Об идеалистах

Моблит надрывисто чихнул. — Будь здоров! — Ханджи с размаху жахнула Бернера по спине, впечатывая кулак между лопаток. — С-спасибо, командир, — прохрипел помощник майора, рефлекторно утирая нос. Командир выдала широкую улыбку и развернулась обратно — она и Майк разговаривали о чем-то очень интересном. Не то чтобы Моблиту хотелось слушать чужие разговоры — ему бы допить свою кружку горького на вкус пива. Но Зоэ и Захариус слишком бесцеремонно ввалились в столовую за полночь, застав там Моблита в одиночестве с алкоголем и тяжелыми думами, и принялись оживленно болтать. Бернер давно приходил в столовую, чтобы погрузиться в свои мысли, побыть в одиночестве. Это помогало ему отвлечься от насущных проблем: титанов, бумажной работы, скандалов, интриг и расследований. А также от постоянно гудящего настырного голоса командира в своей голове. Он наливал себе пиво из бочки, если настроение было ужасное, или ставил бутыль самогона на стол — если нереально херовое. Пьяному Моблиту никто почти не удивлялся — пил он втихаря ночью, пока никто не видит, а его организм был устроен волшебным образом так, что похмелье по утрам почти не беспокоило. — Ха-ха-ха, да ладно, Майк, это нереально! — смеялась Ханджи с очередного высказывания Захариуса, нетерпеливо стуча кулаком по столу — от этого ароматный хмельный напиток расплескался из кружки и залил Моблиту рукав. Бровь у него дернулась. Он резко встал, невольно посмотрев на чрезмерно веселую парочку под боком. Майк сидел с невозмутимым лицом. Моблиту, в отличие от Ханджи, брызжущей слюной от очередной шутки Майка, было не до шуток. Командир среагировала на внезапное поднятие Бернера, на миг закрыла рот, удивленно косясь на застывшего подчиненного: — О, Моблит, а ты куда? — За самогоном, — устало ответил он, неуверенно смотря на Майка и посылая тому едва ли заметные сигналы раздражения взглядом. — Если честно, я собирался уже уходить в казармы. Клонит в сон, — угрюмо проговорил Захариус, чуть улыбаясь. Затем он тяжело похлопал подругу по плечу, попрощался кивком с ее подчиненным, так и замершим у стол, и проследовал к двери. Уходя, он принюхался и сказал, указывая на кружку, рядом с которой красовалась красивая лужица разлитого напитка: — У тебя пиво просрочено. Моблит фыркнул про себя, и дверь за Майком закрылась. — Ну а я останусь. Ты ведь не против? — в отличие от Майка, Ханджи явно не хотела спать — лицо было бодрое и искрилось радостью. — Нет, командир. Но вы же не пьете. — Ну и что? Язык то у меня есть. Настроение хорошее, поболтать хочется. Моблит тяжело вздохнул и побрел в свою комнату. Именно там он и хранил свое спасительное пойло, ибо никто из Разведки не рискнул бы притронуться к общему запасу алкоголя, если бы там был Бернеровский самогон — все знали, что он пьет самый барыжный сорт, скупая его по дешевке ящиками у неизвестного и загадочного торговца. Добравшись до казарм и захлопнув дверь своей спальни, Моблит направился к кровати и, став коленями на пыльный пол, заглянул под нее: - Ну здравствуй, родной. Вытащив массивный деревянный ящик, он открыл его сразу же, чуть закашлявшись от пыли. Самогон он не пробовал уже недели две, ограничиваясь пивом — то ли из-за вполне себе хорошего настроения, то ли из-за напряженного графика работы. Ровно стоящие бутылочки страстно смотрели на него и рождали в Моблите желание незамедлительно присосаться к одной из них и вылакать в один заход. Сглотнув, Бернер достал из ящика две бутылки и поставил рядом с собой. Резко закрыл крышку и отправил заветный сундучок обратно под кровать. — Чего так долго? — ныла Ханджи, потягиваясь. — О, а тебе не много будет? Аж две штуки? Моблит удивленно покосился на бутылки, стоя посередине столовой: — Я предположил, что вы передумаете. Командир как-то резко помрачнела, от чего Бернеру стало не по себе. И он подумал, что действительно заслуживает сейчас нагоняя, ведь все в исследовательском отряде прекрасно знали — майор Зоэ никогда не пила ни капли спиртного, а если ей предложить, можно услышать лекцию понуднее, чем очередную о вскрытии титана. — Моблит, ты ведь знаешь, как алкоголь влияет на