Планида

      Ире становится паршиво и чуть стыдно от увиденного: её смутили костлявые руки Кости, обхватывающие подругу сзади, патлатый парик Гордеевой с выбившимися прядями из идеально гладкой укладки и неестественная поза, в которой их застали.       От резких звуков Лиза дёргается. Её лицо кривится в испуге, губы выпускают приглушённый крик и глаза впиваются беспомощностью в тело вошедшей. Рефлексы Цыплакова дёргают за ниточки, и он, абсолютно быстро, резко и незаметно для присутствующих оказывается уже по ту сторону окна.       Лиза проводит кривую линию от взгляда Иры к окну и ахает, когда пальцы-кости плавно исчезают с оконной рамы, а тело парня со свистом опускается наземь. Гордеева бросается к окну и выглядывает вниз, пальцами руки постукивая в области груди, там, где противно ноет сердце. Она не видит месиво из тела, видит лишь лучезарную улыбку, кошачий взгляд и зазывающие движения.       — Прыгай!       Сердце Лизы, только что вернувшееся из Ирландии, практикует в грудной клетке шан-нос и подстраивается ровно под баритон парня.       Пальцы девушки мёртвой хваткой въедаются в дерево оконной рамы. Она выкидывает из себя рваные выдохи, закрывает глаза не от страха — от липких от испарины искусственных волос, лезущих в глаза, опускает ногу на оконную балку и светит глазами в глубь комнаты.       — Ира, идём, — открывает одну руку и протягивает её в темноту.       — Да, сейчас… подожди… там остальные… Я сейчас.       Очертания девушки растворяются в тёплом освещении из коридора, и Лиза понимает, что за дверью кабинета, в котором она чувствовала себя в безопасности, происходят пару эпичных абзацев её книги. Она лезет назад, опирается коленкой о раму и соскальзывает — испуг хрипцой рвёт глотку.       В мгновения полёта она понимает, что крепкие мужские руки не дадут её в обиду — книги о ином раскладе событий не говорят. Но Лиза также знает, что есть книги с не-хеппи-эндом.       Её одолевает невинность и простодушие — фаланги пальцев парня грубо впиваются в оголённую часть её талии и шершаво скользят по коже, но Гордеева еле сдерживает себя, чтобы не расцеловать Цыплакова здесь, в опасной зоне с без-пятнадцати-секунд-взрывами-за-спиной. Герои её книги точно не обернутся назад.       — Там… остальные.       — Они сейчас будут. Бежим.       Лиза действительно обеспокоена судьбой прототипов её свежих историй. Разум её убегает прочь, цепко обхватив руку парня, но сердце выпадает и остаётся на месте — оно клянётся, что не ёкнет, пока не убедится в сохранности друзей.       Девушка роняет его пальцы на полпути. Она застревает где-то в середине лужи и, будто не замечая этого, щурится на окно. Знакомый крупный силуэт спускается со стены здания неумело, не так, как её верный спутник, но беспрепятственно и очень быстро. Лиза выдыхает.

***

      Его крик заглушает её торопливое сердцебиение. Его приближение игнорирует остатки инстинкта самосохранения.       — Да, — вырывается с глотки.       — Что да? — спрашивает Вадик.       — Я хочу уйти с тобой.       Девушка закрывает глаза от того, что её законная навязанная головная боль так близка. По её руке ползут сухие пальцы, трутся о её фаланги и крепко сжимают. Она жмурится от дыхания над ухом и резко открывает глаза.       — Тогда бежим!       Она рывком выпадает из своей маскировки каменной, ничем не примечательной статуи. Её тело откланяется назад, на спину, толчком выпрямляется в прежнее положение и тянется за ним — она безвольной куклой летит от одного угла в другой. Он дёргает ею резко, своевольно, норовит оторвать по швам, но в то же время заботливо обвивает талию, несмотря на то, что с силой подталкивает вперёд — для ускорения.       Колонны и скульптуры становятся их новогодней ёлкой, вокруг которой они водят хороводы. Оббегают, цепляются и дразнят сверкающими пятками псов-охранников Витаева. Сам он не в восторге от собственного бездействия. Артур на бегу поправляет перед дамами лацканы пиджака, держа путь на хищника с его жертвой в зубах. С одной стороны рычат амбалы, с другой — раскрывает пасть Витаев. Они в эпицентре роскошного зала, острого внимания, спектакля без сценария. Они и есть этот эпицентр.       Витаев надвигается упрямо и без опасения, точная, значимая — а значимая ли для него? — цель ослепляет его сознание и зацикленными обрывками задаётся команда: игрушка как оружие мести. Это его игрушка. Это его месть.       А победа?       Вадик опрокидывает скульптуру Витаева на Витаева — в зал среди ошеломлённых охов врывается ирония. Деятельность охраны замедлена и приостановлена вовсе, каменная статуя в несколько центнеров требует большого количество рук для освобождения натурщика.       Гости жмутся у стен и не пробуют дышать, чтобы не упустить ни одного вздоха мужчины. По расчищенной от зрителей дороге бегут Мария и Вадим, бегут вместе так, как бежали друг от друга. На втором этаже на них тоже ведётся охота: недостающие декорации кустов раскрыли бы полноту картины, как хищники делятся на консументов высших порядков, впиваясь в глотки более беззащитным.       Официанты самоотверженно бросаются на них, на лету группируясь так, чтобы нанести больнее удар. Открытая от прислуги площадка на чердак отрезвляет их разум — Мария сама тянет мужчину наверх, отстраняясь и не мешая выбивать дверь. Она поняла правила этой игры. Она втянулась.       С каждым шагом девушка слышит продолжительный шум, ощущает резкий холод. Ветер свободы одаривает их чистым сознанием и крутит все шестерёнки в мозгах. Она чувствует экстрим, он чувствует экстаз. Они оба под эффектом наркотиков. Они — наркотики друг друга.       Вертолёт тёмно-красной окраски подлетает слишком близко к крыше, Мария дёргает за руку Вадика, молча указывает ошеломлённым выражением лица на летающий объект и хмурится от смеха мужчины.       Его смеху подыгрывают выстрелы пуль. Маша замечает, что пистолета у Вадика нет. Она оборачивается: здесь люди в чёрном, все как один наставившие оружие на них, Витаев с отражённым в глазах предательством и сумасшествие бывшего-настоящего любовника. Лицом к врагам они приближаются спинами к опасности. Пять шагов, три, один. Её каблуки свисают с крыши. Сзади стрекочет вертолёт.       — Прыгай.       Она закрывает глаза и, унесённая ветром, приземляется на жёсткую поверхность. Через окошко метр на метр с воздуха видит обзор на крышу. Вертолёт с каждой секундой уносит её в небо, её одну, покинутую уже всеми.       — Вадим!       Он ждал своё имя её голосом.       У него в запасе два шага от края крыши и пару секунд. Он не уложился. Пуля свистом разрезает воздух и следует за мужчиной, бросившимся вниз.

