя бы так исполнять обязательства перед собой. Самое удивительное, что после подобное оцепенение не повторялось, как бы Тео не пытался заново его вызвать. Ведь в этот раз он вел бы себя иначе, совсем иначе… Ночью оставалось лишь прикрыть глаза, а потом погружаться в бесконечные самокопания. Друзья говорили, что чувства угнетения, взвинченности и легкая депрессия идеальны для творческих людей. Художник должен быть голодным. Артист должен быть несчастным. Для зоркого «третьего» глаза, чтобы рождались шедевры – блудные «дети», слегка заплутавшие в пути. Однако Хатчкрафту порой казалось, что это состояние с каждым разом все больше угнетает, нежели возвышает. «Детки», как и душевные «демоны», выскребали его изнутри, надкусывая кусочек за кусочком. Он боялся, что в итоге от него ничего не останется. Хотя прекратить и бросить творчество – равносильно самоубийству, как приложить пистолет, вместо пальцев, к виску, спустив курок. Андерсон, наверное, хмыкнул бы, едва услышал его мысли, а потом поддел привычной «шпилькой» про загоны. Partner in crime знал лишь о верхушке айсберга его проблем и переживаний. И они снова и снова записывались. Очередной пустой текст про «ангелов, которые поют, по рай и ад», про образ мифической идеальной девушки, слизанный из деталей вокруг. Без души. Он лишь попросит Адама о более бодром мотиве. Порой темнота и одиночество становились чересчур убийственными ингредиентами вечера. Тогда в комнате вырисовывался женский силуэт. Все происходило слишком быстро и смазано, а потом пропадало вместе с рассветом, чтобы привыкнуть и прочувствовать нечто большее, чем банальную потребность. Возможно Хатчкрафт сам стремился к такому сорту отношений, в которых собственно отсутствовали отношения. Очередные иллюзии среди темноты. Как-то одна из знакомых девиц заметила, что у него нервная работа. Ведь целевая аудитория – это девушки, женщины разных возрастов и каждую надо ментально и эстетически «удовлетворить», чтобы не прокляла после концерта. Да, вначале он и правда вглядывался практически в каждое лицо, как бы мысленно спрашивая все ли в порядке, просил полюбить и поверить каждой строчке и каждому движению. А потом взлет и практически успех, когда «если дальше, то только больше». Тогда он не перестал вглядываться в их лица. Это приобрело элементы игры. Да, он честно и беззаветно играл на сцене то, что хотел увидеть зритель. Опять же, чтобы понравиться, чтобы не разлюбили. Порой заигрывался и увлекался, но ему же можно? Тео Хатчкрафт - тонко чувствующий музыкант, участник, подающей надежды, британской группы «Hurts», завидный жених, блистающий элегантностью. Мелькали заголовки газет и печатных изданий… Тонко чувствующий. Очень тонко. А где тонко, там и рвется. Уже не вспомнить точно того момента, когда маски стерлись, вросли настолько глубоко, что и не разобрать, где оно настоящее. И вот он дает странные интервью о текилле за двадцать тысяч долларов в собственном баре, о дорогих лаковых ботинках и очередной секретной татуировке. Пусть гадают, где правда, где ложь. Когда же все до такой степени смешалось? Ставки в игре увеличивались. Менялись отдельные правила. Разномастный парк аттракционов исправно работал в режиме «24/7», а Тео в нем - «винтик» колеса обозрения или восковая фигура, подвешенная на нить в витрине сувениров. Не соскочить. Очередная темная ночь в гостиничном номере. Утром она приснилась ему. Может из-за неудобного кресло турбаса, в котором они ехали ночь, на почве дискомфорта в его голову посыпался бред? Может это периодически возникающее чувство тоски? Нет, он не тосковал по ней в глобальном общепринятом смысле. Скорее ощущения ближе к тому, что из привычной картины исчез один элемент. Картина выглядела вполне целостной, а теперь все иначе, поэтому непривычнее. В принципе и так сойдет, но не достаточно. Что-то близкое к ненавистному эгоизму. Но факт – она приснилась ему, спустя долгое время. Никаких намеков, никаких мыслей, ноль общения и абсолютно никаких пересечений. От этого все становилось более странным. Во сне они счастливо таскались по узким мощеным улицам Парижа. Светило солнце. Даже пели птицы. Тео кормил ее мороженым из вафельного стаканчика, ловил «зайчиков» в волосах девушки. Туристы, с их надоедливым гомоном, будто вымерли. Город принадлежал двоим. Недомолвки, претензии и обиды, раздирающие их общение, отсутствовали. Ее улыбка, счастливое лицо, струящиеся линии подола платья, когда она, смеясь, убегала от него за очередной поворот. А он следовал за ней… Они никогда не были в этом городе вместе и даже не заводили разговоров. Но то приятное чувство покоя, во время сновидения, Хатчкрафту