Сердце бури

      Лея хорошо представляла себе, что такое переговоры с представителями Галактического банковского клана. Ей не раз доводилось вести дела с этой особой кастой дельцов, чья философия признавала лишь бесстрастный язык цифр.       Испокон века плеяду крупнейших финансовых организаций галактики возглавляли мууны — существа, которые не вызывали симпатии, наверное, ни у кого в галактике, однако в одном им не откажешь — их интеллект и находчивость позволяли делать деньги порой даже из воздуха. Их выдающийся разум ставил сухую, холодную логику превыше всего — веры, политических убеждений или морально-нравственных норм. Они полагали, что вести дела всегда лучше с трезвой головой, не запудренной «идеологической чушью».       В годы Войн Клонов многие члены Банковского клана открыто выступили на стороне Конфедерации независимых систем, что, впрочем, не помешало им чуть позже довольно ловко приспособиться к условиям диктатуры. Во времена расцвета имперской ксенофобии мууны — одна из немногих рас, которой удалось избежать открытых репрессий. Тому могла быть лишь одна причина — Империя нуждалась в них. И все же Банковский клан не имел того влияния, как при Старой Республике; мууны были вынуждены уступить государству значительную часть своих предприятий. Оттого-то уже в первые годы правления Палпатина предложили Альянсу свою помощь.       Двойная игра была для этих чванливых господ обычным делом. Неважно, кто стоял у власти — сенат, Император или Верховный лидер Сноук — мууны неизменно искали во всем лишь материальную выгоду.       Когда в Неизведанных регионах начал подниматься Первый Орден, Банковский клан тайно поддержал его. Казалось бы, почему? Все просто. Каждому известно, что военные инвестиции — одни из самых выгодных. Пока в галактике идут бои, обе враждующие стороны будут неизбежно нуждаться в деньгах.       И вот теперь главы Банковского клана обратили свой взор на едва теплящееся пламя Сопротивления. Лея прекрасно сознавала их истинные мотивы. Что бы они ни говорили, главная причина их внезапной заинтересованности осталась неизменной — прекращение войны им не выгодно.       Маластар, окутанный легкими белыми дымками циклонов, простерся перед транспаристиловым куполом в главном командном центре «Второго дома». Генерал Органа восседала за столом для переговоров вместе с Силгал, Мейцом и другими членами Совета. Банковский клан настоял, чтобы командование Сопротивления было представлено в полном составе, и они не стали возражать, сочтя это требование правомерным. Так или иначе, в их же интересах, чтобы все важные вопросы решились сразу, минуя многочисленные заседания, обсуждения и споры.       По другую сторону стола сидели гости — в основном, долговязые мууны. Давняя привычка проводить большую часть жизни в помещениях, без свежего воздуха и солнечного света, сделала этих существ — даже самых молодых из них — похожими на иссушенных стариков с бледной, сероватого оттенка, кожей и глубоко просевшими складками на удлиненных, вечно хмурых лицах. Главой делегации был Вайлан Тонит — вице-президент ассоциации галактических счетов, сын адмирала Порса, бывшего во времена Войн Клонов одной из ведущих фигур в Совете сепаратистов.       Чуть в стороне от стола за спинами муунов стоял, горделиво расправив спину и сложив руки за спиной, невысокий, но крепкий мужчина с глубокими залысинами в седоватых, грязно-серого цвета, волосах и тонкой линией аккуратных черных усов. Терекс не участвовал в переговорах. Он наблюдал за беседой с самодовольной улыбкой, в которой помимо глубокого удовлетворения присутствовало что-то еще… что-то жутковатое, хищное.       Каждый раз, встречаясь взглядом с бывшим главой разведки Первого Ордена, Лея поспешно отводила глаза, подавляя в себе ненависть и отвращение. Прошло уже несколько лет, однако она все еще живо помнила такую же гнусную улыбку на губах этого человека, когда он наблюдал, как по его приказу штурмовики мучают и казнят ее друзей.       Минуло больше часа с тех пор, как остроносый, похожий на какую-то зубастую рыбешку фрегат Банковского клана приземлился в ангаре флагмана Сопротивления, однако напряжение между гостями и принимающей стороной только возрастало. На переговорах с главами других объединений Лея обычно разглагольствовала о безопасности отдельных звездных систем, о гражданских правах и свободах. Но сейчас от нее требовались иные аргументы. Ей предстояло убедить делегацию Банковского клана, что, если они продолжат всесторонне поддерживать Первый Орден, однажды тот просто подомнет их под себя, как едва было не подмяла Империя, а Сопротивление — стоит только их организации подняться с колен — исполнит все свои обязательства перед союзниками.       Тонит бесстрастно вещал об условиях, на которых Банковский клан готов предоставить Сопротивлению необходимую ссуду. Главный пункт — возможность сохранить свою монополию на основные финансовые операции. Речь шла о более чем девяноста процентах всего капиталообращения.       — Я уполномочен подписать договор от имени Банковского клана с членами Совета. Однако вы назвали более чем внушительную сумму. Прежде чем выдать вам кредит, мои друзья хотят быть уверенными в том, что Сопротивление — в том числе, лично вы, генерал, — признаете наше историческое право. Датарий был и должен остаться основной валютой в галактике, что бы там ни говорили отдельные преступные элементы из Внешнего кольца.       — Два миллиона? — Органа покачала головой. — Под восемнадцать процентов? Помилуйте, Тонит! У меня есть сведения, что вы около десяти лет назад выдали капитану Брендолу Хаксу с Арканиса сумму в пять раз большую. Не эти ли средства пошли на строительство «Старкиллера»?       Лея не собиралась уступать. Она отлично понимала: если сейчас дать слабину и согласиться на любые условия, будущая победа, даже если она состоится, будет принадлежать не Сопротивлению, а Банковскому клану. Более того, в дальнейшем мууны вообще перестанут с ними считаться. Нет, с этими пронырливыми дельцами определенно стоило проявить характер. Коль скоро они спонсировали злейших недругов Республики, пусть хотя бы будут последовательны и предложат Сопротивлению те же условия, что некогда прихвостням Сноука.       Дело было за малым — не перегнуть палку.       Всего на мгновение тонкие губы мууна гневно дернулись.       — Ваши доводы бездоказательны.       — Разумеется, — с чем-с чем, а с этим генерал не собиралась спорить. Если бы она могла доказать, что Банковский клан напрямую причастен с гибели системы Хосниан, и Вайлан Тонит, и прочие члены этой шайки после войны пошли бы под трибунал. — Вам угодно торговаться? Это ваше право. Но тогда позвольте и нам высказать свои пожелания.       — И какие же?       — Не более десяти процентов.       Муун вздохнул с облегчением. Лея Органа ясно дала понять, что все упирается только в цифры, а уж с ними-то потомственный финансист знал, что делать.       — Могу предложить пятнадцать, — выдохнул Тонит, слегка приподнявшись в кресле. В его крохотных, близко посаженных темных глазах мелькнуло нечто, напоминающее азарт. — И то лишь потому, что мне исключительно приятно иметь с вами дело.       — Десять, — повторила Лея чуть громче.       — Не забывайте, что у Сопротивления почти нет активов для обеспечения.       — А какие активы имелись у Сноука, когда вы согласились поддержать его? Кроме разве что личного имущества его офицеров, которое он с легкостью прибрал к рукам…       Тонит собрался было ответить, и, кажется, даже успел произнести что-то. Однако его гнусавый голос внезапно потонул в реве аварийной сирены.       Гости испуганно подскочили со своих мест. Мейц вскинул вперед руку, давая понять, что пока повода для паники нет; другой рукой он нашарил на поясе комлинк, чтобы связаться с отделом безопасности. Но оказалось, что в этом нет нужды. Отдел безопасности сам вышел на связь с капитанским мостиком.       Через секунду один из пилотов-каламарианцев доложил, что границы системы пересекло крупное судно — вполне возможно, вражеский звездный разрушитель. А вскоре стало известно, что в систему Маластар пожаловал, ни много ни мало, сам флагман Первого Ордена.       — Надо уходить, — шепнула Силгал.       «Второй дом» был не самым быстроходным судном — и все же он двигался в гиперпространстве гораздо более резво, чем разрушители класса «Возрожденный».       Капитан скомандовал:       — Уровень тревоги «А». Будем действовать по отработанной схеме. Выпускайте синюю эскадрилью…       Однако не успел он договорить, как вновь просигналил комлинк. На сей раз капитана вызвал инженерный отдел и сообщил о резкой потере мощности в генераторах задних дефлекторных щитов.       На мостике воцарилась гнетущая тишина, наполненная недоумением и страхом. Каждый хорошо понимал: с неисправными дефлекторами они могут не дотянуть до того момента, когда будут готовы перейти в гиперпространство.       — Перебои в энергоснабжении? — спросил Мейц почти с надеждой, хотя у него уже предательски похолодело в животе.       Кто-кто, но капитан был уверен в своем судне на все сто. Он ежедневно изучал график технических проверок и следил за тем, чтобы служащие соблюдали его с безукоризненной точностью. Он поименно знал всех специалистов, отвечающих за работы инженерных систем — и мог поручиться за каждого из них. Видят боги, мало кто относился к своим обязанностям с такой скрупулезностью, как Джойдел Мейц.       Нет, кричало что-то у него внутри, это не могло быть ни случайной неполадкой, ни чьей-то оплошностью. Значит, оставался только один вариант — намеренная диверсия.       Капитан, пошатываясь, приблизился к столу, где все еще стояли несколько пластиковых бутылок с водой — на случай, если участники переговоров пожелают промочить горло. Он откупорил одну из бутылок и сделал несколько судорожных глотков. И только после этого, все еще бледный, как стена, провозгласил:       — Господа, кажется, у нас не остается другого выхода. Я вынужден сообщить о необходимости срочной эвакуации...       Лея в это время напряженно молчала, пытаясь осмыслить случившееся. На ее лице не проглядывалось и тени страха — только глубокие раздумья.       Все было слишком очевидно: долгожданные переговоры, на которых в кои-то веки верхушка Сопротивления присутствует в полном составе, да еще вместе с предателями-банкирами, внезапная неисправность дефлекторов… Лишь один человек мог провернуть нечто подобное. Однако он, право, не мог не знать, что всеобщее подозрение тут же падет именно на него…       Вдруг, стоило Мейцу объявить об эвакуации, как генерал выпрямилась со скоростью пружины. Остальное произошло в считанные секунды. У всех на глазах Органа подлетела к Терексу и безо всякого стеснения ударила его по лицу — один раз и другой, так, что на обеих его щеках проступили отпечатки ее рук, а в его льдистых серых глазах не отразилась растерянность, граничащая с бешенством. Лея гневно улыбнулась.       Когда первое оцепенение прошло, капитан взглянул ей в глаза, больше не пытаясь утаить злорадства. Одно решительное движение — и Лея ощутила резкую боль. Терекс использовал классический захват, вывернув ее руку за спину. Холодное дуло бластера уперлось ей в затылок.       — Всем не двигаться, — скомандовал он на удивление спокойным, даже как будто усталым голосом. — Оружие на пол.       Капитан и все остальные застыли в смятении. События развивались слишком стремительно, никто из присутствующих попросту не успел ничего сообразить.       Лишь мгновение спустя Мейц опомнился и принялся неспешно отстегивать пояс с кобурой. Прочие нехотя, но все же последовали его примеру.       Терекс удовлетворенно перевел дух. Он был теперь полноценным хозяином положения. Шутка ли, ухитриться в одиночку захватить командный центр противника и притом здорово припугнуть весь этот высокопоставленный сброд. Крифф, ради такого определенно стоило стерпеть пару оплеух!       Наплевав на угрозу, генерал дернулась в яростной попытке высвободиться. Терекс крепче прижал ее к себе, медленно выворачивая руку, сжатую в каменной хватке.       Лея свирепо оскалила зубы.       — Что бы вы ни делали, капитан, вам все равно не выдержать соперничества с Хаксом. Он не задумываясь пристрелит вас, как только Сноук перестанет в вас нуждаться.       Капитан ответил холодным смехом.       — Ха-ха-Хакс?.. Да ведь он — уже мертвец, генерал. Хотя еще сам не знает об этом. Надменный рыжий мальчишка пыжится, расхаживая павлином среди штурмовиков, толкая громкие речи с экранов. Он и не подозревает, что сам роет себе могилу. Верховный лидер не потерпит, чтобы кого-то в Первом Ордене любили больше, чем его. А-ха! Право же, — добавил Терекс с каким-то извращенным наслаждением, — крошка Арм позабыл первое правило службы тиранам вроде Сноука: если хочешь остаться цел, будь как можно более незаметным…

