That Would Be Enough

Он никогда не замечал, как колышется её юбка во время поворотов. Как её ступни легко касаются пола во время бризе. Следы пальцев её босых ног — прикосновение грации к бренной земле. Киллиан никогда не замечал, как перед важным движением она делает резкий вдох. Несомненно, она провела много часов у станка, доводя до идеала плие и позы танца. Он восхищался ее внутренней силой и напором, с какими она ежедневно упражнялась, чтобы достичь совершенства. Он отметил всё это три жизни назад, когда они оба были молоды, еще до того, как авария лишила его одним махом и руки, и карьеры. Танцоры должны были быть идеальными, никаких уродств и недостатков, которые нельзя скрыть. А отсутствующая рука не относилась к числу тех, что можно спрятать. Киллиан пытался танцевать с протезом, но это не сработало, и на сцену его больше не допустили. До конца той жизни он мог лишь преподавать и экзаменовать. Киллиан так и поступил. Вел несколько классов, и вскоре его выбрали в качестве экзаменатора в её группе. Он принимал выпускной экзамен — должен был решить, достаточно ли они хороши для балета. На прошлой неделе они закончили выступать с «Лебединым озером», и эта девушка, Эмма Свон, была примой. Она была невероятно одарена, грациозна, но что-то в ней выдавало большую волю, чем могло показаться на первый взгляд. Эмма была в гармонии с жестоким миром танца. — На этом всё, благодарю, — коротко и доброжелательно. Больше он сказать не мог. Именно так всё должно быть. Так правильно. Но глядя, как Эмма уходит, Киллиан хотел, чтобы он мог рассказать ей больше.

***

Еще одна встреча была случайной, в небольшой кофейне. Это произошло спустя много жизней со дня экзамена в балетной студии — Киллиан помнил, что вот уже несколько жизней подряд им не доводилось встретиться. В этот раз рядом с Эммой был ребенок. Несмотря на потерянный вид, она была прекрасна, как и во всех прошлых жизнях. Её светлые локоны обрамляли лицо, придавая ее облику почти ангельский ореол. В этой жизни Эмма не была балериной, Киллиан мог сказать это, лишь взглянув на нее. Но и он в этот раз тоже не был танцовщиком. — Простите, он испачкал Вам рубашку? Генри, я же просила тебя не бегать по магазину! — ее голос звучал изможденно, и Киллиан понял: с детьми тяжело. — Всё нормально, — ответил он, глядя на рубашку, где, вероятно, останется пятно от мороженого, — парнишка же не специально. — Эмма улыбнулась ему и взяла на руки сына, с лица которого не сползала широченная улыбка. — И всё-таки, наименьшее, что я могу сделать, — это купить кофе в знак извинения. Она упрямилась, сколько бы Киллиан ни отказывался, поэтому он просто принял свою судьбу и позволил Эмме купить кофе. Эта жизнь была пыткой: ведь Эмма замужем и у нее сын. Ей бы быть счастливой, но Киллиан знал, что она несчастна. Он давно изучил ее мимику — то была одна из немногих вещей, которая не менялась ни в одной жизни. — Вот, чёрный, как вы просили. — Она поставила перед ним стаканчик кофе на вынос и отвернулась от сына. Генри. Она всегда его так называла. И Киллиан не раз узнавал это имя. — Спасибо, — Киллиан робко улыбнулся ей, и стоило их взглядам встретиться, как в ее глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание. — Простите, мы раньше не встречались? — Это вывернуло ему душу наизнанку, но Киллиан покачал головой: он не мог сказать больше. Он не мог сказать, что они встречались сотни раз, и каждый раз отличался от предыдущего. — Вы уверены? Ваше лицо кажется очень знакомым. — Должно быть, у меня просто одно из таких лиц. Он допил кофе, и они разошлись разными дорогами. Она — назад к своему мужу, жить в несчастливом браке, он — в свой пустой дом.

