Гордость и предубеждение, разум и чувства, дружба и любовь

Знаете, как это бывает, когда ищешь спасенье во всем? В долгой прогулке в туфлях на высоких каблуках, когда уже не чувствуешь своих ног, надеясь, что физическая боль победит душевную. В струях ледяного душа, в котором хочешь смыть все события прошлого. В постели... Вот именно так решила госпожа Соколова. Когда прогулка от ресторана до отеля не дала видимых результатов, а ледяной душ только вернул трезвости сознанию, Елена решила рубить с плеча. С плеча своего нынешнего мужчины, что бы не думать о предыдущем. Накрахмаленные простыни приняли в свои объятия два разгоряченных тела. Сергей как всегда был нежен. Как всегда настойчив. Но в этот раз что-то явно пошло не так. А может небеса были не на стороне Елены. В общем что бы там ни было, но долгожданное Оуу было так же далеко от нее, как Дели от Москвы. Наконец до самой Елены дошло, что ее собственное тело отказалось подчиняться ее собственному разуму.... -Тебе хорошо? -Сергей гладил, все еще сидящую на себе, Елену по животу. В ответ она промычала что-то нечленораздельное и легла рядом, как всегда закрывшись одеялом по самые глаза. Для женщины не составляет особого труда изобразить, что она получила удовольствие. Она никогда так не делала раньше. Никогда. Да, были моменты, когда до удовольствия было как до Луны, но... И опять чертова память распахнула перед ней воспоминание: Был ужасный серый день. Дождь и отсутсвие всякой зелени на улице не скрашивала даже любимая работа. Ко всему прочему у любимого мужчины дела, друзья открыли новое подпольное казино. Конечно ей он сказал, что никакого казино и в помине нет. В общем рабочий день, а потом и ужин дома в одиночестве ничего хорошего не сулили. Когда часы показали полночь, а сотовый предательски молчал, Елена приняла единственное правильное для себя решение -душ и спать. Как только ее голова опустилась на подушку, кто-то стал шуршать замком входной двери, затем с грациозностью слона в посудной лавке этот кто-то начал снимать ботинки в прихожей, очевидно перевернув подставку для зонтов. Затем тихой поступью ночной гость прошел на кухню и начал так же тихо греметь всем, что гремит, при этом ругаясь так, что если бы все это происходило на ТВ, Елена слышала бы только противное пи-пи-пиииии. Желание спасти свою любимую чашку подняло ее с кровати. Ночной гость не на шутку разбушевался. Кухня трещала по швам. Поспешив на звук битого фарфора, Елена прибежала на кухню, щёлкнув выключателем. -Ты чего встала? Иди спи. -Виктор безуспешно пытался скрыть от нее следы своих кухонных поисков вместе со своими не совсем трезвыми глазами. А она просто молча стояла в дверном проеме. -Ну, Лен,... -жалостно протянул разрушитель и, наконец, осмелился поднять на нее глаза. Картина, мягко говоря, была не самая живописная: растрепанные волосы, один тапок и его рубашка. Она всегда спала в его рубашках, когда он ночевал не рядом. Если же она чувствовала его дыхание у своего уха, то надобность в его сорочках отпадала сама собой, так же как в других спальных принадлежностях. -Лена... -он нежно улыбнулся, на сколько позволяло его состояние. -Ты прекрасна. -Это говоришь ты или три литра коньяка в тебе? -она недовольно скривила губы. -Во-вторых, виски и не три литра, а всего один. -А во-первых? -она скрестила руки на груди. -А во-первых, -он резко приблизился к ней, притягивая к себе за талию и склонившись к ее уху, -во-первых, это говорю я. И я без ума от Вас, Елена Пална. -Иди спать. -она развернулась в его объятиях, серьезно полагая, что разговор закончен. Но он не разжал кольцо своих рук, а лишь сильнее прижал ее спину к своей груди, нежно целуя макушку. -Витя! -она пыталась придать своему голосу больше строгости. На