Пламенный Дух

      Зеркала. Повсюду: снизу, сверху, вокруг. Огромные вытянутые вверх плоскости, узкие полотна, прямые и изломанные сияющие грани. Крепко зажмурившись, Светлый пытается выбраться из сияния хрустального лабиринта, что так похож на отцовские камни… Тьелкормо ненавидит свои отражения. Спотыкается, невольно открывает глаза и опять перед ним лицо маленького испуганного эльфёнка. Оно везде: многочисленные грани лабиринта, издеваясь и кривляясь, раз за разом повторяют, умножают и приближают изображение. В ушах раздаются звонкие голоса братьев: «Принцесска! Ты куда? Тебя аммэ ищет!» Громкий хохот заставляет в ярости ударить кулаками по гладкой зеркальной поверхности перед собой. Ещё и ещё! Бить до появления трещин и кровавых следов от израненных рук. Страх, что малыш не похож ни на отца с матерью, ни на старших братьев, вновь стискивает ледяной хваткой горло. Он не такой, как все!       Безуспешные попытки замазать собственной кровью многочисленные отражения заканчиваются тем, что Туркафинвэ в очередной раз закрывает лицо изрезанными руками и вновь бредёт по скользкой ледяной поверхности. Ненавижу! Ненавижу это лицо, эти волосы! Внезапно он слышит тихое пение. Пытается идти на звук птичьего голоса. Трели соловья зовут к себе, манят. Светлый больше не спотыкается, его чутьё охотника позволяет даже с закрытыми глазами уверенно двигаться по лабиринту…       Ощущение того, что под ногами мягкая пружинящая лесная почва, а не твёрдый пол лабиринта, заставляет широко раскрыть глаза. Вокруг больше нет слепящего сияния зеркал, только темнота леса, затянутого всё сгущающейся белёсой дымкой. Птичье пение заставляет идти всё дальше сквозь пелену Забвения. Туманы сгущаются, и нолдо бредёт вслепую, доверяя только своему слуху. Трели соловья сменяются звуками сражения. Сквозь дымку проявляются и исчезают смутные очертания ожесточённо дерущихся на мечах воинов. Туркафинвэ бросается вперёд, на ходу пытаясь выдернуть меч из ножен. Но тщетно: эльф безоружен. Пение птицы неумолимо смолкает, теряется в шуме битвы, однако чуткое ухо Светлого продолжает ловить слабые, но такие манящие трели.       Из сумрака резко проступает фигура воина, бегущего навстречу эльфу. Нолдо наклоняется и шарит в клубах тумана в поисках брошенного оружия. Враг всё ближе!       Да! Рука крепко сжимает древко найденного копья - Тьелкормо удобнее перехватывает оружие, поднимается во весь рост и кидает в неясную тень. Остриё со свистом рассекает воздух… Внезапно плотная дымка тумана услужливо рассеивается: эльф видит, как навстречу летящему копью устремляется крохотная храбрая пичужка. Сердце замирает. Нет! Светлый впервые молится Эру о промахе, однако пения больше не слышно.       Вдруг вынырнув из сумрачной пелены тумана и игриво крутясь в воздухе, на плечо эльфа опускается бурое окровавленное пёрышко. Келегорм видит занесённый над собой меч, но не делает ни единой попытки уклониться от удара. Закрывает глаза и падает навзничь… Открой глаза, твои серьёзны шансы, пускай гроза, и в пропасть мир летит. Ты всё сказал, осталось лишь сражаться, открой глаза. Иди вперёд, решай и побеждай!

Из наивных грёз ты попал сюда, где всё всерьёз, не случилось счастье, не сбылось… ( Арктида - Открой глаза)

      

В каменных стенах твой танец теней, Зеркало в мире волшебных огней.

      И опять сияние бесконечных коридоров зеркального лабиринта. И вновь манящие к себе чарующие соловьиные трели. И снова идти сквозь туманы Безвременья среди исполинских стволов деревьев. С каждым разом fёa Келегорма кажется, что они всё выше. Пение соловья уводит его в глубь дремучего леса…

***

      — Тьелко! — громкий окрик отца спугнул певчую птицу.       — Атаринья? — услышав родной голос, светловолосый эльф замер на месте, открыл глаза и увидел, что стоит на самом краю глубокого лесного оврага. Внизу клубились туманы Безвременья.       — Сын, — путь Пламенного Духа к обрыву, где мраморной статуей застыл Светлый, был бесконечно долог и труден.       — Отец! — не веря своим ушам, Келегорм обернулся на голос. Опасно качнулся, балансируя на самом краю бездны.       Вдруг с ветки вспорхнул соловей, ударил крылышками в грудь. Яркая вспышка заставила мгновенно зажмуриться. Сердце остановилось, превратившись в ледяной осколок. Душа рухнула вниз…       Стремительное падение прекратилось. Тьелкормо больше не летел вниз, задыхаясь от боли в груди. Сердце бешено колотилось, заставляя судорожно хватать ртом сырой воздух чертогов Мандоса.       — Атаринья! — Туркафинвэ вцепился в отца, чей огненный силуэт завис над пропастью.       — Всё хорошо, сынок, — Пламенный Дух прижал к себе дрожащую, неистово бьющуюся у него в руках fёa сына. — Я с тобой.