организм? — она стала тыкать указательным пальцем то в одну, то в другую бутылку. Моблит отметил для себя, что пальцы у командира тонкие и изящные, несмотря на то, что под обрызганными ногтями скопилась едва заметная грязь. — Ухудшение памяти и замедление работы мозга — раз. Пагубное влияние на печень и желудок — два. Воздействие на нервную систему — три. И это я еще не говорю о потенциальном ожирении, галлюцинациях и прочих подобных им проблемах!... Бернер виновато опустил взгляд, но все же уселся на лавку рядом с командиром. Она тараторила без умолку, указывая то на него, то на несчастные бутылки с его любимым напитком. Он не думал о правильности ее слов, потому что знал, что Ханджи не ошибается. Он действительно пьяница. А еще Моблит не переставал думать об ее изящных пальцах. — Я идеалистка, Моблит. Считаю, что недопустимо каждый день лакать спиртное, особенно в исследовательском отряде, где нужно работать мозгами. Я, конечно, никому ничего не запрещаю. И ты, и другие ребята взрослые уже. Но так проблемы не решаются! Что, если вы все сопьетесь? Кем я руководить буду? Будете и за стенами свое пойло втихаря от меня и Эрвина хлебать, чувствует моя жопа. Или титана ненароком выпустите на волю. А кто их убивать будет? Я одна что ли — потому что не пью? Моблит молчал. Молчал как обычно. И молча откупорил бутылку. — Даже Нифа... Нифа, Молбит! Она и капли в рот не брала. Никогда. Ладно пиво, но водку хлестать она не постеснялась. Она же от одной стопки умереть может. Ладно вы, бугаи, не знаю, как в вас все влезает. Но Нифа! Нифа, черт. Голос командира казался заботливым. Таким же голосом Моблита отчитывала когда-то матушка за мелкие проказы. Не кричала, а, интенсивно жестикулируя, выражала недовольство в надежде на исправление. Моблит глотнул прямо из горла — резко, не заботясь о своих внутренностях. Приятно обожгло внутри, расплываясь будто бы по всему телу, огненное море самогона. — Ну вот, видишь, — Ханджи сложила руки на груди, странно успокоившись, тяжело вздохнула и покачала головой. — Ладно. Только успей отрезветь до утра. Завтра важное исследование. Моблит коротко кивнул, устало отвернув голову куда-то в сторону, стараясь не смотреть на Зоэ. Странное было чувство. Он пил самогон и пьянел немного быстрее обычного. Точнее сказать, просто пьянел, что было ему несвойственно. Когда воцарилась тишина в столовой, и было слышно только то, как помощник командира лакает самогон из горла при самом командире, за окном громыхнула молния. — Я пойду, — Ханджи обидчиво покачалась на скамейке и привстала. Одной рукой Бернер держал бутылку, а другой ухватился за ткань командирской рубашки на предплечье. Руки у него были длинные. — Мало мы с вами поговорили, командир. Ханджи удивленно распахнула глаза, все еще оставаясь полусидя в воздухе. Перевела взгляд с его руки на свое предплечье, криво улыбнулась и уселась поближе к нему. — Ого, Моблит! — кажется, в ней родился еще один источник бодрости. — Так ты все-таки задумался над моими словами? Бросишь пить? И это будет правильное решение! Давай-ка я тебе расскажу еще про вред пойла... Она тараторила слишком громко, прямо над его ухом, периодически похлопывая его по плечу. Бернер тяжко вздыхал, обжигая горло любимым напитком с каждым разом все большими глотками. Думал, что зря остался с командиром и самогоном наедине. С самого начала же знал, что так будет. И что вместо диалога выйдет монолог. Когда времени прошло уже достаточно, чтобы внести свою лепту, а первая бутылка была опустошена, чтобы открыть новую, Моблит неожиданно перебил ее, пытаясь не показывать того, что он как-то слишком странно опьянел: — Вы, командир, знаете, почему ребята пьют, — за час или два, что они тут просидели, он не решился обернуться к ней, потому что знал — глаза у него заплывшие, а рожа красная, как рак, — и не только пьют, но еще и курят, между прочим, дрянь, похуже этого. Прекрасно знаете почему, черт. Те, кто возвращается, конечно. Времена такие, работа такая... Наивная, думал Моблит. Как такая сильная женщина может быть настолько наивной. И иметь настолько изящные пальцы. Моблит обернулся. Его глаза — стеклянные