***

      Тем временем человек, которого Терекс самоуверенно назвал «мертвецом», ни о чем не подозревая, стоял на командиром мостике «Финализатора», упершись взглядом в иллюминатор.       Ему не впервой доводилось наблюдать в действии элитную эскадрилью новых TIE-истребителей, однако это зрелище определенно стоило того, чтобы смотреть еще и еще. Новые истребители органично сочетали маневренность предыдущих моделей этой серии и ударную мощь их улучшенной версии — «TIE-Мститель», когда-то разработанной специально для противостояния «крестокрылам» повстанцев. Они были оснащены удлиненным титановым корпусом, усовершенствованной системой дефлекторных щитов и четырьмя турболазерными пушками довольно старой, но все еще актуальной на рынке вооружения модели «L-s9.3», которая славилась тем, что могла разнести небольшой астероид всего одним попаданием. Что и говорить, инженеры «Сиенар-Джаемус» по праву называли эти корабли точкой отсчета новой эпохи в производстве малых судов. До сих пор их выпускали ограниченной серией. Каждый стоил баснословных средств. Лишь лучшие пилоты удостаивались чести сесть за штурвал.       И теперь один за другим сверхсовременные красавцы-истребители вырвались из полости ангара «Финализатора» и ринулись в атаку, с поражающей ловкостью уходя от выстрелов, крутясь и маневрируя. На фоне обычных СИДок эти были — словно огромные, смертельно опасные джеонозийские пчелы посреди роя мух. Их насчитывалось не больше дюжины — но и этого хватило, чтобы ударить единым кулаком, внеся сумятицу среди противников.       Генерал наблюдал за боем, больше напоминающим эффектный танец, с выражением холодной отстраненности, сурово сжав губы и заложив руки за спину.       Поразительно. В этот торжественный, полный величия момент абсолютного триумфа Первого Ордена Хакс, однако, не испытывал ни радости, ни гордости. Его душу скребла досада. Мысль о том, что он вынужден постыдно отсиживаться в стороне, когда Терекс сейчас находится там, в эпицентре, — не давала Армитиджу покоя. Эта мысль снова и снова вонзала ему в грудь невидимые когти, заставляя болезненно кривиться.       Проклятье! Уж на этот раз капитан непременно позаботится, чтобы все лавры достались ему. Ведь это он, Терекс, ранкор его загрызи, измыслил, как им наконец быстро и аккуратно накрыть остатки Сопротивления, да еще и вывести Банковский клан на чистую воду — теперь-то у Верховного лидера будет достойный предлог упрятать зарвавшихся дельцов за решетку на приличный срок и прибрать к рукам их добро. И все благодаря этой пронырливой твари, этому ничтожеству, этому тупому солдафону!       Чтобы осознать всю глубину тревоги молодого генерала, необходимо достичь тех же высот, что и он. Те, кто находится на вершине, боятся лишь одного — что однажды их могут низвергнуть. Так уж мы устроены. Больше всего на свете богачи страшатся растерять свое состояние, а любимцы — что о них забудут. Этот страх — обратная сторона везения. Жизнь — это череда взлетов и падений, но чем выше взлетишь — тем больнее падать.       Армитидж боялся даже представить себе, что однажды Терекс — бывший штурмовик, почти раб — может встать на одну ступень с ним — потомственным офицером, который с младых ногтей бьется во славу семейного наследия. Если человек без чести и принципов добьется тех же привилегий, что и преданный слуга идеалов Империи, это будет слишком сильный, слишком жестокий удар по самолюбию генерала, по его болезненному тщеславию, неимоверно раздувшемуся благодаря успехам последних лет. Тем более в свете одного обстоятельства, которое Хакс всеми силами старался выкинуть из головы — что и победа на Корусанте на самом деле не принадлежит ему до конца. Об этом обстоятельстве до сих пор не знал никто, кроме них с Терексом и самого Верховного лидера, но все же оставалась вероятность, что однажды оно выйдет на свет.       Генерал настолько удалился в свои мысли, что прозевал момент, когда один из новых истребителей сумел повредить систему управления ангарными шлюзами на нижней палубе вражеского крейсера. Вероятно, залп угодил во внешний щиток. «Крестокрылы» попытались перегруппироваться, чтобы защитить «Второй дом» от проникновения врагов, однако СИДы то и дело вклинивались между ними и ломали строй.       Хакс опомнился только тогда, когда коммуникатор у него в руке заговорил голосом Митаки, который желал знать, стоит ли высылать абордажную команду.       — Готовьте три… нет, четыре десантных модуля, — едва не прорычал Армитидж, готовый обрушить всю свою бессильную злобу на ни в чем не повинного адъютанта. Впрочем, для чего еще нужны под боком люди, подобные Митаке?       Хакс предвидел, что враги будут драться до последнего. Значит, сражение предстоит короткое, но лютое — не на жизнь, а насмерть. Получив ранение, каждый из повстанцев сожмет зубы и продолжит биться; потеряв оружие, — пойдет врукопашную. Иного им попросту не остается. Они не отступят, как войска Первого Ордена при штурме цитадели, — им некуда отступать. Сопротивление достигло той же границы, что и Империя много лет назад. Дальше только пустота, только забвение, только безнадежность...       Все эти размышления усугубили нервозность генерала. Драма под названием «гибель Сопротивления» готова была перейти к кульминации, однако он сам по-прежнему прозябал в зрительном зале. Украдкой покусывая губы, Армитидж раздумывал, как быть. Кровь билась и пульсировала у него в висках. Удача, которая не изменяла ему со времен Корусанта, сегодня — в первый раз за три года — готова была ускользнуть.       «Необходимо срочно что-то сделать», — твердо решил он наконец.       Нельзя, чтобы Терекс заполучил главную роль. Нельзя, чтобы он успел захватить членов Совета и саму генерала Органу. Нужно непременно помешать ему. Нужно опередить его. А это значило самому прибыть на «Второй дом». Пусть даже придется поставить под угрозу собственную жизнь, чего Верховный лидер, вероятно, не одобрит. Зато, стоит только столь значимой фигуре показаться на захваченном судне — и ни у кого больше не возникнет сомнений, кому следует воздать хвалу за успех этой кампании.       Генерал решительно сжал кулаки. Отныне он твердо знал, что следует делать. Смятение постепенно выветривалось из его сердца, уступая привычному хладнокровию. Вновь он был собран и уверен в себе. Если подумать, от него требовалось не так уж много. Он не собирался намеренно лезть под выстрелы в судорожных попытках доказать всем вокруг свою храбрость. Достаточно лишь прогуляться в окружении охраны в главный командный центр — Органа и другие ценные пленники должны сейчас находиться именно там.       Переведя дух, Хакс связался с центром управления и распорядился, чтобы его шаттл в течение пяти минут был готов к вылету.

