Моя муза

Юнги сосредоточенно перебирал клавиши, вслушиваясь в созвучия. Сейчас у него главная задача - сочинить основную партию, которая и будет вести песню. Клавиши прогибались под тонкими пальцами пианиста, однако звук казался Юнги пустым. Всё равно что постучать пальцами по пустой коробке и услышать однообразный звук. В который раз Мин зачеркнул написанные буквально минуту назад ноты. Просмотрев на бесчётное количество попыток написания мелодии, Юнги раздосадованно вздохнул и швырнул нотную тетрадь куда-то назад, надеясь, что она порвалась, или попала в окно, или просто напросто исчезла. Парень откинулся на спинку стула и закрыл глаза руками. Нет, ему не удастся. Не тогда, когда его музы нет рядом с ним. Он, конечно, никогда ей не скажет, что соскучился. Это не в характере Юнги. Он поворчит, закатит глаза, но потом улыбнётся совсем чуть-чуть, лишь приподнв уголки губ, и обязательно так, чтобы Юра не видела. Потому что Юнги холоднее айсберга, и нечто тёплое, что храниться в душе по отношению к музе, парень предпочитает запрятать на дно. Слышится скрип старой двери, но Юнги на это не обращает внимания - мало ли что, может, сквозняк. Внезапно кто-то касается его плеча, и Юнги подпрыгивает на стуле и оборачивается. Сзади стоит Юра. -О, - с ехидной улыбкой восклицает Юнги, - блудное дитя явилось! И где ты была? И почему не из воздуха явилась, как любишь? Решила пожить земной жизнью и попробовать войти в дверь? Тихий всхлип заставляет Юнги заткнуться и уже с волнением посмотреть на девушку. Юра смотрела в пол, длинные волосы закрывали лицо, из-за чего Юнги не было видно, действительно ли она плачет или нет. Не отдавая отчёт своим действиям, Юнги берёт Юру за подбородок и вскидывает голову вверх. Девушка даже не вырывается, просто смотрит на Юнги и... действительно плачет. У Юнги мурашки по коже и огромное желание что-нибудь сломать, потому что печаль в глазах Юри настолько пронзительная, что колет в самое сердце. -Что произошло? - Шепчет Юнги, готовясь к самому худшему. И оно происходит - ноги Юры подгибаются, и девушка падает на пол. Всхлипы перерастают в рыдания, заставляя Юнги пугаться ещё больше. Парень садиться рядом и снова спрашивает, еле сдерживаясь, чтобы не закричать: -Да что происходит? Объясни мне наконец-то. Юра лишь продолжает рыдать, не в силах успокоится. Губы раскрываются в попытке что-то ответить, но воздуха не хватает, и раздаётся лишь скулёж, как у раненного щенка. В принципе, Юра действительно похожа на раненную - разбитая, плачущая, не в силах сказать ни слова. Юнги не по себе, потому что успокаивать он не умеет от слова "вообще", а просто так сидеть на жопе и слушать это просто морально больно. "Обними её, придурок", - звучит в голове Юнги нахальный голос, почему-то женский и очень знакомый, но сейчас на это как-то плевать. Мин подползает чуть ближе и неловко приобнимает безутешную Юру за плечи одной рукой. "Ты идиот или да?", - сокрушается всё тот же голос. - "Обними нормально, что ты как не мужик?" Юнги просит голос заткнуться и, чуть подумав, опускает руку на талию и прижимает никак не реагирующую Юру к себе. Голова девушки падает на плечо Юнги, и парень вздрагивает от неожиданности, замирая подобно статуе. Они так и сидят на полу, потому что Юнги не в силах сдвинуться с места, да и бесполезно - Юра только начала немного успокаиваться. Юнги украдкой посмотрел на макушку Юры и, недолго думая, прижался к волосам музы щекой. Слишком приторный момент, но Юнги в последнее время любит послаще. Ближе к рассвету Юра затихает, лишь иногда всхлипы вырываются из девушки. Юнги немного неловко, потому что спросить всё же надо, но вероятность того, что девушка снова заплачет, слишком высока. Юнги открывает рот, чтобы спросить, однако тут же закрывает, понимая, что сейчас не время. Однако Юра говорит сама, усталым голосом, в котором больше нет былой звонкости: -Я больше не муза, Юнги. Я теперь не могу тебя защитить...