и отекшие, то ли от выпитого пойла, то ли от усталости, которую он никак не хотел признавать, — грубо уставились на ее руки, лежащие на столешнице. — Но можно же отвлечься по другому, — заговорила майор чуть тише, совсем не обращая внимания на его пристальные взгляды, — не губя свое здоровье... Моблит придвинулся чуть ближе к ней, до неприличия сокращая расстояние. — Например, в борделе, командир. Хотите, чтобы мы ходили по борделям? Зоэ, которая собиралась что-то сказать, опешила — то ли от внезапно резко выкинутой прямо ей в лицо фразы, то ли от того, что до этого ее лица Бернер мог дотянуться сейчас, едва ли качнувшись вперед. Все еще пялясь ей в лицо с неприемлемо близкого расстояния, помощник командира заговорил: — Должна же быть причина, почему вы не пьете. Кажется, я догадываюсь. В его голосе слышалось ехидство. Моблит не мог себя остановить, знал, что говорит лишнее, потому что перебрал. Но не совсем с алкоголем. Он продолжил: — Прикрываетесь здоровым образом жизни, влиянием на организм, на умственные способности, — прищурился, — мол, все сопьются, и никто не будет в состоянии исследовать титанов. А на самом деле? Он дышал ей прямо в лицо, выдыхал горячим перегаром слова, совсем не задумываясь о последствиях сказанного. Моблит заметил, как на ее лице появился румянец, а губы пару раз слабо вздрогнули. Он подумал, что докопался до истины, и решил не останавливаться на достигнутом. Резко схватив ее руку в свою, а затем наклонившись чуть в сторону к ее уху, Моблит изрек полушепотом: — Может, потому что вы не умеете пить, пьянеете от самой малости и боитесь сделать что-то не то, Ханджи-сан? За окном громыхало, яркими бликами ударяя по стенам столовой. Моблит выпустил руку командира, подался чуть назад, снова заглянув ей в глаза. На губах у него была едва различимая ухмылка. Ханджи тупо уставилась на его подбородок и, кажется, начала тяжело дышать, не скрывая этого. Раскраснелась, покачнулась, за минуту молчания ни разу не моргнула. Моблит был готов ждать ее ответа, пытаясь мысленно утихомирить опьяняющую тяжесть где-то внизу. Она дернулась резко, на этот раз посмотрев ему в глаза. Пронзительно и томно — и тогда Моблит понял, что опьянило его сегодня. Додумался же намешать себе коктейль из самогона, командирского голоса, командирского взгляда и командирских изящных пальцев, пусть и с обгрызанными грязными ногтями. Ханджи подалась вперед, прикрыв веки. Оперлась левой рукой о его правое колено, а другой потянулась ему за плечо, прижавшись грудью к его левой ключице. Странное объятье, только успел подумать Бернер... — Ай, Моблит! Не могу дотянутся! Зараза. Она прямо за тобой, не подашь?? Моблит опешил, когда понял, что уже не рука, а задница командира висит на его плече, ноги нервно дрыгаются перед его взором, а сзади, за ухом майор орет, требуя от еще не открытой бутылки невозможного — подвинуться поближе. Он обернулся с трудом через свободное плечо, ужаснулся и сглотнул. Лицо Ханджи — красное, как помидор, — менялось в гримасах с невероятной скоростью. Детская обида, нет... Недовольство? Нет. Командир лежала наполовину на столе, наполовину на нем, пытаясь изящными пальцами дотянутся до пойла. Моблит сначала не мог понять, что вообще происходит, а когда немного призадумался, все еще пытаясь удержать равновесие под дрыгающейся ношей, мигом отрезвел. — Черт, а оно эффектное! Что за самогон такой, а, помощничек? Кажется, меня вставило. Хочу еще! — она визжала и весело болтала ногами — несчастный Моблит лишь обреченно вздыхал и совсем чуть-чуть нервно посмеивался, хотя, признаться, ему было немного страшно. — Опа, попалась! Прежде чем Бернер успел хоть что-нибудь предпринять, майор уже лакала его пойло, не останавливаясь, прямо из горла. Увидев это, Моблит испугался последствий и не задумываясь, скинул командирскую пятую точку прямо на стол — уж лучше на стол, чем на пол. Ханджи потеряла координацию и будто бы всплакнула, когда бутылка выкатилась у нее из руки и упала на пол, звонко разбившись. Она начала пищать, бить кулаками в стол и корить Моблита за все беды, угрожать понижением в должности. Моблит — уже трезвый