хотелось сохранить. Более того, он с удовольствием бы там остался. Поэтому в номере он то и дело возвращался в их короткое прошлое. Понял, что где-то около полугода не слышал ее голос. И может быть плохая идея, но решил набрать ее номер. Спонтанность порой решает, правда? - Ты же знаешь, мы больше в это не играем, Тео, - на том конце тихий и немного усталый голос девушки. Ее реплика после приветствий, - Я же соскочила… - Помню, но мне захотелось узнать как твои дела, - он приподнимается на кровати и вглядывается сквозь темноту. - С чего вдруг? – звучит резко. - Ты приснилась мне сегодня. Такая счастливая, радостная. И длинные волосы. Ну, помнишь, когда мы познакомились… - Ты во что-то вляпался? – девушка перебивает его с беспокойством. - В жизнь, - он посмеивается, озадаченно потирая лоб. Чересчур чуткая. Чересчур заботливая. Хатчкрафт забыл об этих ее качествах. - Бухой, - ее очередь вздыхать, - как всегда, - добавляет девушка шепотом. На заднем плане что-то звенит, похоже на посуду. - Нет, - отрывисто и зло произносит он. Статус «пожизненного алкоголика» его порядком достал. Тео понимает, что сам виноват, но рельсы на исправление где-то затерялись. - Вау, - выдыхает девушка удивленно, - Прости. Когда она была «рядом», на короткой дистанции, Хатчкрафт знал, что как бы далеко он ее не посылал, как бы херово они не расстались, стоит позвонить. Сейчас же он ненадолго замолкает, понимая, что они теперь не в тех отношениях, чтобы сказать ей напрямую, чтобы выставлять какие-то ультиматумы. Вначале она сказала, что «соскочила»? Будто наркоман со стажем. Но это слово идеально подходит к описанию их прежнего «общения». Им нужно было прекратить, либо перебраться во что-то серьезное. Тео откладывал любые разговоры на потом, убеждая девушку, что им это не нужно. И однажды был сам неожиданно «послан», но ведь она еще отвечает на его звонки. - Ты слишком хорошая, - он слегка морщится. - Хочешь, чтобы я врубила суку? – теперь злые нотки в ее голосе. Словно игра в пинг-понг. - Нет, не надо. Если бы я хотел услышать суку… - Хатчкрафт осекается, замирая. Долбанная привычка снимать при ней «маску». - Продолжай, - отвечает она сухо, - То позвонил бы по другому номеру, верно? - Совсем не так, - на мгновение Тео теряется, но тут же добавляет: Знаешь, сегодня я был на нашем месте. - Ты о чем? - Забыла? Парк в Берлине. Однажды они на неделю сняли квартиру в городе с видом на этот парк. И практически каждое их утро начиналось с прогулок и разговоров. Она отыскала какой-то старый дуб и здоровалась с ним, гуляя босой по траве, вокруг дерева. Хатчкрафт тогда прозвал ее нимфой, посмеиваясь над ней, фотографируя на фоне зелени. - Боже, Хатчкрафт, да что тебе надо? У меня четыре утра. В десять – важная встреча. - Я тоже хочу встречу с тобой, - он улыбается, представив, как она сейчас морщит лоб. - Нам не стоит больше видеться. - Я соскучился, - говорит он, поражаясь собственной откровенности. – Просто поговорим. Посмотрим друг на друга. - Ты себя слышишь вообще? – хмыкает она. – Зачем? - Я соскучился, - повторяет он. - У меня нет лишних денег на билет. - Я вышлю… - У меня нет вашей чертовой визы. - Я сам приеду, - Тео понимает, что реально готов на все, только увидеть бы ее, просто увидеть. В ответ долгое молчание, сбивающее его с толку, заставляющее злиться, ерзать по простыням, вскакивать с кровати. - У тебя кто-то есть? – шипит он в темноту. - Тео, - устало произносит она. Хатчкрафт представляет, как она прикрывает глаза и слегка покусывает губы. Ее черты вырисовываются максимально ярко, словно девушка и правда, рядом, здесь. - Кто? – он сжимает кулак, разрезая им воздух. И Тео просыпается… Она научилась прямо держать спину и выдерживать его самый долгий взгляд. Два открытия в первые десять минут их встречи. Волосы до плеч и облегающее платье алого цвета. Совсем другая, новая и почти незнакомая, если бы не привычная улыбка. Его чертовски заводит ее образ, манера поведения. Хатчкрафт, закусывая нижнюю губу, думает о предлоге, чтобы заманить девушку в уборную, пока та изучает меню. У нее же другие планы. - Я ненадолго. Встречу перенесли. Так что, - она пожимает плечами и глядит на него абсолютно спокойно. - Такая важная встреча, - фыркает он, закатывая глаза, - Может к чертям все? – тянется к ее руке. - Да, важная. Меня ждут в издательстве, - отвечает девушка, игнорируя его знаки. - Издательство? – Тео удивленно вскидывает бровь. – Твои короткие тексты обрели должную форму? Кстати, ты так и не показала мне не один из них… - Ты никогда не просил, - она откидывается на спинку стула и отворачивается к окну. - Я рад за тебя. Правда, - он