***

      Вслед за десантными модулями «Финализатор» покинул еще один корабль — тринадцатый по счету обновленный TIE-истребитель, чуть крупнее, чем другие. Его широкие, заостренные крылья хищно поблескивали в свете выстрелов. В нижней части кабины красовалось говорящее название: «Черная звезда».       Финальный аккорд губительной симфонии.       Истребитель, от которого не отказался бы сам Дарт Вейдер.       Одного взгляда было достаточно, чтобы безошибочно определить главный корабль в эскадрилье. Все достоинства новой серии были доведены в нем до высшей точки. Его «собратья» были быстрыми, но этот — молниеносным. Другие были мощными, а «Черная звезда» — смертоносной.       Она устремилась прямо ко «Второму дому» со скоростью топора, падающего на шею осужденного. Решительно и неотвратимо «Звезда» прошла сквозь линию врагов, словно нож сквозь масло, успевая раздавать сокрушительные залпы. Ее сила и стремительность сметали все, что попадалось на пути. И своим, и чужим оставалось только поспешно уходить, разлетаться в стороны — так даже самые крупные глубоководные набуанские хищники мечутся врассыпную, стоит хищнику, прозванному «морским чудовищем сандо», показаться из пещеры. Рядом с ним любой, даже самый опасный зверь, становится добычей.       Даже на командном мостике «Второго дома» заметили этот короткий, но впечатляющий полет. Когда «Звезда» скрылась из виду, Лея, с замиранием сердца прикрыла глаза. На несколько мгновений ее тело обреченно обмякло, и Терекс уже было подумал, что пленница готова сдаться.       Это он. Он здесь, на борту.       Нескольких мгновений хватило генералу Органе, чтобы узнать особую, щегольскую манеру пилотирования. Эти кульбиты, исполненные проворства и какой-то игривой заносчивости, она не раз видела в исполнении Хана. Каким чудом они вдруг проявились сейчас таким образом? Одно время Хан учил их сына первейшим навыкам пилота. Знания должны были сгинуть вместе с Беном, но кое-что, быть может, сохранилось как бессознательная память тела?       На долю секунды ее сердце заволокло горечью и злобой. Даже это… Сноук украл даже это...       С новыми силами Лея напрягла мышцы. Галлиус Рэкс может сжать в кулаке всю галактику, может разделаться с Сопротивлением и другими недовольными, может убить ее единственного сына и прибрать к рукам его тело — но ее живой он не получит!       Страх и гнев пульсировали в ее груди, растекались по телу горячим, обжигающим потоком, заполняя сознание. Это было нечто сродни кратковременному опьянению, сродни вспышке. Генерал не успела оглянуться, не успела осознать, что происходит. Никогда прежде она не использовала Силу так и даже в страшном сне не могла бы представить себе ничего подобного.       Она почувствовала, что хватка Терекса стремительно слабеет, а еще через секунду услыхала прямо у себя над ухом его громкий отчаянный хрип. Мелькнуло еще мгновение — и капитан, окончательно отпустив ее, судорожно попятился.       Только теперь Лея угадала, что происходит. Словно во сне, она опустила взгляд — и с изумлением обнаружила, что ее собственная ладонь как будто обвивает чью-то шею. Пальцы были хищно напряжены, словно когти, готовые впиться в добычу.       Терекс безнадежно хватался за горло. Его лицо покраснело. Белки глаз прорезали молнии алых сосудов. Задыхаясь, он смотрел на эту маленькую женщину, на дочь Вейдера, и часто моргал, как будто все еще не верил в то, что все это творится на самом деле.       Остальные, очевидно, тоже с трудом верили глазам. С инстинктивной осторожностью все, кто был на мостике, отступили назад. Каждый из них, конечно, знал, что такое Удушение Силы. Но ни у кого до сих пор эта темная техника даже отдаленно не вязалась с сияющей добротой генерала Органы.       Первым опомнился Мейц. Все это время он был вынужден бездействовать из опасений за жизнь генерала, на сей раз сориентировался довольно быстро. Он наклонился и торопливо поднял с пола свой пистолет.       Выстрел громыхнул из-за спины Леи, и на долю секунды все кругом потонуло в тяжелой тишине, которая всегда наступает, когда палач приводит приговор в исполнение.       Не оборачиваясь, Лея неслышно выругалась сквозь зубы. Каков бы ни был мерзавец этот Терекс, однако казнь на месте, без суда и следствия, всегда казалась ей чем-то противоречащим всем понятиям о человечности.       В лучшие времена они поступили бы иначе. Но сейчас они уже не те, что прежде. Они поневоле становятся теми, кем их годами называла машина пропаганды Первого Ордена. Они — террористы. Звери, загнанные в ловушку. Вынужденные идти на самые крайние, самые отвратительные меры, чтобы спастись.       Когда всеобщее оцепенение начало спадать, Органа, не теряя времени, первой ринулась к дверям. Они еще могли уйти. Например, через систему вентиляции. Ведь не может быть, чтобы весь корабль уже был занят солдатами Первого Ордена.       Они выбрались в коридор и направились к ближайшему вентиляционному отверстию, которое, если верить схеме, располагалось в ста метрах, сразу за лифтовой. Они передвигались осторожно, один за другим, короткими перебежками. Все, кто был вооружен, держали оружие наготове.       