***
Она бежит по лестнице. Ноги автоматически сгибаются и разгибаются, приводят её тело в движение и помогают не упасть. Эллисон не до конца понимает то, как за пару секунд она оказывается около закрытой двери в кабинет отца. Потому что всё это время она ничего не видела перед своими глазами, кроме стен актового зала и непрошенного гостя. Эллисон, прислоняясь к холодной стенке, заставляет свое сердце замолчать, прекратить перекрикивать голоса родителей. Она слышит едва уловимый шёпот. Пытается поймать мысль, но что-то останавливает. Панический страх. А в голове сплошное «не хочу».***
Они сидят за праздничным столом, говоря о всевозможных вещах, не касающихся обратной стороны их совершенно-нормальной-и-обыкновенной-жизни. Брейден ведёт себя уже более свободно. С приходом Дерека она будто заново родилась, а её радар настроился на весёлый лад. Эллисон смотрит на свободный стул, предназначенный для Лукаса и мысленно молится о том, чтобы у него всё получилось. Она редко касается взглядом Отти, чаще всего обращая внимания на его руки с закатанными белоснежными рукавами хлопковой рубашки. Он тоже практически не обращает на неё внимания, хотя буквально час назад они вели себя как обычно. Чувство страха засело у неё в груди неожиданно и моментально. И каждый раз, понимая, что Отти рядом, она боится увидеть его отца. Ведь с того дня она ещё сильнее начала испытывать вину за смерть Тео.***
Малс открывает дверь в свою комнату, видит пожилую миссис Попс — няню двойняшек — и собирается уже снова закрыть дверь, но останавливается когда та протягивает ей коробку, завернутую в разноцветную фольгу. — Ты вообще смотрела на календарь? — грубо отвечает Рейкен. — Что, прости? — подставляя ухо, переспрашивает миссис Попс. — Не только глухая, но и слепая походу, — вытягивая коробку из рук женщины, бубнит Малия. — Что, прости? — сильнее раскрывая рот и повышая тон, снова произносит еле живая старушка. — Говорю, спасибо огромное, — кричит Рейкен и захлопывает дверь. Она слышит дрожащее: «И тебе сладких снов, дорогая». Выдыхает и бросает коробку на просторную кровать. Снова прячется под одеяло и касается мокрыми волосами уже похолодевшей подушки. Ворочается, а после, не в силах больше противостоять самой себе, поднимается, рвет обёртку и достаёт из коробки массивный черный агрегат. Она дёргается на месте, когда маленькая лампочка загорается зелёным, а из ночной глубины, захватившей её комнату, слышится знакомый голос. — Малс? — Чёртов, Хитченс, — огрызается голубоглазая. — Сара Милларс, можно ли вас позвать на свидание? — Вот у неё и спроси, а Малию Ванессу Рейкен прошу оставить в покое. — Можешь не отвечать, — спокойным тоном проговаривает МакКолл. — Только выслушай меня. И она молчит. Покорно держа рацию в правой руке, пока никто не видит.***
Гул в гостиной прерывается, когда в доме раздается звон. Стайлз встаёт из-за стола, но тут же садится, когда Эллисон первая выбегает из комнаты со словами «я сама». Сердце колотиться в груди и совсем не от любви. Или хотя бы чего-то издалека похожего на это чувство. Она пересекает тени на полу и, уже подойдя к двери, понимает, что до сих пор не надела туфли. Проблему решает быстро — резиновые тапочки для сада — и рывком открывает дверь. Она проталкивает Фроя на крыльцо и быстро убирает руки от его груди. Хлопает белоснежной преградой. И прирывисто выдыхает. — Милая, ты чего? — Фрой касается щеки Стилински, взамен получая недовольный взгляд. — Мы не около твоих друзей, где я обязана строить из себя твою девушку. — Что ты сказала? — Фрой, мне надоело, — у Эллисон щиплет в глазах, — правда. Я устала. Я совершила ошибку, когда решила, будто мне стоит познакомить тебя с родителями. Потому что всё, что происходит между нами ненастоящее. — Но ведь всё может измениться, мы можем к этому придти, — подходя ближе к Стилински, произносит Фрой. И она слышит, что он не врёт, когда говорит ей об этом. Не врёт о том, что действительно думает, будто всё возможно. — Настоящее не может быть построено на лжи. — Почему же ты только сейчас об этом задумалась? «Потому что услышала слова Айзека. Потому что поняла, что значит любить. Что значит быть с кем-то в отношениях. Что значит бояться отпустить. Что значит бояться быть одной. Я поняла, что с тобой такого бояться никогда не буду?», — думает Эллисон, но вместо этого отвечает: — Я боялась, что ты разорвешь наш уговор. Фрой разминает шею. И волосы его — цвета древесной коры — сияют в свете ночной луны. — Неужели за столько месяцев я не смог доказать тебе, что я не плохой парень? — нервно сглатывает. — Потому что за все это время мы никогда не были друг с другом честны? — Я показывал тебе среду, в которой я живу. Я показывал тебе свою жизнь. — Но я до сих пор не знаю тебя, Фрой. Я знаю то, что тебя окружает. И как я должна себя вести. Какой должна быть, чтобы жить там, где привык жить ты. Но разве это хоть в какой-то степени раскрывает тебя? Фрой открывает рот, чтобы ответить, когда дверь распахивается и на крыльцо выходит Стайлз. Он улыбается парню и хитрым взглядом рассматривает напряженную Эллисон. — Почему вы не заходите? — словно добрый хозяин из рекламы, спрашивает Стайлз. — Он уже уходит, пап, — Эллисон отворачивается от Фроя и прячется в глубинах дома. Уже в холле ее останавливает Стайлз и крепко обнимает, после чего предлагает выйти подышать свежим воздухом, не то она тут же рухнет в обморок.***
Эллисон выходит на балкон, где видит хрупкую фигуру своей матери. Подходит ближе и бросается в тёплые объятия. Приятный запах весенних цветов врезается девушке в сознание, заставляя пробудить в нём давние воспоминания о жизни в Сан-Франциско. Детский смех, разрисованные обои, первый испечённый торт и папа под Рождественской ёлкой. — Сегодня сумасшедший день, — положив голову маме на плечо, произносит Эллисон. — Это ещё почему? — ласково убирает волосы с лица дочери и улыбается. — Столько ошибок. И такое чувство в груди. Странное. Я даже не могу описать. — Будто всё неправильно? — предполагает Лидия. — Поверь, все через это проходят. Всю жизнь мы только и делаем, что учимся жить. — У меня только за сегодня двести раз успело поменяться настроение. Я столько приняла решений для того, чтобы разрушить то, что строилось месяцами. — Значит это тебе было не нужно, раз ты решила всё разрушить. И я рада, что ты поняла себя. — Мам, ты случайно не подслушивала мой разговор с Фроем? — уже улыбаясь, спрашивает Эллисон. — Обижаешь, — говорит Лидия. — Я делала это вместе с твоим отцом. Думаешь, почему он вышел таким весёлым. — Неужели все отцы против парней своих дочерей? — Абсолютно, — целуя Эллисон в макушку, отвечает Лидия. — Спускайся скорее к гостям. Дерек обещал устроить сюрприз. Эллисон кивает маме, провожая её взглядом, после чего оборачивается на лужайку позади дома и вздрагивает, увидев посреди чистого газона мраморную плиту.Теодор Рейкен 1995 — 2027