***

      Бетонные глыбы стали их пристанищем. Заброшенная стройка вселяла в них безопасность.       Шаги, отбрасывающие брызги луж в стороны, приближались: Гоша, Антон и Ира под громкие и протяжные выдохи добрались до временного пристанища. Эта погоня вымотала их. Лицо кривится от неудобства, тело ломит от бессилия, а мозг отказывается принять: ради чего всё это совершилось? Это очень качественное представление.

Только сегодня, только этим вечером, только в этой жизни. Невероятная малолетняя шайка, их бесполезные спутницы и заслуженные действующие лица, разыскиваемые законом. Судьбы героев, острый сюжет и реалистичные спецэффекты (настолько реалистичные, что это даже правда). Что ждёт главных героев? Спасутся ли они от опасности? Достанется ли главная награда? Пустяки. Всё давно предугадано. А как падёт эта история?

      Подол платья Иры тащится за ней: ткань отяжелела и запачкала ноги. Причёска гнездом осела на часть лица, голова закружилась в вальсе, и руки Антона, крепко сжимая её, не давали опуститься — девочка вот-вот выйдет из игры.       — Где Тим и Лена?       — Надеюсь, они успели сбежать.       — Нас всё ещё ищут. Это их район, нужно уходить, — твёрдо заявляет Цыплаков и косится на Гордееву.       Ира устало косится на них — она знала, что это произойдёт.

***

      — Всё в порядке? — спрашивает Тим и подаёт девушке руку.       — Да, только руку поцарапала, — отвечает она и принимает помощь.       — Идём.       Он ведёт её вдоль кирпичной стены и смотрит наверх: в небе вертолёт описывал круги вокруг здания и поднимался ввысь — отсюда выбираются так, как могут.       Стена внезапно заканчивается, и Гордеев выглядывает за угол. Вся охрана, выдрессированная командами Витаева, была внутри здания. Лена прослеживает, куда пустой и почему-то коварный взгляд устремил её парень, и слегка бьёт его по руке.       — Ты же не собираешься…       — Тише, идём.       Наклонившись, чуть не ползком он добрался поперёк пустой дороги к ярко-жёлтой малышке босса — её любимая машина рискует быть угнанной. Так и есть.       — Тим…       — Она открыта, быстрее, — машет рукой он, зазывая её внутрь. Лена против, но Тим её и не спрашивает.       Она не успевает опуститься на кресло, как громкий басистый голос чёрного силуэта позади грубо бросает:       — Эй, это же они!       Тим срывает провода, и электрический ток шумит над её ногами. Лена взвизгивает почти одновременно, как спасительно рычит камаро — Тим давит по педали и вмиг рассекает воздух на трассе.

***

      Слезы Марии становятся дождём — она плачет, выглядывает вниз и совсем некрепко держится за металлическую поверхность вертолёта: ей уже плевать, свалится ли она, ведь сердце её падало с такой же высоты и лежит оно где-то разбитое, в ямке с собачим дерьмом.       Она замечает конец канатного трапа, свешанного с вертолёта и перестаёт выть: держась одной рукой, на нём был тот, кого она похоронила, возродила и похоронила вновь. Не только для себя — для всего мира. Он медленно взбирается наверх, она кричит ему, тянется и плачет. Вадик взбирается к ней под пустоту своих мыслей.       Пули по-прежнему свистят над головами, только всем уже всё равно: они не могут изменить ровным счетом уже ничего.       Маша подтягивает его, когда он достигает верха. С левого плеча неприятно оттягивает багровая от крови ткань, пот липнет, а девушка ноет, обхаживая его со всех сторон. Она оглядывается: в салоне нет аптечки или чего-то похожего, а кровь по-прежнему стекает ей под ноги. Она без сожаления рвёт на себе подол дорого платья — мягкий шёлк обвивает его раненную руку, её тонкие пальцы гладят его шею, губы, отдающие солёностью, мажутся о его. Прощает, но не прощается.

Тёмно-красный тяжёлый занавес опускается, мрак окутывает повсеместно, а вам остаётся только аплодировать — в этой истории все герои счастливы.