1.
Сначала Усаги подумала, что ошиблась дверью – такое с ней случалось не раз – и если бы Макото настойчиво, но мягко, не подтолкнула её вперед, блондинка просто не вошла бы в эту комнату. Тем не менее, когда первый шок прошел, она почему-то сразу поверила, что ее Музыкант здесь – за этим самым столом, среди «Трех Огней». Усаги вдруг обнаружила, что совершенно не помнит их имен. Вот так да! Знает группу, знает их песни, а как зовут – ни малейшего понятия. Но кто из трех? Блондина можно смело отмести – он на нее почти не взглянул; сидит, высокомерно отвернувшись. Шатен смотрит вежливо, но равнодушно. Неужели этот нахальный брюнет? Усаги страдальчески поморщилась. О поведении братьев Коу, особенно младшего, ходили легенды. Наверняка половина была неправдой. Но Усаги точно помнила один репортаж по телевизору: пьяный брюнет прыгал по сцене в одном белье, повязав себе вместо бабочки кусок пиццы, а потом со всего маху расколотил об пол дорогущую гитару. Мысль, что у нее такой вот творец, не радовала, ой не радовала. - Ну и зачем вам муза? – спросила она не очень вежливо вместо приветствия. - Это не нам, это ему, - отозвался блондин и кивком указал на младшего. – С него спрашивай. - А как насчет «Здравствуйте, дайте автограф»?! – казалось, брюнет обиделся. - А как насчет предложить девушке сесть? – парировала Уса. Никто не двинулся с места – уступать свой стул никому не хотелось. Усаги выразительно фыркнула и скрестила руки на груди. Тогда самый старший всё же поднялся: - Прошу прощения, присаживайся. Я Таики Коу, очень приятно, - он сдержанно поклонился. – Это Ятен и Сейя. - Да, точно, спасибо. А то я никак не могла вспомнить, кто есть кто, - чистосердечно призналась блондинка и устроилась за столом напротив Сейи. – Так зачем, тебе, всё-таки, муза? Признаться, Сейя немного опешил. Эта девчонка.... Всё, всё было совсем не так, как он задумал! В своей голове он уже нарисовал сцену трепетной встречи, где он будет снисходительно успокаивать расчувствовавшуюся дурёху и объяснять ей, почему им нельзя быть вместе — ради искусства. Ведь Сейя вовсе не был глух к увещеваниям Ятена о том, что роман с Музой губителен для творчества. Отыскав, наконец, свою духовную половину, брюнет честно собирался сохранить с ней, по возможности, сугубо дружеские отношения. Сначала она будет визжать от восторга, как только их завидит; потом кинется ему на шею с клятвами любви; затем будет рыдать, когда он терпеливо объяснит ей, что отношения между ними нецелесообразны. Ну а через пару месяцев девчушка окончательно успокоится, и они станут творить, творить без удержи... И что в итоге? Эта самая Усаги Цукино (кстати, даже представиться не потрудилась!) не была ни капельки ни взволнована, ни растрогана, и кажется, вообще не была в шоке от своего космического везения. Автограф не просила, на шею не кидалась и — стыдно сказать — не помнила ИХ имен!!! А самое досадное — Сейя с неохотой себе в этом признавался — эта девчонка была ровно из тех, в кого он периодически безумно и страстно влюблялся. Вчера вечером он не слишком её разглядывал — было не до того. Но теперь... Вся такая хрупкая, беленькая, хорошенькая; натуральная блондинка, глазки-звездочки... Ну что за невезуха! - Эй, ау! Приём! - Усаги помахала руками у брюнета перед носом. - Я говорю, зачем тебе муза? Своей, что ли, мало? - Это муза группы. А я свою хочу, имею право! - выпалил Сейя совершенно по-мальчишески и разозлился. - Чего привязалась, я же не спрашиваю, для чего тебе Музыкант. - Так у меня и нет пока ни одного, чтобы ты о втором спрашивал. - Да ты, я смотрю, заноза вреднючая. - Какая есть. - Не боишься, что я сейчас встану и уйду? Без пары останешься. - Ну давай. Хотя, лучше я сама, - Усаги поднялась. - Тоже мне, принц нашелся! - Эй, эй! Давайте прекратим этот детский сад! - вмешалась Макото и впечатала Усу обратно в стул. - Дома можете ссориться, сколько душе угодно — у вас на это целая жизнь. Но сейчас угомонитесь. Не забывайте, вы здесь по делу. - Кстати, о деле. Как долго мы будем просиживать штаны в этой комнатушке? - Ятен состроил кислую мину. - Чего ЕЩЁ мы здесь ждем?! - Действительно, чего? - хором спросили трое остальных и уставились на Мако. - Во-первых, мы вызвали вашу музу — вот-вот должна подъехать. Во-вторых, не забывайте о докторе Джиба. Он уже поднимается к нам. Следующие