Где-то на нижних уровнях раздавались привычные звуки боя, которые сливались воедино и долетали сюда глухим тревожным шипением. Однако это шипение не могло прогнать угнетающей тишины, царившей здесь, наверху, — скорее оттеняло ее, делая еще более зловещей. Страх беззвучными шагами хищника подкрадывался к беглецам, шел за ними след в след медленно и неуклонно. Каждый чувствовал опасность, но не видел ее. Это сводило с ума.       Смерть, крики, пальба — все это можно почувствовать. Все это осязаемо. А значит, этому можно противостоять. Но в такой стеклянной, звенящей тишине любой человек сам себе покажется песчинкой, затерявшейся посреди чего-то неведомого, всецело отданной на милость высших сил.       Вот и шахта.       Но прежде, чем кто-либо из них успел достигнуть встроенной в стену широкой решетки, двери лифта открылись — и между стенами загремела тяжелая дробь солдатский шагов. В считанные секунды лифтовая наполнилась штурмовиками.       Беглецы застыли посреди коридора на расстоянии не более десятка шагов от вражеских солдат. Штурмовики стояли перед ними плотной стеной, со вскинутыми винтовками. На фоне белого потока чернела горделивая, подтянутая фигура генерала Хакса.       Быстро оценив ситуацию, захватчик коротко скомандовал:       — Опустите оружие.       — Ни за что, — бросила Лея, тяжело дыша.       — Вам некуда бежать.       — Значит, будем отбиваться.       — Глупо, — коротко подметил Хакс, слегка приподняв бровь. — С такого расстояния мы без особого труда перебьем вас всех.       Этот аргумент Органа решила оставить без достойного комментария.       Генерал вопросительно оглянулась на Тонита, державшегося в авангарде колонны.       — Если… вам угодно… — начала было она, делая паузы на каждом слове, чтобы продохнуть.       Муун тут же прервал ее.       — Нам теперь только одна дорога — в концлагеря Первого Ордена. Сноук… вы же знаете...       Если их возьмут живыми и начнут допрашивать, Вайлан вовсе не был уверен, что члены делегации, включая его самого, проявят необходимую стойкость. Верховный лидер твердо намерен прибрать к рукам их имущество. Стоит ему получить хоть малейший повод — и он уничтожит Банковский клан.       Воистину, глуп тот, кто сравнивает Сноука с Палпатином! Этот новый тиран гораздо хуже. Помнится, старый Император, каким бы самодуром он ни был, понимал, что ему не под силу выстроить столь сложную и отлаженную систему оборота кредитов.       Видя, что легкой добычи ждать не приходится, Хакс дал отмашку штурмовикам.       Выстрелы загремели быстро и ритмично, как удары пульса. Сквозь слепящее мелькание плазмы Лея увидела, как совсем рядом с нею в первые же секунды боя упал Мейц с прожженной отметиной в уголке лба. А вскоре и Тонит медленно сполз по стене, оставляя кровавый след.       Те, кто еще был жив, вжимались в стены, как будто хотели полностью срастить с гладкой белой сталью. Вокруг то и дело раздавались истошные вопли. Смутно Лея сознавала, что и сама что-то кричит — но что именно, не мог разобрать никто, включая даже ее. Собрав волю в кулак, генерал Органа продолжала стрелять прямо перед собой, почти не целясь. Ее цель была везде. Куда ни кинь взор, всюду мельтешили одни и та же белые фигуры…       Постепенно к ней приходило ясное понимание того, что теперь от нее требуется. Выхода не было. Оставалось сделать то, что совершил бы любой на ее месте. То, что сделали Акбар, Статура, Иматт и другие офицеры Сопротивления, чтобы не попасть в руки врагов. Последний акт верности своим убеждениям сам по себе был чудовищной мерой, на которую приходится идти, когда все прочие средства исчерпаны. Но в условиях войны загнанная в угол, ослепленная боем и смертельно уставшая Лея Органа видела в этом что-то естественное, само собой разумеющееся.       Больше генерал уже ни на что не обращала внимания. Посреди боя она вдруг медленно развернула пистолет, направляя дуло на себя и мысленно вознося предсмертную молитву. В этот момент она обращалась вовсе не к Силе, не к жестокому провидению — не к чему-то высокому и неопределенному. Ее молитва была обращена к Рей — к единственному человеку, у кого Лее следовало бы просить прощения.       Однако прежде, чем она успела спустить курок, уверенные руки ударили ее, выбив оружие, и Лея различила прямо перед собой лицо Хакса. Рисунок полупрозрачных веснушек, гневно изогнутые губы и легкий рыжеватый пушок на подбородке — все это стало первой более-менее отчетливой картиной, представшей ее глазам за последние несколько минут, которые любому показались бы вечностью.       Наклонившись к уху пленницы, рыжий генерал произнес — не насмешливо, но с каким-то смутным оттенком насмешки:       — Первый Орден мог бы покончить с Сопротивлением давно. Единственная проблема заключалась в том, чтобы взять вас живой. Верховный лидер знает, что вы склонны к опрометчивым решениям.       Не говоря ни слова, с абсолютно непроницаемым лицом Лея слегка дернулась — это было последнее, на что у нее хватило сил. Затем ее веки сомкнулись, и она стала медленно оседать на пол.       Вдруг произошло нечто, чего ни генерал Органа, и никто другой не могли предвидеть даже отдаленно. Дыхание Армитиджа замерло на долю секунды. Молодой человек содрогнулся всем телом, его горло издало бессвязный хрип.       Он опустил взгляд — из его груди слева торчало пылающее жало светового меча.       Секунду спустя плазменный луч потух — и Хакс рухнул, завалившись на бок.