скользит ладонью вдоль стола к ее руке, но она слишком далеко. - Знаешь, я тут недавно прочитала… Хатчкрафт снова закатывает глаза и тоже слегка отстраняется, ищет официанта глазами, чтобы не слышать. То, что она прочитала, ему не хочется знать. Эта психушка с ним круглые сутки. Однако девушка с упорством продолжает: - … в одном чате, что ты – врун и садист… - Фак, - произносит Тео в полголоса, все также избегая ее глаз. - Послушай, я же знаю, что это не правда, - она произносит это с жалостью. - Сколько раз я тебе говорил не читать это дерьмо, - Хатчкрафт повышает голос, забывая, что они в общественном месте. Именно в этот момент к ним подходит официант. И Тео остается только откашляться, извиниться перед всеми и снова надеть «маску» вежливости для общественности. - Прости, - шепчет девушка, когда они снова остаются вдвоем. – Долбанное чувство справедливости, которое никому не нужно. - Я привык, - он улыбается, стараясь перевести встречу в более мирное русло. - Что-то мне подсказывает, что ты задала им жару. - Возможно, - она ухмыляется, поправляя волосы в знакомом жесте, - Мне уж точно есть, что рассказать… - Но, как положено, в таких ситуациях, тебе стоит добавить: «Но я никому не расскажу…» Они смеются в унисон. - Пусть считают меня кем угодно… Садистом, психопатом, наркоманом, алкоголиком, социопатом. Я устал, - он сжимает руки в кулак и жмурится на мгновение. - Ты и выглядишь очень усталым. Даже слегка измученным, - она тянет к нему руку и касается его пальцев. В голосе тепло, участие, такое важное, неподдельное. Неравнодушие. Хатчкрафт тут же немного резко сплетает их руки, словно жест, пожатие – та необходимая соломинка, веревка, вытягивающая вверх. - В книге будет обо мне, м? – он смотрит на нее серьезно, глубоко, тем самым своим взглядом, не разжимая пальцев. Она как-то неуверенно улыбается ему в ответ, качает головой, бормочет про то, что не может раскрывать секретов. Поднимается с места, обматываясь шарфом, и приговаривает, что ей пора. Как же быстро летит время. Он понимает, что должен ее отпустить. Их объятие напоследок затягивается. Тео с закрытыми глазами чувствует тепло ее рук, как она цепляется и вязнет, удерживая их на его плечах. Окутывает теплый аромат ее парфюма. - Я тебя… - шепчет она. И Тео просыпается… И снова гостиничный номер. Хатчкрафт не помнит, как он здесь оказался, не помнит где он. Будто всплыл на поверхность. Просто лежит, раскинув руки звездой. Рядом кто-то ворочается, а потом забирается на него. Сквозь сумерки он видит короткие вьющиеся синие волосы. Девушка поднимает к нему лицо: острые скулы, сонные глаза и чувственные губы. Такие ему всегда нравились. Нестандартная внешность. Хрупкая тонкая фигура, острые плечи. На ней футболка со змеиным принтом и белые короткие шорты. - Девочки говорили, что ты ничего не можешь. Я не поверила, - пискляво выдает она, пьяно щурясь. – Мы здесь уже второй час и ничего не происходит. - Я был в отключке, - произносит Тео хрипло, вглядываясь в ее черты, пытаясь найти хоть что-то знакомое, вызвать хоть какие-то воспоминания. Она слишком юная. Сколько же ей лет? И как она к нему привязалась? - А я трезвею. И это очень плохо, - она переходит на писклявый шепот, водит руками по его телу, а потом со смехом совсем заваливается на него, - Ну, давай… Запах пота, духи с цитрусовыми нотами, сигареты и алкоголь ломают его. - Можешь сжать мои руки покрепче, когда мы… - она хихикает, спускаясь вниз, - Или обхватить мою шею. - Детка… И Тео просыпается… Она стоит у огромного панорамного окна с видом на ночной город. Очередная новомодная типовая высотка. Из мебели – матрас на полу, пара кресел. И стопка книг вперемешку с подшивками журналов. - Ты прекрасно знаешь, как на меня действует подобный вид, - ухмыляется она, оборачиваясь, плавно подходит к нему, утыкаясь ему в шею, - Пожалуй хватит нам мотаться из разных частей города друг к другу. Надоело. Соберу вещи и перееду. - Хорошо подумала? – посмеивается Тео, поглаживая ее волосы. - Да, - девушка липнет к нему, - Кроме того, здесь гораздо ближе к работе. Так что убью сразу двух зайцев. - Или подстрелишь одного оленя, - он посмеивается, обнимая ее талию. - Ну, если ты против? – девушка отстраняется, заглядывая в его глаза. – А то выходит, что я сама все решила. Может тебе и не надо, и так нормально… и вообще… - Оу, - выдыхает он, фиксируя ее на месте, - Я только за. Думал, как раз об этом. Мне тоже надо перебираться сюда с концами. Тот адрес все равно уже вычислили. - Значит вместе? - Да, - произносит Хатчкрафт, улыбаясь, кутая ее в объятия. - Я тебя… - шепчет она. И Тео… Sound - Dead Man's Bones – Lose Your Soul