как стеклышко — резко схватил ее за плечи и заставил сесть. — Командир! — со своей привычной обеспокоенностью он легонько потряс ее. — Что с вами такое?? Вы опьянели от одного запаха спирта! — Ах, как у нас в отряде мужчины щедры на на комплименты, — протянула майор и, томно взглянув в потолок, высвободилась из крепких рук и распласталась на столе в весьма непристойной позе, раскрасневшись еще больше и, кажется, забыв о том, кто стал виновником ее неосуществившейся попойки. — И на вкуснейший и прекраснейший самогон! Она широко улыбнулась и, начав напевать какую-то детскую песенку, взяла Моблита за щеки и резко оттянула в разные стороны. Моблиту стало больно. — Командир! Придите в себя! Пожалуйста! — Я в себе! Где мне еще быть? — Командир! — Ай, Моблит, мне так весело, не бухти! Спрыгнув со стола и чуть покачнувшись, Ханджи закружила по столовой, изредка врезаясь в скамьи и столы, попутно извиняясь перед ними и спотыкаясь о воздух. Разволновавшийся и чувствующий свою тяжкую вину Моблит кинулся за ней, пытаясь уберечь от падений, но майор ловко подхватила его за талию в беззвучном резвом танце, и закружила дальше. — Надо наведаться к Сонни и Бину, а, Моблит? — раздался веселый возглас на всю столовую. — Командир!!! — заплакал в ответ исполнительный директор, пытаясь вырваться из ее пьяных объятий.

***

— Кейджи, ты в курсе, что Моблит завязал с выпивкой? — прошептала Нифа напарнику на обеде, косясь на сидящего неподалеку за угловым столом поникшего исполнительного директора исследовательского отряда. — Он мне сам сказал. И в очень грубой форме, не принял мой подарок на свой день рождения. — А что ты ему подарила? — Скинулись с девчонками на дорогой самогон. Подумали внести разнообразие в его... алкогольную жизнь. Кейджи тоже невольно взглянул на сослуживца. Моблит нервно ковырял пустую тарелку вилкой и, кажется, разговаривал сам с собой. — Так вот он отмахнулся от меня, да еще и жестко как-то. Сказал, что завязал, и чтобы ему это мерзкое пойло не предлагали. Я немного обиделась, но чуть взбодрившись, отнесла бутылку на общий склад, пусть ребята довольствуются, — продолжила солдатка. — Глупости, Нифа, не мог он бросить. Всем известно, что он ночью шоркается в столовой с бутылкой под рукой. А сегодня я и сам слышал, возвращаясь в казармы, его пьяное пение отсюда. Певец он не очень. Бабский голос какой-то, высокий. Писк, иначе не скажешь. — Может стиль такой, — пожала плечами Нифа, отпив воды. Кейджи грустно улыбнулся и сказал: — Нелегко живется личному помощнику командира. Моблит надрывисто чихнул. — Будь здоров! — Ханджи с размаху жахнула Бернера по спине, впечатывая кулак между лопаток. Моблит выронил вилку и с опаской взглянул на возникшую внезапно рядом с его столом майора. Все резко обернулись на звук, застав довольную Ханджи и испуганного Моблита. На ней не было румянца, лишь веселая улыбка. В руках командир держала стопку отчетов. Наклонившись к его уху, она прошептала: — Вчера кто-то принес наивкуснейший самогон на общий склад. Я его уже попробовала, в жизни ничего лучше не пила. — Вы и пить то начали пару дней назад по моей вине, командир! — Ну-ну, нет тут твоей вины. Ты просто принес две бутылочки, а я уже к ним приложилась. Даже не знаю, как можно было раньше вести здоровый образ жизни, — она задумчиво развела руки в стороны. — Командир, вы ничего не помните! — Бернер взялся за голову обеими руками и зажмурился. — Ладно-ладно, — совершенно пока еще трезвая майор легонько хлопнула его по плечу и направилась к выходу, проговорив обернувшись: — И все же вместе пить веселее, так что надеюсь на твою компанию. — Я больше не пью, Ханджи-сан! — проорал исполнительный директор, так, что вся столовая слышала. Нифа толкнула недоумевающего Кейджи в бок, намекая на то, что она была права. Майор Зоэ остановилась в дверях и удивленно улыбнулась. А через несколько секунд тихо сказала, подмигнув: — Ну и что? Язык то у тебя есть. Можешь просто со мной поболтать. Моблит уткнулся лбом в столешницу, когда за командиром закрылась дверь, и сжал ладони в кулаки. Он злился на себя. И никак не мог унять опьяняющую тяжесть где-то внизу.