что он лишь улыбнулся в усы, продолжая крепко держать ее одной рукой, а другой убрал волосы с ее шеи, нежно целуя. -Витя, я прошу. -Елена почему-то в серьез полагала, что нетрезвый мужчина, который ее любит, послушается. -Не проси. Я всё понял. Она не видела его лукавой улыбки, но вновь почувствовала на своей шее поцелуй , затем еще один, третий. А его руки уже были под ее рубашкой. Отсутствие расстояния между их телами говорило, что "Остапа понесло". И остановить его даже землятресение не сможет. На этой апокалиптичной ноте Виктор развернул Елену к себе лицом и тут же поцеловал так, что всякие сомнения в неизбежном у нее окончательно отпали. Она даже не успела опомниться, как оказалась на кухонном столе, накрытая его любовью. Но женский организм - штука сложная. И чтобы его завести нужно время, умение и терпение конечно же. Этой ночью, выпитый Виктором виски, не придал ему терпеливости. -Прости. -сопел нетрезвый шеф на ухо любимой, когда они после кухонной эпопеи легли в долгожданную кровать. -Я не в себе был. -Я это заметила. Ты был во мне. -Елена улыбнулась в темноте спальни. -Ну... ну не смейся. Мне правда стыдно, что я один... -Угу. -Виноват. Исправлюсь. Ты только никогда меня не обманывай. Честно говори, что я сыграл только в одни ворота. -Спи. Болельщик ты мой. Утро наступило слишком рано. Во всяком случае для Елены. Назойливый будильник резко замолчал, заставляя ее открыть глаза. -Доброе утро. -Виктор нежно поцеловал ее в губы... Вы знаете, как приятно просыпаться с поцелуем любимого человека? Когда тебя целуют в губы и не только... Когда эти поцелуи уносят тебя на седьмое небо... В общем этим утром шеф-повар ресторана Claude Monet извинялся и делал счастливой шеф-повара ресторана Arcobaleno если не тридцать три раза подряд, то три уж точно. И так было всегда. Если алкоголь в его крови был привышен из-за проигрыша Спартака или по другим, независящим от него причинам, и он опять спешил любить, то на утро всегда извинялся, заставляя Елену молиться всем известным богам и ангелам вместе взятым. Пока Елена пряталась под одеялом, мечтая провалиться сквозь землю, Сергей мирно засопел. Холодный душ вновь распахнул перед ней свои объятия, выводя на первый план очень важную черту её характера, честность. Где эта гуляка была последние полгода, было только одному Богу известно. Но сейчас эта ее первородная честность обрушилась на хрупкие плечи госпожи Соколовой. Да так обрушилась, что ноги подкосились. Больше возможности врать самой себе не было. И сейчас, стоя абсолютно голая в душе гостиницы не далеко от сада Пале Рояль, Елена призналась себе, что продолжает испытывать некую симпатию к своему бывшему конкуренту, симпатию, граничащую с безумством. Вы знаете, как иногда бывает, когда хочется напиться и забыться? Последнее время это желание было у него чуть ли ни каждый день. Но в этот чёртов вечер всё было еще хуже. Когда Елена поспешно ушла из ресторана под руку с другим, его сердце перестало биться, а его собственное тело предало его, продолжая ощущать её дыхание. Ощущение было такое, что из груди вырвали сердце и скормили голодным аллигаторам. С этой болью и пустотой надо было что-то делать. По-этому быстро попрощавшись с отцом, Виктор ушел из ресторана прямиком в девятый округ Парижа. Шумные бары, шумные женщины... его план был прост. Не понятно в какой момент он дал осечку. Но алкоголь не помогал, а та, кто по воли случая оказалась рядом, не могла заполнить пустоту в груди, она лишь заполняла пустоту в кровати. А Виктор, изучая потолок в номере маленького отеля на улице Дуэ, пришел к неутешительному для себя выводу: что убрать эту боль и пустоту из его груди сможет только одна женщина. А она, по крайней мере пока, не спешила это делать.