Тириль
Утро добрым не бывает? Сегодня я с вами не соглашусь. Это утро самое доброе в моей жизни. Солнце только стало подниматься, покрывая землю своими лучами, и стучаться в окно номера. Нет, этот свет не мешал. Наоборот, поднимал моё настроение до самого пика. Крепкая мужская рука крепче прижала меня к себе, и я почувствовала мирное дыхание на своей шее. Повернув голову, улыбка озарила моё лицо, заставляя чувствовать себя самой счастливой в мире. Лучи играли в его темно-русых волосах, заставляя их переливаться. Волосы были полностью в беспорядке, но ему это чертовски шло. Ресницы слегка подрагивали, и на щёки падали едва заметные тени. Аккуратно, чтобы не разбудить его, я провела рукой по его щеке, наслаждаясь нежностью его кожи, и очертила контур губ. Как же мне нравилось целовать их. За эти редкие, но такие чувственные поцелуи, я была готова пойти на многое. Биатлонист пробурчал что-то, а я только тихо рассмеялась. Такой серьезный и собранный на гонках и такой милый по утрам. Пусть мне и не часто удается просыпаться с ним, но эти минуты абсолютно бесценны. Смотря на любимого немца, я невольно усмехнулась. То, что нас связывает, невозможно описать словами. Когда мы рядом, ничего вокруг не существует. Я много раз говорила себе и ему, что это неправильно. У него есть Франциска, а у меня - Томас*. Каждый раз мы говорили это друг другу, расставались, но ничего у нас не вышло. И вот я снова проснулась вместе с ним. Я бы могла вечность пролежать рядом с ним, но тут раздался звук звонка моего мобильного телефона. Чёрт, как же вовремя. Я быстро, но аккуратно, прекрасная понимая, что парню надо выспаться перед масс-стартом, выбралась из его объятий и схватила телефон. Марта. — Да, привет, — ответила я на звонок подруги, отходя к окну для того, чтобы иметь возможность говорить чуть громче. Не нужны мне от неё лишние вопросы. Их и так слишком много. — Где тебя носит, Экхофф? Ты время вообще видишь? — обрушала на меня возгласы Улсбю. — Не кричи ты, — шикнула на неё я, бросая взгляд на часы. Твою мать, сколько же мы проспали?! Черт, пропустила всё. — Завтрак ты пропустила. Я захватила тебе пару бутербродов. Скоро будешь? — немного смягчилась девушка, за что я была ей благодарна. Нет лишних вопросов. — Скоро буду, — ответила я ей, завершая вызов и вновь садясь на кровать. — Эй, блондиночка, ты знаешь, что я люблю тебя? — с улыбкой спросил немец, обнимая меня за талию и целуя в макушку. — Знаю, — тихо ответила я ему, разворачиваясь, — Я тоже люблю тебя. Люблю тебя, но… — Знаю, — выдохнул он, накручивая локон моих волос на свой палец, — Я поговорю с ней. Она мне не чужая, не хочу её ранить. Просто помни, что я люблю тебя. Хотела разозлиться на него, ударить, как можно сильней, накричать, устроить истерику, все, что угодно. Только не стоять, смотря в эти бездонные зеленые глаза. Я ненавижу его за то, что так сильно люблю. Его губы накрыли мои, а холодные руки обожгли кожу спины. И я просто сдалась. Вновь сдалась ему. Резко поднялась с кровати. Сегодня последняя гонка сезона. Я должна её провести с достоинством. А первое правильно успеха — поесть. Что там Марта говорила про бутерброды?***
— Коукалова уже в пяти секундах. Давай, Тириль, это твоя гонка! Крик тренера сливался с криком стадиона, а я понимала только то, что на последнем огневом закрыла пять, пять, черт их побери, обычно непокорных мне мишеней. Я должна сегодня победить. Победа дома — важная история для любого норвежца, и я не исключение. Но ещё мне хочется доказать, что я могу быть первой, могу быть сильной. Где-то в толпе я видела такую знакомую спину, промелькнувшую далеко от меня, но это только придало сил. Я должна быть собрана, значит, не думать о нём. Легко сказать. Следом побегут мужчины. Моё сердце отдано только одному биатлонисту, но в душе я понимала, что он не выиграет сегодня. Не его форма, не его этап. Он тоже это осознает, но гордится своим красным бибом. Ещё за несколько сотен метров до финиша мне вручили в руки флаг, и все мои мысли улетучились. Мой мозг наконец понял, что сегодня победительница гонки — я. Сегодня на мою шею наденут золотую медаль. Долго же доходило. Момент абсолютного счастья настал. Не хочу сейчас думать ни о чем, хочу только улыбаться. Это моя гонка. В микс-зоне я принимала поздравления. Все такие вымученные и уставшие. Как они сегодня только на вечеринку пойдут? До ладони дотронулись знакомые руки и размеренное дыхание вновь обожгло шею: — Поздравляю, блондиночка. Повернувшись, я наткнулась на насмешливый взгляд зеленых глаз. Я находилась в точке равновесия, которую этот чертовски обаятельный немец раскачал. Ненавижу. Я резко отдёрнула руку, а он лишь усмехнулся и, подмигнув мне, отправился на пристрелку. Если бы взглядом можно было убить, то Мартену Фуркаду не пришлось бы сегодня бороться за этот малый глобус. Его конкурента просто не было бы в живых. От злости мои ногти впились в кожу, а щёки покраснели. Он не смеет так действовать на меня, не смеет! Я выведу его из его зоны спокойствия. — Тириль, пойдём. Пресс- конференция не ждёт, — Марта обняла меня за плечи, уводя в сторону, — За то потом вечеринка, ты рада? — Конечно, конечно, рада, — чертов немец.***
