Их было двое

Погоди, ты ведь совсем меня не слушаешь, — Аттон был раздражён, но Миру это не волновало. — Реван была женщиной, и мне это известно наверняка, как и то, что нет существа более жестокого, хитрого и опасного, чем женщина, перешедшая на Тёмную сторону, уж поверь мне. — Не забывай, что ты сейчас разговариваешь тоже с женщиной, — Мира изогнула бровь и сложила руки на груди. — И ты несёшь бред. Реван был... — Ты можешь дослушать, прежде чем высказывать свою единственно правильную версию? — От количества сарказма в последних трёх словах можно было захлебнуться. — Она была невысокой, где-то такой, — Аттон провел ладонью чуть выше уровня груди. — И предпочитала дальний бой, сражение с помощью Силы. Конечно, меч у неё был — двусторонний с темно-красными лезвиями. Охуенная штука! Охуенно смертоносная. Пара удачных ударов — и твой противник превращается в кучку фарша. Вж-х-вж-ж-ж — и только поджаренные внутренности летят во все сторо... — Ты отвратителен! Таких, как ты, на Нар-Шаддаа я прихлопывала глушилкой Ботана — и угадай, что я после этого ею делала с ними еще? — Мира кипятилась. — А Реван, да будет тебе известно, использовал одинарный меч. Но откуда тебе об этом знать, если ты не видел его никогда? — ...ны. — Аттон не обращал внимания на возражения. — Но мечом она дралась редко. Как многие тёмные джедаи, она любила убивать Силой так, чтобы доставить жертве как можно больше страданий, прежде всего — душить. Знаешь, сдавить легкие, выжимая из них воздух, и сдавить горло, чтобы не дать ему выхода. Оторвать от земли, продолжать сдавливать и смотреть, как корчится жертва, чувствовать через Силу, как лопаются внутри сосуды, выкатываются глаза, а в конце изо рта хлещет кровь. Мне кажется, именно так в итоге она убрала Малака. Ну, возможно, перед этим она подогрела его парочкой силовых молний или долбанула пару десятков раз о стены силовыми толчками, эдакий легкий массаж, при котором напрочь ломаются все кости. В конце концов, он заслуживал самого страшного наказания. Аттону явно доставляло удовольствие наблюдать за реакцией Миры. — А она была просто маленькой злой женщиной, которая склонила к своим ногам всю галактику. Маленькой сексуальной стервой, которую никто так и не смог победить. Знаешь, я бы не отказался познакомиться с ней поближе, если ты понимаешь, о чем я. Главное, быть уверенным, что это не повлечет за собой никаких последствий... Ну, я о том, что, владея такими познаниями в Силе, она может истолочь кого угодно в порошок только за парочку пошлых мыслей. — Ты, наверное, ударился головой о пульт управления в последнем гиперпрыжке и растерял весь навоз банты, которым до этого был набит твой череп! — Мира была в ярости и пустила в ход лучшее оружие из своего словесного арсенала. — Только такой никчёмный корм для гизок, как ты, может представлять Ревана женщиной в своих мокрых фантазиях. Он был мужчиной, до которого тебе далеко, — Мира намеренно подчеркнула различия. — Высокий, статный, сильный, сдержанный и уверенный в себе. Он дрался лицом к лицу в честном бою, без всяких гнусных штучек, и использовал Силу, только если возникала необходимость. Его фиолетовый световой меч мигом разрубал врагов надвое — вдоль или поперек, и никогда не оставался в теле убитого, что позволяло тут же двигаться дальше, никакой крови на лезвии... Мира осеклась: Аттон ухмылялся, заметив, что и она увлеклась описанием убийств и смертей. — Конечно, бою он предпочитал дипломатию, но это знает каждый, кто хоть немного слышал о ходе Мандалорских войн и войны джедаев, а не собирал сплетни с лекку космических шлюх в притонах Нар-Шаддаа, запивая все это соком джумы! ..Изгнанница увлеченно наблюдала за спором попутчиков, которые вряд ли побывали даже в одной звездной системе с Реваном, не говоря уж о том, чтобы с ним познакомиться. Конечно-конечно, они наверняка знали её учителя лучше, чем она сама, и ей, Митре, тут надо просто помолчать. Можно подумать, это они следовали за Реваном с самого начала Мандалорских войн, через битву на Малакоре, смену курса, через всю войну джедаев и до последнего сражения с Малаком... Пусть. Они сами не понимают, что врут себе, но так им становится легче, они чувствуют себя более важными, веря в собственную причастность к событиям галактического масштаба и к тому, кто был их причиной. Им, да и никому, не стоит знать о тех днях, когда Реван, будучи уверенным в Митре, оставлял ей плащ и маску, чтобы на некоторое время удалиться для медитации. Он слушал Силу, а Митра, бывало, играла в «плохого мальчика», позволяя себе чуть больше, чем разрешал ей учитель — больше, чем можно джедаю. Когда Реван возвращался, буквально излучая спокойствие и равновесие, он никогда не ругал её и не наказывал. Он заправлял ей за ухо выпавшую прядь волос, касался носом её макушки, а после забирал всё, что принадлежало ему по праву: плащ, маску, доспехи и её саму. Да, Митра знала секрет, недоступный другим. Если бы её спросили, кем был Реван, она без колебаний ответила бы: «Мужчиной». Но её никогда не спрашивали, кто все это время носил маску Ревана. На этот вопрос она дала бы более уклончивый ответ: «Их было двое».