***

Руки Юры дрожат, когда Юнги передаёт ей чашку с горячим чаем. До краёв заполненная жидкость немного проливается на пол, и Юра лишь извиняющимся взглядом смотрит на Юнги, мол, прости. -Ничего страшного, - машет рукой Юнги, - всё равно тут нужно полы мыть. Юра отпивает совсем чуть-чуть, затем морщиться и ставит чашку на стол. На вопросительный взгляд Юнги она лишь отвечает: -Слишком горячий. Язык обожгла. -Блин, поаккуратнее надо быть! - Горячится Мин, на что Юра лишь улыбается - в восклицании слышится неприкрытая забота. Денег осталось мало, и из гостиницы пришлось переехать в съёмную квартирку на отшибе. В Сеул переехать нельзя - у Юры нет документов, её не пустят через проверочный пункт без элементарного паспорта. Пришлось звонить Намджуну, у которого есть связи, и ждать, когда Ким передаст Юнги через пусанских друзей поддельный паспорт. Ждать нужно три дня. Квартиру Юнги снял однокомнатную - шиковать просто не на что. Квартирка светлая, уютная и, что самое главное, в углу пылиться старое и - о чудо! - хорошо настроенное пианино. Единственный минус - кровать только одна, и нет даже дивана. Юнги собрался спать на полу, однако Юра не позволила, и теперь они спят на одной кровати, почти на самом краю, потому что неловко и неуютно. Юнги несколько раз за ночь падает на пол, но ближе к середине лечь попросту боится - Юра ближе к трём ночи переползает почти на самую половину. Готовит, стирает, убирает лишь Юнги - Юра попросту этого не умеет. Она честно пыталась, но выходило из рук вон плохо - яичница в прямом смысле сгорела, любимая футболка Юнги полиняла, а паутина в углу после подметания никуда не исчезла. Юнги не ругается, добросовестно всё исполняет, но Юре от этого не лучше - она чувствует себя бесполезной. Завтрак проходит сковано, потому что Юнги на девушку не смотрит, как и она - на него. В конце Юра говорит, что помоет посуду - единственное, что девушка умеет делать. Юнги лишь кивает и уходит к пианино. Сдвигов, к сожалению, нет - главная партия всё ещё не сделана. Нет даже мотива. Юнги бьётся над ней весь день, однако ничего не выходит. Максимум - целая строка нот, листок с которыми Юнги, даже не раздумывая, выкинул. Пол к вечеру был усыпан бумажными комками, пальцы измазаны в грифеле, а нотная тетрадь в 48 листов окончательно опустошена. Юнги захлопнул крышку пианино, положил на неё локти и уткнулся лицом в ладони. Ничего не выходило, да уже и не выйдет, видимо. Там, на небесах, были правы - это конец его карьеры, конец его сочинительству. Он не создаст произведения лучше. Как он может вообще что-то создать, не имея даже шанса? Юнги уже ни во что не верит. Это его финал. Правого плеча аккуратно коснулись, и Юнги оглянулся - за его спиной стояла Юра. Девушка лишь слегка приподняла кончики губ, будто улыбнулась, и сказала: -Юнги, уже поздно. Пора ложиться спать. Парень встал со стула и, вздохнув, спросил: -Ты же знала с самого начала, что всё это бесполезно, так почему ты всё ещё тут? Юра грустно усмехнулась и, набравшись смелости, сделала шаг к Юнги и аккуратно обняла его. Тонкие руки сомкнулись в замок за шеей Мина, и девушка подняла голову, чтобы заглянуть ошарашенному Юнги в глаза. Его лицо было слишком близко, были видны даже трещинки на обветрившихся губах. Юра лишь скользнула по губам взглядом, потому что слишком засматриваться было бы неприлично. Пусть даже и очень хотелось. -Потому что я верю в тебя, Юнги. Верю, несмотря ни на что. И я останусь твоей музой до конца своих дней, потому что способней тебя я никого не видела. - Прошептала Юра, не сводя глаз с Юнги. "Положи ей руки на талию, балда. Такой момент гробишь!", - пробормотало что-то в голове, и Юнги начало казаться, что крыша его начала съезжать с огромной скоростью, вон, уже женский голос мерещится. Однако руки на талию он положил. Юра чуть вздрогнула, но не отскочила, а лишь ещё больше прижалась к Юнги. Юнги наклонился чуть ближе, судорожно вспоминая, как было в том фильме, который любила смотреть его мама. "Главный герой наклонился и решительно поцеловал главную героиню". "Нужно быть решительным, нужно быть мужиком!", - подумал Юнги и, собрав волю в кулак, закрыл глаза, поддался вперёд и... ...столкнулся носом с Юрой. Прикосновение носами отрезвило Юру, и девушка отскочила от Юнги. Испуганным взглядом посмотрев на не менее испуганного Юнги, девушка развернулась на пятках, забежала в ванную и захлопнула дверь. В тишине квартиры громко щёлкнул замок. Юнги, постояв немного всё на том же месте, почесал в макушке и как ни в чём не бывало направился на кухню. "Вот идиоты!", - ударила себя по лбу Речджин, поражаясь идиотству своей сестры, хихикающей в ванной, и Юнги, широко улыбающемуся пачке рамёна... ...А на утро следующего дня Юнги сел за пианино с твёрдой уверенностью, что сегодня же напишет своё самое лучшее произведение. Потому что Юра в него верит. А её верю подводить было нельзя. Остро заточенный карандаш выводил ноты на новой тетради. За полчаса оказалось записано более пяти строк.