Симон
Надевая на руки часы, я невольно усмехался. Несмотря на проигранный масс-старт и кубок, я не чувствовал грусти. Возможно, стоило настоять на протесте, но какой это имеет смысл сейчас. Честно, мне было всё равно. Мои мысли занимал лишь одна белокурая девушка, победительница сегодняшней гонки. Я уже представлял, как буду танцевать с ней через какие-то мгновения, обнимать её и целовать, не боясь, что нас кто-то поймает. Моя совесть чиста. Я поговорил с Франци. Она всегда слушала меня и пыталась понять. Я обещал не врать ей и слово сдержал. Рассказал ей всё без остатка, попросил прощения. Пройсс просто снисходительно улыбнулась, сказав, чтобы я просто был счастлив. Она всегда была добра. Конечно, мысли о том, что я изменял этому ангелу, убивали меня, но я ничего не мог поделать. Чертовка из Норвегии прокралась в моё сердце и засела там. Как бы она не сопротивлялась, как бы не старалась казаться независимой, свободной, мы оба знаем, что она принадлежит мне. — Ты долго будешь прихорашиваться? Опаздываем же, — из мыслей меня вывел голос Арнда, и я просто кивнул. Он и так понял, о ком я думал. Вместе мы вышли из номера. Про наши отношения с Тириль мой друг знал. Конечно, сначала он говорил, что это не правильно, ошибка, надо прекращать, но потом понял, что я слишком сильно влюбился, и стал говорить о том, что надо поговорить с Франци. — Я рассказал ей, — произнес я, а Пайффер просиял, — Она рада за нас. — Так и должно было быть, — пожал плечами мой немецкий друг. В зале уже вовсю играла музыка, заставляя всех пуститься в пляс. Некоторые уже перебрали с алкоголем, а кто-то мы, только пришедшие. Арнд сразу отправился танцевать с Марен, а я стал выискивать взглядом знакомую макушку. Нашёл я девушку очень быстро, да только ни одну. Эта чертовка весело танцевала вместе с Доллем. Изрядно пьяная, она что-то шептала ему на ухо, смеясь, а руки этого…этого… Бенедикта крепко обнимали хрупкое тело блондинки. Если его руки опустятся хоть на миллиметр ниже! Решив, что надо немного успокоиться, я сел за барную стойку и заказал виски. Правда, это не помогло. Даже после третьего стакана, мои глаза возвращались к Тириль и Доллю. Этот кретин продолжал обнимать мою, сука мою, девушку. Пора это прекращать. Встав, я почувствовал, что голова немного кружилась, но я не обратил на это внимание. Трогать её могу только я, все остальные — идите к чёрту. — Симон? — удивленно произнесла Экхофф, отодвигаясь от партнера по танцам, хреновым жарким танцам. Я не одарил норвежку даже взглядом, смотря на коллегу по сборной. Тот тоже уже был пьян. Так даже лучше. С размаху я зарядил ему по лицу, а тот покачнулся. Жаль, что не упал. — Сбрендил? — хрипло спросил Долль меня, потирая щеку, а я кинул в его сторону злой взгляд и, схватив ничего не понимающую норвежку за руку, покинул зал. — Шемпп, объясни, что это сейчас было, — вырывалась из моей хватки блондинка, но я игнорировал её попытки. Дойдя до номера, я запихнул её внутрь, сверля злобным взглядом. — Это ты, моя милая, объясни, что это было? Какого хрена он вообще трогал тебя?! В голубых глазах промелькнуло удивление, смешанное с негодованием, но затем девушка усмехнулась и скрестила руки на груди. — Ты ревнуешь? — спросила она, прекрасно зная ответ. Она играла со мной, выводя из себя. Как же я ненавидел её в такие моменты. Я вообще ненавидел её всякий раз, когда вокруг неё были представители мужского пола. Резко притянул её к себе, жадно целуя. Она промычала что-то неразборчивое, но через пару секунд уже с не меньшей страстью целовала меня. — Ты только моя и мне похер, сколько у тебя поклонников, — успокоившись, прошептал я, обнимая её и вдыхая запах её волос. — Ты мой, Симон, мы оба это знаем, — тихо прошептала она мне в ответ, кладя свою голову мне на плечо, — Я поговорила с Томасом. — А я с Франци, — я взял её лицо в свои ладони и вновь поцеловал, только уже нежно и почти невесомо, — Теперь мы вместе. Официально вместе. И чтобы никаких Доллей я не видел рядом!