***

В тот день было холодно, до умопомрачения холодно. Январская вьюга погрузила город в звенящую тишину. Киллиану было интересно, как он встретит Эмму в этот раз и чем у них всё закончился. Будут ли они вместе, как в одной из прежних жизней? Встретятся ли они вообще? Он не был уверен. В этом он никогда не был уверен. Это казалось огромной честью — встречать ее каждый раз: словно он был недостоин счастья, но всё равно его получал. Будто он нищий, вновь представленный королеве. О, он помнил одну из жизней, где Эмма была королевой, и они управляли страной рука об руку! Киллиан вышел за дверь, и жуткий мороз, тотчас вцепившийся в лицо, почти вынудил его вернуться. Если бы не лекарства, которые так необходимы его брату, Киллиан точно бы не вышел за порог. Но он был нужен Лиаму — брату была нужна его помощь. Поэтому Киллиан натянул шарф выше и направился к аптеке. Холод пробирал до костей. Нос и щеки Киллиана становились пунцово-красными. И тогда он увидел ее. В той полупустой аптеке, возле полок с препаратами: Эмма бормотала что-то себе под нос, выбирая между производителями лекарств. Киллиан прошел мимо нее. Каждый нерв его теле кричал, требуя поговорить с ней, но он лишь взял нужное лекарство с полки и повернулся к кассиру. Если Эмма заговорит, то он ответит. Но только если она заговорит первой. Он повернулся к ней, молясь, чтобы с ее губ слетело хоть что-нибудь, но она промолчала. Киллиан расплатился и зашагал домой. Дорога показалась ему вдвое длиннее обычного.

***

Он уже потерял счет жизням. Число, надо полагать, близкое к тысяче. Скорее всего, это была еще не тысячная попытка, но нельзя было исключать такую вероятность. Впервые они встретились очень давно, на заре времен. В Киллиане всегда говорила каждая жизнь, его душа требовала найти Эмму — ведь, возможно, это был его последний шанс. Но эта жизнь изменила его, сделала сильнее. Было трудно поверить, как всё обернулось, что в этот раз судьба развела их с Эммой слишком разными дорогами, разными мирами. А потом он увидел ее. Облик Эммы — её зеленые глаза и белокурые волосы — был ярче света дня. Тогда он понял, что в этот раз их пытка будет дольше, чем в других жизнях. Но он не собирался сдаваться. И не сдался. Потребовалось время, чтобы завоевать ее доверие — ведь их обоих закалили прошлые жизни, но в каждой из них, когда Эмма встречалась с ним взглядом, и Киллиан больше не мог сдерживаться, все прошлые несчастные жизни стоили этих редких моментов. А потом ему снова приходилось умирать.

***

— Это твой последний шанс, вперед. Киллиан не знал, откуда взялся этот голос, кому он принадлежал или кто предоставил ему этот шанс. Но он был благодарен. В этот раз в его поступках не будет места глупости. Он встретил ее случайно, совсем обычно, во время пробежки. Эмма прогуливалась с подругой, и их зрительный контакт длился всего мгновение. Но по привычке Киллиан ей подмигнул. — Доброе утро, — улыбнулся он, и ее подруга, чьи темные волосы были разбавлены красными прядями, начала хихикать. Киллиан не стал дожидаться ее реакции. Помедлить было бы слишком. Но он слышал гневный полушепот ее подруги, которая, вероятно, убеждала Эмму догнать его. Киллиан посчитал, что больше ее не увидит, что он проворонил свой последний шанс. Даже если так, это не имело значения. У него будут другие жизни, чтобы подумать, чтобы запомнить. — Пожалуйста, придержите дверь! — спустя несколько дней его окликнул голос Эммы. Похоже, она спешила, поэтому Киллиан придержал дверь лифта. — Спасибо. Я не была уверена, что успею. Она стянула резинку с запястья и, удерживая ее между зубов, стала подбирать волосы в хвост на макушке. Киллиан понятия не имел, помнит ли она все свои жизни, или хотя бы некоторые из них. — Вы почти опоздали, — Киллиан боялся, что она услышит нерешительность и волнение в его голосе. Судя по улыбке, осветившей ее лицо, Киллиан понял: она услышала. — Киллиан, я знаю, что ты помнишь. — Удивленный, он повернулся к ней и прижался своими губами к таким знакомым губам Эммы. — Эмма, я был не уверен, знаешь ли ты, помнишь ли ты. — Она сцепила их руки, и по телу Киллиана разлилось тепло. Как будто до этого момента оно было замершим, заледенелым. — Я не знала. Вспомнила лишь пару дней назад. Когда увидела тебя, на меня нахлынули воспоминания. Каждая жизнь, каждая встреча. Память вернулась ко мне. Мне жаль, что ты прошел через всё это в одиночку. Я знаю, ты помнил меня в каждой жизни. Киллиан улыбнулся, запуская пальцы в ее волосы. — Оно того стоило. Всегда.