«Io non perdonero questo»

— Я… Люб-блю т-тебя… — говорить было тяжело, но молодая особа все еще старалась сказать такие важные в данный момент слова, не обращая ни малейшего внимания на жуткую боль, которой отдавался каждый вздох, — Дей… мон… — рука израненной девушки касается щеки юного мужчины, что придерживает ее в своих руках, смотря с нескрываемым ужасом. Вокруг них никого. Никто не может помочь. Только развалины особняка станут свидетелями. — Нет, Елена… Прошу, нет… — сбивчиво шепчет тот, кого назвали Деймоном, прижимая тело к себе плотнее. Но видит лишь легкую, такую прекрасную улыбку на губах, которая дается Елене с огромным трудом. Это ее последняя улыбка. Она это знает, не надеется ни на что. Он — все еще верит, что это неправда. Она мертва. Все, что он мог бы назвать счастливой жизнью обрушилось в один, отнюдь не прекрасный, момент. Как хрупкий карточный домик, к которому, все же, не стоило прикасаться. Все это свалилось так неожиданно, что невозможно было поверить. Казалось, вот-вот он проснется и все будет хорошо. Или будто запутался в одной из своих иллюзий, перестаравшись в последний с использованием своей силы. Силы, которая по началу казалась просто невероятной, даром Свыше, из-за которой себя ощущал избранным. Казалось, что ты сильнее обычных вояк, что теперь-то сможешь защитить то, что дорого от любого покушения. Что просто обязан. Но не смог. Елена, его прекрасная, ни в чем невинная Елена. Почему именно она? Неужели она, обворожительнейшая из всех живых существ на этой планете, заслужила подобного конца? Деймон старался «пробудить» девушку, нащупать пульс, хотя бы слабый, не обращая, нет, не желая обращать внимания на то, как холодеет с каждой минутой тело любимой в его руках. Не желая верить, что-то, что девушка больше не дышит — правда. Он что-то ласково говорил, касался своими губами ее холодных губ, стараясь отдать свое тепло ей, его единственной. Не желая верить то, что больше не взглянет в любимые глаза, что красотой своей затмят все видимые и невидимые звезды во всей Вселенной. Не увидит еще раз улыбку, что так ей шла. Что больше никогда ему не почувствовать того тепла, которое она дарила, той заботы и любви. Это не укладывалось в голове иллюзиониста, он не мог поверить. Они ведь еще столько всего не успели. Они ведь хотели вместе помочь Вонголе стать великой семьей и защитить простых людей от темной стороны давно прогнившего насквозь мира. Юноша смотрел одновременно и на спокойное, более ничего не выражающее лицо блондинки, и в никуда. Ласково перебирал кудри, стянув с рук перчатки. Ему уже было все равно. Кажется, из его глаз текли слезы. Кажется, впервые за долгое время. — Я отомщу! Я сделаю Вонголу такой семьей, которой ты гордилась бы! — Отчаянно восклицает Хранитель Тумана, сжимая в крепких объятиях хладное тело любимой девушки и не пытаясь скрыть свою слабость. Он ни за что не простит этого. В первую очередь себе. Чертов Джотто, добродушный слабак! Если бы не он, не его доброта и любовь ко всему окружающему его… Этого не случилось бы ни за что и никогда! И его бы милая Елена была бы жива… Его личное солнце продолжало бы светить сквозь плотные тучи, что закрыли настоящий свет в их жизни. Он никогда не простит, он не позволит такому слабому существу управлять Вонголой. Они — мафия. И в мафии не место таким людям, как Примо. Уж кто-кто, а Спейд покажет это. Он сделает Вонголу великой. Он сделает все, что можно, чтобы эта семья вселяла ужас в души любых возможных противников. В душу любого человека, который хотя бы вскользь упомянет эту семью. Он заставит пожалеть всех, кто имеет хоть что-то против. Даже если ради этого придется продать собственную жизнь Владыке Ада.