двадцать минут прошли в молчаливом ожидании — музы «трех Огней» и неведомого доктора. Но, несмотря на тишину, обстановка стояла напряженная - об Усаги и Сейю вообще можно было искры высекать. Брюнета сердило своенравие девчонки, Усу — его спесь; Ятена бесила пустая трата времени, Таики тоже устал. Периодически все бросали друг на друга недовольные взгляды, а Макото неотступно следила, чтобы никто не взорвался. Когда дверь в комнату, наконец, открылась, пропуская внутрь двоих мужчин, все как будто выдохнули. Один из вошедших был лысоватым толстяком в возрасте, с пачкой бумаг под мышкой, в очках и белом халате, из чего Усаги сразу решила, что он и есть доктор Джиба. Ну а что, разве не так должен выглядеть ученый Министерства? Второй — солидный молодой человек приятной наружности, с невероятно красивыми синими глазами. Неужели он — муза «Трех Огней»?! От подобной догадки Уса даже подскочила. Воображение услужливо нарисовало ей картинку: синеглазый красавец неторопливо делает глоток Лунной воды, его взгляд делается магнетически притягательным, зрачки светятся неоном — и звездное трио бешено принимается сочинять музыку, как белки в колесе. Блондинка прыснула. - Так ты и есть, значит, муза? - весело обратилась она к парню и покатилась со смеху. - Усаги-и-и-и-и!!! - завопила Макото как-то уж очень истерично. Уса тут же перестала смеяться и с недоумением смотрела, как ее подруга пытается отдышаться. - Усаги, - повторила Кино уже спокойнее, - Это наш лучший ученый, доктор Мамору Джиба.2.
Усаги проснулась среди ночи — часы на кухне отчетливо били четыре. Какое-то беспокойство, тревожное, тягучее чувство заставило её сесть на кровати и задуматься. Впервые за три месяца. На другой стороне дрых Сейя — в обнимку с пачкой чипсов. Эти самые чипсы были, кстати, разбросаны по всей постели — брюнет никогда не волновался о таких вещах. В этом они с Усой были очень похожи. На диване мирно спала Оливия, заботливо укрытая пледом нежной рукой Таики. Сам же старший Коу дремал в кресле. А Ятен наверняка ушел к себе — что бы ни случилось, он предпочитал почивать только с удобствами. Усаги тряхнула головой. Ясно, все они до поздней ночи сочиняли музыку — свой первый совместный проект — и в конце концов упали в изнеможении, кто куда смог. В том, что она оказалась в одной постели с Сейей, не было, по сути ничего зазорного или необычного - за три месяца их знакомства такое случалось уже не раз. Они всё работали, работали и работали, в безудержном творческом порыве, и усталость часто валила их с ног в самых неожиданных местах. И не было между ними никаких любовных глупостей — даже намека. По крайней мере, просыпаясь рядом с ним, Уса не испытывала ни стыда, ни смущения — как если бы это был кот, вальяжно развалившийся у нее под боком. Сейя был ее Музыкантом, продолжением её самой, и ни одна посторонняя мысль не возникала в голове, заставляя усомниться в правильности поступков. Так почему же — сегодня...? Усаги неосознанно отодвинулась от Коу подальше и одернула юбку. На пол посыпались крошки и шуршащие фантики. Их первая встреча в Министерстве Предназначения была не очень удачной — из-за волнения они выставили себя не с лучших сторон. Но совместная работа, совместные успехи и каждодневное общение расставили всё по своим местам. Сейя оказался не таким уж и страшным разгильдяем и вовсе не таким уж бабником, как Усаги думала вначале. Он импульсивен, вспыльчив и часто идет на поводу не у самых лучших своих эмоций; себялюбив и порой высокомерен; скор на суждения и редко способен говорить о чем-то серьёзно. Но, при всём при этом, Усаги видела в своем Музыканте добрую душу, хоть и весьма избалованную. Как бы то ни было, Сейя относился к ней вполне по-человечески. Постоянно поддразнивал, но за три месяца Уса успела к этому привыкнуть. Зато ни разу не позволил себе ничего такого, от чего ей пришлось бы покраснеть. Да что говорить, они даже как-то поцеловались. Мельком. На радостях от удачно написанного гитарного соло. И тут же про это забыли, увлеченные работой. По крайней мере, Уса не вспоминала об этом поцелуе ни в тот день, ни позже когда-либо. Так почему же — сегодня...? Усаги пощипала себя за щеки и попыталась собраться с мыслями. Но они упорно расползались. «Значит, ты уже пала в его объятия? Как ожидаемо,» - прозвучал в голове насмешливый