Я буду ждать

31 марта 2012. Вера, Я как-то слышал, что письмо – лучшее средство от неизмеряемой тоски. Говорят, что только так можно поговорить с тем, кого уже нет рядом. И хоть я прекрасно понимаю, что никогда не смогу отправить это письмо, а ты никогда его не прочтёшь, я пишу, зная, что только так я смогу быть к тебе хоть немного ближе, забывая не несколько минут обо всём, что творится вокруг. Прошла ровно неделя после взрыва. Всего какие-то семь дней отделяют меня от счастливой жизни, когда я ещё верил, что всё действительно может быть хорошо. Верил, что мы навсегда уедем отсюда, а ты родишь мне очаровательную дочку. Мы бы сидели по вечерам у камина с бокалом красного вина, согревая друг друга тёплыми объятиями; а дети бы играли на мягком ковре, не переставая радовать нас. По утрам ты бы готовила завтраки, собирала детей, провожала меня у входной двери нежным поцелуем на прощанье; а я бы по окончании рабочего дня летел домой, ожидая скорейшей встречи с тобой. Но сослагательное наклонение рушит все иллюзии. Но сейчас то, о чём я мечтал 168 часов назад, кажется абсолютно нелепым, каким-то сказочным и приторно сладким. Сейчас у меня лишь одна цель: найти тебя. Я ведь всё ещё верю, что ты жива. Единственный из всего пансиона. Даже Володя отчаялся. Недавно совсем, но всё же… Вы, говорят, были с ним хорошими друзьями. Он мне всё рассказал: про ваше задание с ним, про твой дар, в который я не верил, про то, как ты плакала после наших порой неприятных разговоров. А видел я в его глазах презрение к себе, хотя я и сам чувствую себя последней сволочью, проклиная за то, что не верил тебе, Вера; за то, что заставил страдать тебя. А ты любила. И я любил люблю. А я до последнего буду верить в невозможное, лишь от того, что знаю, что ты неспособна на обман и ложь. Вера, я верю. У нас ведь будет время наверстать всё упущенное? Ты не могла меня обмануть, не могла дать мне ложную надежду. Ты была тогда так неподдельно искренна и честна, что я не верю, что ты соврала мне. Остальные, кто уже давно похоронил тебя, не видели тогда твоих глаз, лучистых и искрящихся. А я тонул в этом взгляде, поэтому я не выйду из этого треклятого подземелья, пока не увижу вновь твоих глаз. А знаешь, как бы безумно это не звучало в сложившейся ситуации, я буду ждать твоего ответа, заглядывая в почтовый ящик. Я буду надеяться, что до тебя осталось всего несколько метров, раз за разом спускаясь в подземелье. Я буду верить, что каждый новый день будет лучше предыдущего. И я буду вспоминать тебя, каждый раз закрывая глаза. Ты только дыши. И жди. Всегда твой, Кирилл.