Жертва

На Воссе золотое небо. На Воссе золотые леса. На Воссе вечная осень. В его кривых деревьях поет ветер. В его храмах гуляют сквозняки. В его развалинах, в причудливых и благородных линиях барельефов история и память осязаемы настолько, что кажется, зажмурься — и ощутишь. Обернись — и увидишь. Стань своим — и станешь частью. В древних храмах Восса из теней выходят золотые призрачные звери. В горах Восса пещеры ведут из ниоткуда в никуда, с обрыва на обрыв, из одной пустой долины в другую, такую же пустую. Эти пещеры такие ровные, что кажется, будто их создала человеческая рука. Но кому и зачем могли понадобиться проходы между дикими долинами, на головокружительной высоте? Странник, вышедший в одну из ночей к ее костру, рассказывал сказки о горных духах, летящих к морю. Потом он исчез в утреннем тумане — неслышно, как и появился. Местные только пожимали плечами в ответ на расспросы. «Я меч, — шепчут губы, и с них срывается облачко белого пара. — Я меч в руках Республики... Я просто меч». Ей до слез хочется, чтобы это было правдой. Но это неправда. У меча нет ни имени, ни памяти. У меча нет свободы воли. У меча не может быть ни сожалений, ни сомнений, ни этой мучительной боли в сердце. «Я просто меч», — шепчет она, кусая губы. В простой тканевой палатке темно и холодно. Она чувствует, как неподалеку, бессильные пересечь силовую преграду, бродят звери. Как тихо и безопасно в лагере. Как спокойно — безмятежно — опустошенно — в лесу вокруг. На Воссе светло и торжественно. На Восс — ценой одной маленькой отважной жизни — пришел покой. В мире за его пределами идет война. Она смотрит в тканевый потолок палатки и видит всю Галактику, будто та открытой книгой лежит перед ней. Стоит ли одна жизнь многих жизней? Имеет ли право человек пожертвовать собой? Имеет ли право другой человек отказать ему в этом праве? «Республика с равным уважением относится ко всем расам, народам, их мировоззрениям и волеизъявлениям, пока они не нарушают свободу жизни, действия и волеизъявления других разумных существ». У Тала-Рэ были яркие глаза, похожие на темно-синее стекло с блестками. У Тала-Рэ была алая кожа с белыми полосами — словно в густое малиновое варенье плеснули сливок. У Тала-Рэ была грустная улыбка и глубокий низкий голос. Когда она читала стихи, становилось тесно в груди, даже если слова были непонятны. Она была невысокой, гибкой и тонкой, как древесный побег. Она была настоящим воином. Бесстрашным и мудрым, честным и открытым душой. Она по-настоящему умела верить и любить. Она смотрит на полог палатки и думает, что если бы была мужчиной — наверное, влюбилась бы в Тала-Рэ без памяти. Влюбилась — и любила бы тяжело и горько, безнадежно и тихо, как любят те, кому не на что надеяться. Или же светло и легко, тепло и нежно, радуясь дыханию чужой жизни и не ожидая ответа. Любила бы, пока легкие шаги той, что ради своего народа добровольно пошла на смерть, не унесли с собой эту нежность и радость — вниз, все дальше и дальше, по корням-щупальцам древнего монстра. Наверное, будь она мужчиной, она бы не сдержалась, рванулась вперед — оградить, защитить, спасти свою любимую, пусть даже от ее собственной веры. Она бы рванулась туда, в пропасть, оттолкнув ее — и, может быть, погибла бы сама. Подвела Республику и Орден, расстроила своих друзей... Или выжила и победила — ведь даже мистикам ведомо не все. Или, может быть, проводив в последний путь свою возлюбленную подругу, она упала бы на колени и глухо рыдала, спрятав лицо в ладонях, как когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, на Альдераане... неважно. Она наделала бы глупостей, разрушила красоту древней отчаянной жертвенности. Она спасла бы ей жизнь и лишила эту жизнь смысла. Она не дала бы ей уйти так легко, легко оставить за спиной прошлое, легко и не оборачиваясь уйти — в смерть. Но, может быть, тогда не было бы так тошно, так бессмысленно, так больно — жить, дышать, смотреть на мир вокруг. На мир, спасенный ценой одной — всего лишь одной! — жизни. Когда Кира в очередной раз, смеясь, назовет ее Спасителем Галактики, она оборвет ее, резко и раздраженно. И, наверное, они снова поссорятся. На Воссе светло. На Воссе легко умирать и очень сложно жить. На Восс пришел мир.