***

      Даже не открывая глаз, Лея поняла, что произошло. Она знала, что он может появиться в любое мгновение. Даже сквозь полубеспамятство она ощутила, как воздух вокруг стремительно заполняет что-то острое, плотное, невыносимое. Боль. Злоба. Вечная мука...       Голод.       Галлиус Рэкс.       Нет, с обретением нового молодого тела Голод в нем не стал меньше — напротив, усилился. Как хроническая болезнь, перешедшая в активную фазу. Лея ясно чувствовала это. Раньше в его душе лишь слабо полыхал какой-то хищный огонек, но сейчас его душа была охвачена пожаром.       Крепкие руки в черных перчатках легли ей на плечи.       — Мама... — Этот голос... о Сила! Голос Бена. Его интонации. — Посмотрите на меня, мама. Скажите, кто я такой.       Превозмогая себя, Лея наконец слабо подняла веки. И тут же резко сощурилась — холодное освещение коридора, которое еще недавно не доставляло ей никаких неудобств, внезапно показалось слишком ярким.       К этому времени выстрелы стихли, сошли на нет. Штурмовики успели либо убить, либо разоружить всех, кто представлял для них угрозу. Так что Лея, как только ей удалось проморгаться, заметила кучку пленников, прижатых к стене; среди них были Силгал и ее собраться, пилотировавшие «Второй дом», несколько муунов, и всего два или три человека из состава Совета. Остальные лежали на полу в тех позах, в которых и встретили смерть — с бластерами в руках, с перекошенными лицами и открытыми глазами, в которых застыла вечность.       Но первое, что приковало взгляд генерала, было лицо сына. Его бархатные глаза, впалые щеки, шрам, оставленный рукой Рей. Сердце матери поневоле дрогнуло. Да, она знала, что это не Бен. Но не знай она этого, ей было бы так легко обмануться...       — Убийца, — выдохнула она, слабо размыкая губы. — Убийца и вор.       Ее слова, однако, ни капли его не смутили.       — Да, я вор и убийца, — повторил он все таким же мягким, располагающим тоном. — Но все же, я — ваш сын. Я — Кайло Рен. Наследник Избранного. Потерянное, похищенное дитя, которое готово вернуться к материнским ногам.       Органа лишь горько усмехнулась в ответ. Рэкс вел грязную игру, обращаясь к ее самым тайным мыслям.       Его лицо светилось безумием. Глаза неистово горели. Он продолжал говорить — быстро, с придыханием, как будто спешил поскорее высказать все, что хотел сказать уже давно.       Казалось, он напрочь позабыл о невольных зрителях. Что касается штурмовиков, Лея могла отыскать хоть какое-то объяснение. Она знала, что верхушка Первого Ордена — а тем более Верховный лидер — едва ли воспринимают обыкновенных солдат как живых людей. Скорее, как безжизненные, безвольные фигурки для игры в дежарик. Однако присутствие выживших командиров Сопротивления тоже не доставляло Галлиусу никаких неудобств — напротив, только распаляло его красноречие.       — Технически именно я отныне — ваш сын. Взгляните...       С этими словами он отпустил ее плечи и немного отошел, давая Лее возможность как можно лучше себя рассмотреть.       Та с трудом подавила в себе желание отвернуться. Ее глаза щипало слезами. Видит Сила, никакие страдания — пытки, побои, угроза смерти, гибель друзей — не могли сравниться для нее с присутствием этого существа. Его лживые объятия, его внешность, его голос… во всем этом было что-то противоестественное. Что-то, таящее мучительное искушение для нее.       Вопреки всему ей отчаянно хотелось слепо довериться инстинкту. Поверить, что перед нею и вправду Бен, даже если в своем сердце она всегда будет знать, что это не так.       — Вы породили это тело, Лея. Тридцать пять лет назад, в вашем греховном браке с Ханом Соло. Вы были и остаетесь его матерью — это, в конце концов, легко можно подтвердить соответствующим анализом. Но вам этого не достаточно, верно? Вы полагаете, что я уничтожил душу Бена Соло? Моя дорогая принцесса, то, что вы именуете «душой» — на деле только энергия мидихлориан. Это реальная, обозримая величина. Это — то, что циркулирует у нас в организме на протяжении всей жизни. — Он чуть заметно улыбнулся. — Недаром некоторые примитивные народы до сих пор верят, что с переливанием крови часть души одного человека переходит к другому. Мидихлорианы, которые прежде питали вашего сына, теперь во мне. Мне доступны воспоминания Бена, его мечты и страхи — само его сознание. Так скажите, есть ли у вас хоть одна причина полагать, что я — не он?       Лея лишь крепче стиснула зубы. Что и говорить, она давно знала о странных убеждениях Верховного лидера. И считала их отвратительными.       Она по-прежнему боролась. По-прежнему тщилась превозмочь слепую игру материнского чувства.       — Чего вы теперь хотите от меня? — сухо осведомилась Органа, когда слабость начала отпускать ее.       Рэкс улыбнулся широко и искренне.       — Ох, мама… как же вы сами не видите, сколько возможностей открылось перед нами сегодня? Вся галактика отныне принадлежит нам — семье, которая долгие годы была разрознена, разлучена войной, но теперь наконец воссоединилась.       Больше Лее и не нужно было слышать. Она опустила голову и коротко, болезненно рассмеялась. Так вот что задумала эта тварь! Заполучив внешность Бена, она теперь желает заполучить и его славу, саму его жизнь. Эта мысль вообще-то напрашивалась давно, и все же Органа не могла заставить себя примириться с нею. К горлу подкатил горький комок бессильного гнева.       