Lois doesn't know

Лоис часто говорили, что у неё воображение настоящего писателя. Она в ответ улыбалась, опускала глаза, разводила руками, мило краснела и соглашалась – но в глубине души она всегда знала правду. У неё не было богатого воображения или писательского таланта, да что там – она самые простые слова до сих пор ухитрялась писать с ошибками и иногда с трудом находила нужные клавиши на печатной машинке. Ей просто повезло однажды увидеть то, что она увидела, когда была ребёнком. Только она одна на всей Земле. В тот момент она не витала в облаках, не мечтала о чудесах, она смотрела в окно и точно знала, что видит. А увидела она мальчика, который бежал вдоль рельсов посреди Канзаса. Бежал так быстро, что обогнал поезд. Он помахал ей и улыбнулся на прощание, а она поехала дальше, не имея ни единого шанса его догнать. Эта мимолётная встреча, запавшая ей в душу, и обида на взрослых, которые ей не поверили, и определили её судьбу. Она твёрдо решила, что её жизнь будет наполнена необычными событиями и невероятными происшествиями, что она всегда будет там, где происходит что-то выдающееся. А то, что другие люди могут не поверить её рассказам о том, что она увидит своими собственными глазами, неважно. Им же хуже. Пусть живут своими обычными жизнями, в которых никогда ничего не случается, а она заберёт себе всё самое лучшее и будет наслаждаться им единолично. Когда Лоис выросла и закончила колледж, она была уверена, что не обладает богатым воображением или какими-то выдающимися способностями, только острым глазом, бойким характером, очаровательной внешностью и толикой везения, и она намеревалась использовать всё это на полную катушку. Слово «сенсация» она узнала позже, когда пришла работать в «Дэйли Плэнет», и оно не произвело на неё никакого впечатления. Журналисты, которые безжалостно его трепали, понятия не имели, о чём говорят. Они не узнали бы сенсацию в лицо, даже пролей она на них кофе. А Лоис узнавала, начиная с той, самой первой, которая умчалась от неё, помахав рукой. Она немного жалела своих коллег, которые не обладали её везеньем и чутьём на интересные события. Например, Кларка никогда не было на месте, когда происходило что-нибудь из ряда вон выходящее. Когда главный редактор повторял, что хороший газетчик не ищет сенсаций, хороший газетчик делает сенсации, Лоис мысленно добавляла: или делает так, чтобы сенсации находили его сами. Прилетали прямо с неба в развевающемся красном плаще. Ради такого Лоис согласна выпасть из вертолёта ещё раз, хотя тогда всё и вышло случайно. Стоит рискнуть жизнью ради того момента, когда перестаёшь вопить от страха, потому что тебя поймали прямо в воздухе – и это самое шокирующее и великолепное ощущение в твоей жизни. «Вы меня держите? А вас кто держит?!» Потом она, именно она, дала ему имя, которое теперь знал каждый человек на планете. Супермен сам назвался её другом, сам назначил ей встречу, не смутился, когда она спросила про цвет своих трусиков, и ответил (от чего ужасно смутилась она сама), сам рассказал, кто он и откуда. Это она принесла человечеству самую главную сенсацию века: рост сто девяносто три сантиметра, вес сто килограмм, чёрные волосы, голубые глаза, потрясающая улыбка. Это её он взял с собой полетать среди облаков. «Кларк сказал, что Вы – плод чьего-то воображения. Как Питер Пэн». Что ж, если она вообразила себе Супермена, может быть, не такое уж у неё и бедное воображение. Лоис всегда точно знала, как живут другие, обычные, люди, и ей не нравился этот способ проводить время. Такого мог хотеть Кларк, недотёпа, застревающий во вращающихся дверях и падающий в обморок при попытке ограбления. Кларк ей нравился, правда, нравился. Он был милым и трогательным, добрым и великодушным, заботливым и понимающим, надёжным и безопасным. Просто он нравился ей совсем не в том смысле, в каком нравилась ему она. (– Кларк, ты очень хороший, умный, обаятельный, но… Прости, понимаешь, мне вроде как нравится другой мужчина. – А ты ему нравишься? – Кто же запретит девушке надеяться? – И она смеётся, будто её не мучает тот же вопрос.) Она часто думает об этом: о журавлях, синицах – о вариантах. О выборе, который у неё вроде как есть, но, может быть, и нет. С Кларком она могла бы получить жизнь, о которой мечтает большая часть лучшей половины человечества: белый двухэтажный дом с зелёной крышей и качелями на веранде, небольшой ухоженный сад, идеально подстриженный газон, дети: мальчик – Кристофер, и девочка – Марта, лопоухий пёс Бадди и кошка, которую все будут звать просто Кошка. Кларк никогда не обидит её и будет любить верно и преданно, будет обожать детей, а дети будут виснуть у него на шее, когда он будет возвращаться с работы. Его брюки будут вечно в шерсти Бадди, а Кошка будет ночами забираться в их постель, чтобы спать у него на груди. Они состарятся вместе, вырастят сына и дочь и увидят, как они заведут свои семьи, будут радоваться гостящим внукам, поездят по миру с такими же пожилыми туристами – и всё это время Кларк будет смотреть на неё с искренним восхищением, не замечая ни седины, ни морщин, ни располневшей талии. И Лоис тоже будет любить его, снисходительно и ровно, будет хвастаться мужем, на котором отлично сидят костюмы и на которого всегда можно положиться, будет с улыбкой качать головой в ответ на вопрос, не жалеет ли она, что променяла карьеру на семью. Она будет счастлива, Кларк потратит всю свою жизнь на то, чтобы делать её счастливой, – и Лоис хочется кричать от отчаяния и ужаса. Эта счастливая женщина из её фантазий – это не она, она не узнает её, если увидит, она не готова стать этой незнакомкой. Супермен... с ним всё совершенно не так. Не будет так, просто не может быть так. Он – олицетворение мира, справедливости, честности и безопасности, но душа Лоис уходит в пятки, а в крови бурлит адреналин, когда он рядом. В его присутствии она слишком часто визжит, как девчонка, хотя всегда считала себя бесстрашной. Полёт с ним по-настоящему пугает, но Лоис не готова променять этот страх ни на что на свете. Он – её сенсация, её гарантия той жизни, в которой нет места дому, штакетнику, гаражу на две машины и тихим семейным вечерам. Он – бог, которого она держит за руку, который сам протянул ей руку и позвал с собой. И она хочет, чтобы он держал за руку только её одну на всём белом свете. Если ему, тому, кто принадлежит небу, нужен друг, пусть он прилетает только к ней. Если ему нужна любовь – что бы ни вкладывал в это слово пришелец из другой галактики, – то она готова. Когда он рядом, в ней пробуждается та маленькая девочка, которая в эгоизме своём радовалась, что только она видела, как мальчик обгоняет поезд. Что он помахал рукой и подарил улыбку только ей одной. Хорошо, что Супермен всё-таки не умеет читать мысли, иначе ей пришлось бы постоянно носить на голове свинцовый шлем. Пусть думает, что она лучше, чем есть на самом деле. Пусть считает её хорошей, даже если на самом деле она взбалмошная искательница острых ощущений. И поглядим, куда это их заведёт. В конце концов, она всегда была везучей.