Роза ветров

Ветер треплет волосы, сушит кожу и холодит до мурашек. Край земли встретил их хмуро и недружелюбно, и Рил поднимает ворот, стараясь укутаться плотнее и сохранить хоть немного тепла. Как это обычно бывает, корабль сломался в самое неподходящее время: на середине пути, в самом центре серой пустыни. Здесь даже нет скал, чтобы укрыться от беспощадных, колючих ветров. Безжизненное, забытое всеми богами место. ...Богами ли? Рил невольно фыркает. А, ну да. Она всё время забывает, кто Винсент на самом деле. Нет, она, конечно, знает, что он Прокси, просто... Просто это так странно – помня его прошлого, забитого, всегда глядящего вниз, осознавать, что рядом с тобой – божество. Она никогда не забудет тот момент, когда он, наконец, открыл глаза и посмотрел прямо на неё. И как она подумала – «Зелёный. У него зелёные глаза». И даже жаль, что она пропустила его восхождение, его обретение, осознание себя – как Человека и Бога, тех, кто хотел – и был достоин – жить. Она никогда не скажет этого вслух. Что ей это нравится. Стоять вровень, плечом к плечу. Чувствовать силу. И знать, на что он способен ради неё. Только ради неё. Это тешит самолюбие, и – совсем немного – уязвляет гордость. Рил передёргивает плечами. Это странное и двоякое чувство давно не даёт ей покоя. Пытаясь разобраться, она уходит в себя настолько, что не замечает ничего вокруг. Ни ветра, ни возгласов Пино, ни молчаливого наблюдения Кристевы. Рил не привыкла быть слабой. Она хотела бы быть на равных, но даже когда они рядом, всегда получается так, что она на полшага или шаг позади. Глядя на него – неуклюжего, но сильного, наивного, но уверенного, так легко забыть, кто он. Даже когда все моменты его перевоплощений так и стоят перед глазами. Это не страх, совершенно точно. Тогда, в самый первый раз, она не боялась. Там был лишь сиюминутный испуг, когда сталкиваешься с чем-то неизвестным и возможно-опасным, и его сила внушает уважение. И во второй – тоже, когда они были в заброшенном, заросшем куполе и она впервые увидела, кто на самом деле Винсент Лоу. Кем он может быть. То был не страх. То был трепет. она чувствовала себя, как женщина, которую защищают. Не потому, что она слаба или что-то в этом роде. Но потому, что он не мог иначе. И всё же – не человек. Прокси. «Монстр». Она напоминает себе об этом всякий раз, когда замечает его преданный взгляд. Ей незнакомо, непривычно это внимание. Для неё оно равно слабости. Он любит её – молча, верно. Ничего не требуя взамен. И он всегда будет рядом. ...На самом деле, это так раздражает. Так что же изменилось с её решением остаться с ним? Несмотря на все тайны, ставшие явью. На разрушенный город. И даже на то, что Винсент-Прокси оказался посланцем смерти? Точнее – почему она захотела остаться с ним. Почему из всех людей, населяющих купол и попадающихся на её пути, она выбрала именно его – создавшего и уничтожившего свой собственный мир не-человека. Не потому, что он Прокси. Не только. И самое главное – это даже не кем он хочет быть, оставшись с ней. А – как она сама видит себя рядом с ним. Какая роль ей предначертана? Но дед мёртв, Ромдо пал, и ей больше некому задавать вопросы. – Эй, Рил! Ри-и-ил! Она оборачивается: Винсент бежит к ней, запыхавшийся и грязный. Такой обыкновенный. Он подходит ближе, на лице – радостная улыбка. Почему же от неё у Рил так тепло внутри?.. – Я на...шёл место, – проглатывая слова, говорит он. – Там, в паре километров на восток, есть долина. – Для стоянки? Винсент мотает головой, и, не вдаваясь в подробности, продолжает: – Надо добраться туда, пока не стемнело. Там есть вода, можно пополнить запасы. – Там купол? – в её голосе проскальзывает нотка интереса. – Увидишь, – неожиданно уклончиво говорит Винсент. Снова эта полуулыбка, и снова же странное, щемящее ощущение в груди. Они разворачивают корабль, и, кренясь под порывами ветра, тот неуверенно скользит над землёй. Дрожащий луч прожектора съедает сумерки; позади – стремительно набирающая густоту темнота. Спустя минут пятнадцать глазам открывается блёкло-жёлтая полоска над горизонтом. Солнце. «Отсюда видно солнце», – думает Рил удивлённо. Винсент поворачивает штурвал; пятно света, напоследок мазнув по скалам, гаснет. – Смотри. Когда зрение привыкает к сумеркам, Рил видит небольшую полукруглую долину, полукольцом опоясанную горами. Внизу слабо блестит речка. Идеальное место для... «Для купола» – осеняет мысль. – Как тебе? – нетерпеливо спрашивает он; в голосе – плохо скрываемый восторг. Ей не нужно читать его мысли, чтобы уловить намерения: Винсет совершенно не умеет врать. – Ты хочешь построить город? – уточняет она. – Здесь? – Не город. Рил поднимает бровь, и Винсент торопливо продолжает: – Дом. Место, куда можно будет вернуться. – Но тут же ничего нет. Вообще ничего. – Она не знает, как сказать, как донести свои мысли, но... Этого и не требуется. – Будет. Винсент стоит рядом, и Рил почти физически ощущает, как исходящее от него тепло укутывает её со всех сторон, развеивая сомнения и холод. И впервые хочется уступить. Принять его правоту, как свою. Она солжёт, если скажет, что ей всё равно. Ещё ей хочется смеяться: он снова угадал её желание. Она думает о том, какой может быть их жизнь, раз им даже необязательно говорить вслух – он знает её мысли, а она – его. Не во всём, конечно, но некоторые из них совпадают на сто процентов. «Место для дома», значит?.. Рил никогда не скажет этого вслух, но всё, чего ей хочется – это солнечного света, разрезающего мир пополам – на цвет и тень. На «до» и «после». На «да» или «нет». Так просто и так сложно одновременно. Почему это «сложно», она не думать хочет. По крайней мере, не сегодня. Может быть, завтра. – Ну как? – уже гораздо спокойнее повторяет Винсент. Он снова собран и стоит, возвышаясь над ней; Рил думает, как легко он переходит от состояния человека до Прокси... Но она не боится. Давно уже нет. Вместо ответа она делает шаг назад, прижимаясь спиной к его груди и позволяя обнять себя. Рил не признается даже себе, насколько для неё важно это мимолётное «сейчас». – Что ж, – в конце концов, она всегда может пойти на копромисс, – возможно, ты и прав, и это действительно наш берег удачи.