Вот почему Рэкс тянул столько времени. Вот почему не показывался в новом обличье. Видно, неполноценная победа его не устраивала. Он дожидался окончательного триумфа. А для того ему нужна была она, Лея, — мать несчастного юноши, чью душу он поглотил и в чью шкуру влез. Нет лучшего способа получить право на имя Скайуокеров, чем склонить ее на свою сторону.       — А что же Верховный лидер Сноук? — спросила она просто чтобы протянуть время. — Полагаю, он сгинул навеки? Вы хотите предстать галактике, как тираноборец, героический избавитель, верно?       — Отнюдь, генерал. Я не собираюсь представлять Сноука, как бездушного палача, тирана и убийцу. Государство, рожденное бездушным палачом, ничего не стоит. Все эти годы я пытался показать, что Первый Орден — это не зверь, с которым надо бороться. Что у нас и в самом деле есть, что предложить народам галактики. Прежний Верховный лидер был моим учителем, от наследия которого я не намерен отрекаться и теперь. Однако вынужден признать, что как политическая фигура Сноук давно себя изжил.       Его признание содержало столько неприкрытого цинизма, что Лея попросту не нашлась, что ответить.       Внезапно темный рыцарь сделал шаг в ее сторону и у всех на глазах протянул ей руку со всей галантностью послушного сына.       — Ну же, идемте со мной. Мы возглавим Империю. Мы вместе, дорогая матушка. До сих пор вы были эмблемой террора и глупой, упрямой борьбы. С сегодняшнего дня вы станете живым символом порядка, процветания и силы.       Лея не отвечала. Расширенными глазами она глядела на устремленную к ней руку и чувствовала себя так, словно несколько волкокотов запустили когти ей в грудь. К собственному ужасу, она вдруг поняла, что слишком близка сейчас к тому, чтобы согласиться — во всяком случае, гораздо ближе чем сама ожидала от себя еще пару минут назад.       — Соглашайтесь, генерал. У вас нет выбора. Ради сохранения своей жизни вы, разумеется, не пойдете на такую жертву. Но подумайте об этих людях… — Рэкс слегка кивнул, указав подбородком на кучку пленников. — О своих друзьях. И… еще кое о ком. Я ведь еще помню, что где-то в пределах нашей галактики вы прячете мою жену — воплощение Сердца бури, темную владычицу — и ребенка, которого ваш сын успел зачать с нею три года назад.       Его слова, однако, имели эффект практически обратный тому, на который он рассчитывал. Упоминание о снохе и внуках помогло Лее немного опомниться от мимолетного безумия. Она живо представила, что ждет Рей, что будет с Рио и Бейли, если Рэксу все же доведется добраться до них.       — Зря стараетесь, Галлиус. Уж кого-кого, а Рей вы не сможете превратить в куклу, послушную вашей воле. Она скорее умрет, чем покорится вам.       — Она покорится, — почти прошипел он. — Ее ребенку нужен отец, а ей — учитель, который поможет совладать с мощью Сердца бури, пока та не свела ее с ума.       Органа горделиво покачала головой. Даже если Рей и вправду та, кем Рэкс считает ее, Сердце бури — это необузданная стихия. Это абсолютная, несокрушимая энергия. Ее не посадить на цепь, не сломить, не привязать к себе. Не купить дешевой мишурой, вроде обещаний лучшей жизни. Не обмануть, набросив личину Бена Соло.       — Лучше подумайте о своем будущем, — изрекла Лея с тоской и тревогой. — Я чувствую, как пламя Голода заполняет ваше сознание, Галлиус. И оно будет разгораться еще — больше и больше, пока… что? Где предел вашей ненасытности?       Кажется, она наконец попала в цель. Сквозь Силу до нее донеслась его слабая дрожь.       — Полагаю, ваших знаний достаточно, мама, чтобы самой дать ответ на этот вопрос.       Лея едва не лишилась дара речи. К горлу подкатила тошнота. Голова закружилась, и на долю секунды генерал Органа начисто потеряла связь с реальностью. Она живо представила себе, что может случиться, если не найдется кто-то, кто остановит эту тварь. Если Рэкс в самом деле добьется абсолютной власти надо всей галактикой, каждый ее обитатель окажется под угрозой.       Под угрозой разделить участь Бена.       — Вы — безумец… — только и сказала она.       — Возможно, вы правы, — заметил Рэкс, с мальчишеской непринужденностью пожимая плечами. — Но у моего положения есть и плюсы. Я могу принять любое обличье и обрести вечную жизнь.       — Вечная жизнь ждет нас внутри потока, — перебила его Органа. — А то, о чем говорите вы, — ничтожное существование, искажающее нашу изначальную природу. Вы никогда не купите этим ни меня, ни Рей.       Последние слова вдруг прозвучали так звонко, что это удивило всех — и в первую очередь саму Лею, которая еще недавно была слаба, растеряна и подвержена обманчивой надежде. Но сейчас слабость куда-то ушла. Ее душу поглотили презрение и злость.       — Я никогда не назову вас своим сыном. Никогда не стану подыгрывать вам, Рэкс. Вы вольны пытать или убить меня, равно как и любого из присутствующих. Вы можете и дальше высасывать Силу из живых существ или из целых миров, но это не изменит главного. Вы были и останетесь ничтожеством. Пустым местом. Лакеем, который ненавидит господ оттого, что они стоят выше, чем он. Жалким и злым помойным крысенышем…       Ее голос набирал силу, становился все громче и внушительнее. Гнев накрыл ее плотным грозовым облаком — но сейчас Лее было плевать. Еще никогда за свою долгую жизнь она ни к кому не испытывала такой ненависти, как к этому мерзкому созданию.       — Вы — проклятие обеих сторон великой Силы. Стервятник, который когда-то тщетно пытался нажиться на гибели Палпатина. Вы завидовали Императору. Завидовали моему отцу и брату. Все потому что вам никогда не обрести такой силы, что была у них. Вы можете украсть тело моего сына, но никогда не станете им…       По-прежнему не замечая никого, кроме нее, Рэкс приблизился к своей пленнице еще на шаг. Затем еще. Спокойно и неспешно, словно хищник, подбирающийся к добыче.       — Я могу взять все, что хочу, мама.       Жестом, исполненным какой-то мягкой небрежности, он потянулся к ее голове — и Лея тут же почувствовала, как ее разум разрывает на части. Она яростно сжала зубы.       «Я беру, что хочу. Я могу заполучить вас, принцесса, в любой момент. Выпотрошить ваш рассудок. Сделать из вас то, что мои подручные сделали с вашим любимчиком, Дэмероном…»       Генерал пошатнулась и, не удержавшись, упала на колени. Ее губы задрожали. Кровь отхлынула от лица. Как во сне она услышала протяжный крик Силгал, которая, конечно, поняла, что происходит, и не смогла сдержать отчаяния при виде пытки.       Органа и сама прекрасно знала, что ей нечего противопоставить мощи Галлиуса Рэкса, только возросшей за эти годы. Но также она видела, что его до сих пор что-то сдерживает. Когда враг угрожает вместо того чтобы действовать — это всегда признак скрытого смятения.       В чем же дело?       Похоже, Лея догадывалась. Как ни больно и мерзко ей было, она еще не утратила присутствия духа и возможности соображать. Уничтожив ее личность, Сноук никогда не узнает тайну, которую жаждет узнать. Ради этой тайны он теперь и шарил у нее в мозгах с алчностью изголодавшегося нищего, грубо и безжалостно.       Стало быть, от нее требовалось только одно — держаться до последнего.       — Я могу взять все, что хочу, мама… — почему-то вслух повторил он. — Сейчас я хочу узнать, где вы спрятали моего ребенка.       Но тут в душу палача влезло неожиданное волнение, граничащее с одной стороны с испугом, а с другой — с каким-то отчаянным, плотоядным восторгом.       Лея не знала, что происходит. Она не слышала, как на другом конце коридора распахнулась лифтовая кабина. Не слышала звуков борьбы и жужжания сейбера. Однако в ней все же заговорила смутная тревога, которая вскоре взорвалась ужасом, когда кругом разнесся исступленный вопль:       — БЕ-Е-ЕН!       Это кричала Рей.       Ее голос был сейчас мало похож на тот, к которому привыкла Лея, — он звучал утробно, низко, глухо, и больше походил на животный рев, — и все же генерал безошибочно узнала сноху. Просто потому, что понимала неким внутренним чутьем: лишь один человек во всей галактике способен проговорить, прокричать имя ее сына с такой страстью, с такой невероятной мольбой.       Рэкс ослабил хватку. Он явно был растерян, однако его растерянность быстро угасала, сменяясь ликованием. Та, кого он искал, пришла сама. Хотя он, в отличие от аналогичной ситуации с Беном три года назад, вовсе не ожидал такого поворота событий.       Наконец он совсем отпустил свою добычу. Леей можно было заняться и потом. Сейчас его алчность, его честолюбие, его коварство отыскали другую, более привлекательную цель.       Он сделал штурмовикам знак расступиться, и вскоре из-за могучих солдатских фигур показался тонкий силуэт. Лея, лежавшая без сил на полу среди убитых, припав одним плечом к широкому иллюминатору, наконец смогла различить Рей, которая шла пошатываясь, как пьяная, и сжимала трясущимися руками рукоять светового меча. Она была бледна, как полотно. Волосы растрепались. В ее грубоватой плащевой накидке в районе плеча зияла прожженная дыра, и Лея вдруг со страхом поняла, что Рей, похоже, ранена.       — Рей... это не Бен... беги... беги от него... — еле слышно выдавила Лея. Это все, на что она была способна.       Рей не отреагировала. Наверное, сейчас она не услыхала бы ничего, даже если бы ее свекровь вопила во все горло. Впрочем, Лея и без того уже видела, что Рей все поняла. Ее побледневшее лицо сейчас больше напоминало маску, на которой застыл весь ужас внезапного осознания. Ее брови мрачно нахмурились, в глазах стояли слезы. Непослушные губы вновь и вновь неслышно повторяли что-то. «Это ты… это ты…» — прочла Органа секунду спустя.       Рэкс развернулся и, улыбаясь, развел руки в стороны, как бы говоря всем своим видом: «Да, это я».       — Р’иия… — с благоговением выдохнул он.       Сделав еще пару шагов, Рей остановилась напротив своего заклятого врага, ни на секунду не отводя взгляда от его лица. Она тяжело дышала. Ее губы слегка разомкнулись, обнажив гневный оскал. Она по-прежнему стояла не шелохнувшись.       Не шевелился и Рэкс. Он как будто дожидался ее решения.       Лея видела все это — и готова была поклясться, что душу Рей сейчас терзают те же сомнения, тот же соблазн, что терзали и ее собственную совсем недавно. Рей… она как будто беззвучно звала кого-то. Нет, не Рэкса, хотя он был всецело готов откликнуться на зов, а кого-то другого, кто, быть может, еще жив где-то в глубине его подсознания. Кто-то родной, горячо любимый; тот, в ком она до сих пор отчаянно нуждалась.       Органа не стала гадать, по каким причинам ее сноха внезапно сорвалась с места и пустилась в это путешествие. Но в одном ее сердце было абсолютно убеждено: Рей явилась сюда в поисках Бена. И сейчас она бессознательно пыталась отыскать Бена в том существе, которое стояло напротив.       Однако время шло — и надежда постепенно меркла. Неизбежность сомкнулась удавкой вокруг шеи молодой женщины и теперь незаметно вытягивала из нее жизнь. Ее сердце заполнялось Тьмой, удушливой и страшной.       Наконец, когда в ее душе угас последний луч, Рей медленно приняла боевую стойку, и в гнетущую тишину вклинился монотонный гул светового меча.