голос. Кто, кто это ей сказал?! И причем совсем недавно... Ах да, Мамору Джиба. Этот Мамору... Усаги с сожалением должна была признать, что его побаивается. Тогда, в Министерстве, когда она посмеялась над ним, приняв за музу, он не сказал ей ни слова — лишь смерил холодным взглядом. И потом весь вечер разговаривал только с Оливией и Сейей, словно это они были объектом его изучения. Что касается, Усы, то ей он сунул стопку скучных анкет и форм, которые непременно полагалось заполнить. Тоска... Потом Джиба сказал, что не станет беспокоить их три месяца — за это время Сейя и Усаги должны лучше узнать друг друга, сработаться, стать настоящей творческой парой, и только после этого Мамору приступит к своим наблюдениям. И вот, недавно назначенный срок истек.... Когда Джиба появился на пороге их студии, никто не обрадовался. Честно признаться, все даже успели забыть, что Сейю и Усу собирается изучать под микроскопом сотрудник Министерства. И Макото тоже хороша — даже не напомнила! Зато Мамору, похоже, не испытывал никакого смущения. Вошел, коротко поздоровался и сел на диван — как ни в чем не бывало. Поначалу Усаги чувствовала себя в его присутствии ужасно скованно. Сейя тоже злился. Из-за этого весь день музыка у них не клеилась — выходила какая-то дрянь, и было трудно представить, что они совместимы в творческом плане хотя бы на половину. Тогда Мамору подошел к ним и настойчиво попросил не обращать на него внимания. Коу огрызнулся, Уса фыркнула, а Джиба преспокойно вернулся на свой диван, бросив «Вы привыкнете». И действительно привыкли. Через несколько дней они просто перестали его замечать — спасибо увлекательной работе. Какая разница, кто там сидит в уголке и делает в блокноте пометки? Пусть сидит, не мешает же. Он приходил каждое утро, в 9:30, без опозданий — иногда когда они все еще спали. Варил себе кофе и аккуратно пил его за столиком у окна. Всегда был одет в хороший деловой костюм — даже в самую жару. И из-за этого казался очень взрослым и важным. Вот только черная серьга в ухе как-то не соответствовала строгому образу и придавала Мамору слегка разбойничий вид. Порой, когда Джиба случайно попадался Усаги на глаза, он глядел куда-то в сторону, словно бы и вовсе не замечая никого вокруг, но иногда... иногда он смотрел на нее в упор, не отрываясь, и в такие моменты ей становилось практически жутко. Как можно иметь такие пронзительные синие глаза? Потом, неделю спустя, Мамору заговорил — по предложению в день. Сначала он спросил у Сейи, не влияет ли его настроение на стиль и исполнение сочиняемой музыки. Причем ответ слушать не стал. На следующий день поинтересовался у Оливии, не попытаться ли «Трем Огням» исполнить что-то совместное — при участии двух муз. А вот первые слова, обращенные к Усаги, были те самые, что почему-то вспомнились ей сейчас, среди ночи: «Значит, ты уже пала в его объятия? Как ожидаемо». Уса досадливо поморщилась. Она никак не могла понять, почему это ее так задело. Это была неправда, но, по сути, доктора Джиба это не касалось. Есть у нее связь с Сейей или нет — сугубо личное дело, причем никто бы не удивился, и зазорного в этом тоже ничего бы не было — они с Сейей свободные и совершеннолетние. Так какое право имеет этот Мамору ставить на нее клеймо?! Молчаливо упрекать за то, чего нет?! Извращать её отношения с Сейей и заставлять сомневаться в морали своего поведения?! Нет, хуже того — оправдываться перед самой собой среди ночи!!! Блондинка воинственно сжала кулаки и придвинулась к Сейе поближе. Что бы ни случилось, она не позволит какому-то Мамору диктовать ей условия. Пусть думает, что хочет, но пока и её и Сейю всё устраивает, они будут общаться так, как привыкли. Хотя — Уса всё же вернулась на свой край кровати — некоторую осторожность проявить не мешает. А то вдруг сам Сейя ещё подумает что-нибудь не то — стыда не оберешься. Надо признаться, что этот Мамору... Но почему он так решил, почему?! Да, они с Сейей были неразлучны — но разве это такая редкость для удачного творческого союза?! Да, она часто оставалась ночевать в квартире «Трех Огней» - но ведь и Оливия оставалась! Разве чистая совесть — не лучшая защита от подозрений?! Усаги со стоном одела подушку себе на голову и строго приказала себе немедленно перестать думать и спать. Похоже, она рассердилась не на шутку. Этот Мамору!!!