Пламенный Дух

Жди меня. Многое я повидал, далёк и долог мой путь Сквозь горы и долы, ведёт меня вперёд. Вершины я видал, в золоте застывшее пламя Красоту и счастье обрёл там. Ветер шуршит в траве, Сметая в море тучи дождевые. Ветер перемен - он верный, новый Я хочу быть, подобно ветру: меняться И ни о чём не сожалеть! Но однажды я вернусь домой к тебе! Жди меня, жди меня в вечном саду! Будь мне верным, там, где розы цветут. Жди меня там. Неважно, что случится со мной и куда я пойду, Я помню тебя всегда. Как бы ни было море широко, как бы ни были горы высоки Никогда меня не подводи. Жди меня, жди, будь мне верен. (текст песни Faun - Warte Auf Mich)

      Пальцы Куруфина от неожиданности разжались и он рухнул на мягкую подстилку из изумрудного мха. Однако когда попробовал встать, правую лодыжку ожгло словно огнём.       — Торонья? — близнецы бросились к Искуснику.       — Я в порядке! Амбаруссар! — Куруфин сердито ударил по протянутым рукам, пытаясь самостоятельно встать. — Почему вы здесь?       — Курво! А где нам быть? — фыркнув, близнецы беспечно расхохотались. — В Мандосе?       — Но я так понял, это сады Ирмо? — нолдо смог подняться на ноги, но едва сделал шаг, как острая боль заставила его осесть обратно на мягкий мох. — Морготова задница!       — Да. Да мы в туманах Лориэна. Где больно? — Амбаруссар вновь кинулись к брату. Присев на корточки, Питьо быстро пробежался пальцами по ноге Искусника, а Тэльво пнул ногой толстую изогнутую корягу, которую они сначала не заметили под покрывалом мха. — Об неё ты ударился!       — Эй! Ай! Да, там, — поморщился нолдо, когда Питьо коснулся лодыжки. — Теперь я убедился, что не сплю.       — Тебя только выпустили? — удивились близнецы. — Похоже на перелом или сильный ушиб, торонья. Неудачно приземлился.       — Отличное начало новой жизни, — буркнул Искусник. — А остальные где?       — Не знаем, — рыжики одновременно пожали плечами. — Ты первый, кого мы встретили после чертогов Намо. Обопрись-ка и пойдём!       — Куда, в Форменос? — Куруфину пришлось принять помощь младших и, заботливо поддерживаемый братьями, нолдо на одной ноге поскакал вперёд.       — Нет! Есть тут одно хорошее местечко ближе, чем Форменоссэ! — засмеялись Амбаруссар. — Сейчас увидишь!       — Чертоги Мандоса? — съязвил Искусник.       — Не угадал! — близнецы готовы были нести брата через белое безмолвие. — Курво, а ты пытался петь после возрождения?       — Что? Петь? Нет. А надо было? — удивился вопросу младших Куруфин.       — Мы так нашли друг друга, — лица близнецов стали серьёзными. — А как тебя Намо смог вытащить из «спетого» дома?       — Так вы не знаете! Стойте! Отдых! — Куруфин отпустил младших и вцепился двумя руками в тонкий ствол рябины.       — Хорошо. Поясни, — одновременно кивнули Амбаруссар.       — Когда Намо сцапал вас, Майтимо с Кано бросились на него, чтобы вернуть вас… и вы все четверо исчезли, — Искусник тяжело дышал. Как душно! И опять в воздухе витает тот самый сладковатый аромат, который преследовал его в чертогах Мандоса.       — Да? А дальше?       — Мы со Светлым бросились поднимать отца, которого Намо отшвырнул назад, к нашему дому.       — Ого! Вот скотина безрогая! — нахмурились рыжики. — Пойдём дальше? Тут совсем рядом!       — Ещё немного, — Искусник старательно пытался унять бешено стучавшее сердце и выровнять дыхание. — Мы с Тьелко и отцом стали петь, чтобы выгнать Намо. И спели Форменоссэ…       — Молодцы! Получилось? А Намо что? Сдулся?       — Да, мы смогли. Но отец, придя в себя, отправился искать Тёмного. А мы со Светлым остались в крепости…       — И? Намо разрушил Форменоссэ? Или вы уснули? — близнецы припомнили рассказ Майтимо, как тени уничтожали дом во время их с отцом сна.       — Нет! — Куруфин прижался щекой к прохладной коре деревца. — Я оставил Тьелко одного, а сам ушёл смотреть гобелены с…       — С Тьелпе? — Амбаруссар подхватили брата под руки и повели дальше. — Ясно. Там-то тебя и сцапал Намо! Вот смотри, нам напрямик через поле можно пройти, но это маки. Поэтому только в обход.       — Да, посмотреть на сына, — Куруфин сжал зубы и вновь поскакал вперёд. — Я смогу! В обход, конечно!

***

      Нолдоран заметил их, когда внуки уже подходили к открытой веранде. Отбросив в сторону рукописи, сразу потерявшие ценность в его глазах, Финвэ устремился к ним навстречу. Его сердце пропустило пару ударов, когда он увидел, что внуки ведут тёмноволосого нолдо, но это был не его Пламенный сын.       Куруфин заранее стиснул зубы, готовясь услышать привычное «Фэанаро» в свой адрес, однако дед в этот раз не ошибся.       — Атаринкэ! Что случилось? Амбаруссар! Где вы его нашли? — Финвэ подхватил внука на руки и занёс в дом.       — Так получилось, — отмахнулся Искусник, удивлённый, что дед не перепутал имена.       — Потерпи, — Нолдоран быстро разрезал штанину на правой ноге внука. Близнецы молча помогали. Один принёс кувшин с медовым напитком, второй — тазик с водой.       — Я так хотел искупаться, — прорычал Куруфин, полулёжа на высоких подушках и с тоской глядя в окно на пруд.       — Умойся. Успеешь ещё, — закончив с перевязкой, Нолдоран вдруг крепко обнял внука и провёл рукой по его волосам. — С возвращением, Атаринкэ!       — Я теперь не похож на отца? — не выдержал и спросил Искусник, прижимаясь к груди деда. — Дед, я так рад, что ты не в чертогах Небытия!       — Амбаруссар рассказали мне про ваш дом, — Финвэ горестно вздохнул. — Намо не отпустит Фэанаро до конца Времён, но ты всё равно похож на отца.       — Дед, а почему ты живёшь в саду Лориэна, не в Тирионе? — удивился Куруфин.       — Я был в чертогах Мандоса до недавнего времени. Я сам выбрал это.       — Но почему?       — Чтобы вышла Мириэль.       — Странно. Как будто нельзя было вас двоих возродить, — Искусник благодарно принял чашу у Тэльво. — Кто придумал такие дурацкие законы!       — Не нам это решать, — Финвэ с улыбкой смотрел на третьего из внуков. — Я рад, что Намо освободил вас всех!       — Мы — свободный народ! — продолжал рычать Куруфин. — Почему мы должны подчиняться правилам, придуманным кем-то когда-то для неизвестно кого!       — Не горячись, Атаринкэ! — расхохотался Питьо. — Валар всё равно тебя не услышат!       — А если и услышат, то всё равно ничего не изменится! — фыркнул Тэльво. — Дед, почему ты думаешь, что Намо всех возродил? В чертогах с отцом ещё остаются Тёмный и Светлый.       — Интересный вопрос, — Нолдоран задумчиво потёр подбородок. - Почувствовал, наверно.       — Как только я смогу ходить, мы пойдём в Форменос! Там и узнаем, кто возрождён! — подвёл итог Куруфин. — Дед, ты с нами?       — Конечно, с вами, — с улыбкой кивнул внуку Финвэ. — Только если мне позволят уйти из садов.       — Ты хочешь сказать, тебя не возродили? Это тело не настоящее, а морок Ирмо? — удивились Амбаруссар, начиная щекотать деда. — Надо проверить! И если что, спеть новое!       — Питьо! Тэльво! — Нолдоран с добродушным смехом пытался остановить расшалившихся внуков. Важно надув щёки и пытаясь сохранить серьёзное выражение на лицах, рыжики продолжали «проверку», однако надолго их не хватило. Расхохотавшись, Амбаруссар удрали от деда, выпрыгнули в окно и стали громко распевать весёлые шутливые песенки на берегу пруда.       — Дед, а как ты оказался здесь, если Намо тебя не возрождал? — Куруфин протянул руку Нолдорану, и тот взял её в свои ладони, присаживаясь рядом с внуком. — Расскажешь?       — Да что там рассказывать. Ниэнна пришла и спросила, не хочу ли я переселиться в сады Ирмо… — вздохнул Нолдоран. — Я так скучал по вам всем.       — Атар атаринья, мы вернулись, — Куруфин сжал ладонь Финвэ. — Просто поверь в это. И вместе уйдём в Форменоссэ, как только моя нога перестанет болеть! У тебя случайно коня не найдётся?       — К великому сожалению, нет. Атаринкэ, а ты действительно видишь не только мою fёа, но и hroa? — задумался Финвэ.       — Конечно, вижу! У тебя есть телесная оболочка, дед, — Куруфин стиснул в своих руках холодные ладони деда. — Ты — живой.       — Благодарю, — Нолдоран провёл ладонью по щеке Искусника. — Ты думаешь, валар дали нам второй шанс?       — Да! И его надо использовать с умом! — кивнул Атаринкэ, прижимая ещё сильнее к щеке руку деда. — Атар атаринья, я тебя люблю.       — Я знаю, Атаринкэ, — Финвэ обнял внука.