По-магловски

Когда Джинни опустила чашку с чаем на блюдце и внимательно посмотрела на Гермиону, та поняла, что сейчас начнется серьёзный разговор. В первую субботу после сборов Джинни примчалась к своей подруге с самого утра, такая бодрая, словно влила в себя литр кофе, и стала тормошить её, пока Гермиона не пришла в себя настолько, что даже перестала огрызаться. У них было важное дело: составить список того, что нужно для проведения свадьбы. Конечно, для этого можно было, да что там, нужно было бы, нанять специального человека, но пока Джинни решила немного позаниматься этим своими силами, чтобы хотя бы представлять фронт работ. И фронт затрат. Они оба, Гарри и она, были публичными личностями (порой настолько, что от этого хотелось сбежать), и свадьбу в любом случае пришлось бы играть с размахом. Только лишнего тратить тоже не хотелось – взыграли материнские гены бережливости. Так что Джинни и Гермиона договорились пройтись хотя бы по миру магловскому, где все было хоть на немного, но дешевле. Кроме того, мода маглов Джинни нравилась гораздо больше, чем достаточно чопорная магическая, поэтому главным пунктом их программы стало наведаться в несколько свадебных салонов за платьями, ну или хотя бы за их фасонами. В глазах рябило от того, что надо было сделать и придумать, от обилия всего, что нужно пересмотреть и решить; от планов дело быстро перешло к магазинам. Джинни откровенно наслаждалась свадебными хлопотами. Младшую Уизли постоянно куда-то несло, так что в огромном торговом центре, куда они отправились, кажется, не осталось ни единого неисследованного закутка. Из одного магазина в другой она передвигалась как будто даже челночным бегом, подмечала какие-то детали, безделушки, раз шесть в час меняла мнение и постоянно что-то записывала в маленький блокнотик, который жестом фокусника выуживала из безразмерного малюсенького клатча. Особенного внимания удостаивались свадебные ателье. И платья. Красные, синие, розовые, цвета шампанского, кремовые, белые; с рюшечками, без рюшечек, с завышенной талией, с заниженной талией, приталенные и пышные. От разнообразия кружилась голова. А Джинни вместо того, чтобы наконец-то определиться хоть с фасоном всё мерила и мерила, пропуская мимо ушей комментарии девочек-консультантов. Гермиона, которая в этом всем разбиралась куда меньше, чем невеста, только стояла всё утро в уголке, время от времени критикуя особенно нелепые идеи и наряды, но стараясь оставаться в рамках приличия и удержать в них Джинни, что было неравнозначными задачами. А ведь ещё нужно было выбирать платья подружкам… Благо, Луна к ним не присоединилась. На этот раз. Усталость нагнала их после обеда, и они устроились в одной из небольших кафешек на втором этаже торгового центра. На самом деле Гермионе было не по себе. Все эти свадебные приготовления возвращали её в Рождество. И к мыслям о Роне… которые хоть и утихли последнее время, но иногда все же приходили. Сама не зная зачем, Гермиона задала тот вопрос, ответ на который хотела и не хотела слышать: – Как он? – Кто? – переспросила Джинни, но стоило Гермионе поднять на неё глаза, тут же всё поняла. – Рон в Албании, – Джинни поджала губы, как будто не желая о нем говорить. – У него новая девушка. Гермиона почувствовала себя так, словно ей кто-то с размаху дал в ухо. Девушка. Девушка. У него девушка. – Даже так… – она почти не узнала свой голос. Те мысли об их расставании, которые Гермиона вбивала сама себе в пьяную голову, почему-то отошли на второй план, оставив на своем месте только скребущуюся злость. Весь мир словно засосало в трубу, как при трансгрессии, и он не спешил становиться на место: у Рона появилась другая. Джинни помолчала немного, разглядывая мрачно-ошарашенное лицо подруги. У нее прямо на лице было написано, что Гермиона реагировала на расставание с её братом слишком… остро и казалась более чем странной. Нет, она ни в чём не обвиняла подругу – победы и поражения на любовном фронте Джинни и сама переносила с трудом, Гермионе ли не знать. Но она была сильнее и определенно опытнее робкой Гермионы. Настропалилась, когда поняла, что великий Гарри Поттер, герой всех её детских романтических грёз, не собирается становиться её мужем, да что там, даже не знает, что такая Джинни Уизли существует. Сейчас зрелище было жалким и определенно похожим – принц оказался вовсе не её принцем. Только ей было одиннадцать, а Гермионе двадцать два, и это уже не смешно. Джинни, настроенная не на скандал, но на разговор, попыталась съехать с темы, тем более, что ей было что сказать: – Послушай, это не моё дело, что у вас творилось с моим братом. И как вы расстались, я даже не спрашиваю, мне хватило прошлого раза. Но это задевает всех нас, Гермиона. – Что ты имеешь в виду? – девушка насторожилась, вытянувшись в кресле словно струна. Джинни заморгала, подбирая слова, но в итоге со вздохом сказала то, что и хотела: – Может, хватит? Рон - кретин, раз оставил тебя. Но он имеет право идти дальше. А то, что ты тут за ним убиваешься, мне не нравится. – Джинни! – Я же вижу, что с тобой что-то творится. И это началось после вашего расставания. – Это только наше дело. – Да, только ваше. Но, Гермиона, я знаю тебя столько лет, что из просто вашего дела это становится делом всей нашей семьи. Нашей. Гермиона почувствовала, как подруга выводит её из себя. Захотелось сказать Джинни какую-то дрянь, чтобы отстала. Но почти силой заставила себя молчать. – Ты мне как сестра, старшая, которой у меня никогда не было, – вспыльчиво продолжила Джинни. – И я… мы дали тебе время. Думали, что тебе будет неприятно видеть нас всех вот так сразу. Но то, что Рон таков, что вы расстались, еще не значит, что мы все хотим выпустить хоть одного из вас из нашей жизни. Я не хочу. Гермиона знала: что-то подобное однажды и Джинни сказали в ответ на её нежелание находиться рядом с Гарри. Не в тех выражениях, помягче, нежнее, со скидкой на подростковый возраст. Гермиона не была подростком. И Рон Уизли был самым младшим из череды старших братьев Джинни. На них начали оборачиваться, так что она снизила тон: – Приди в себя наконец-то. Гермиона закрыла глаза, пытаясь подобрать слова. По правде, с языка готовы были сорваться лишь обвинения: те самые, в пренебрежении, в том, что посреди их счастья с Гарри, она оказалась лишним элементом. Но нет. Она не имела морального права сказать это Джинни теперь. Так может… рассказать правду? Как же хотелось расставить все точки над всеми буквами, над которыми она вообще могла расставить точки. Хотя бы для себя. Сейчас. Сейчас же. Потому что она и так безбожно с этим опаздывала. Наверное, приди к этому она еще летом, все не стало бы таким запутанным, и она нашла бы выход давным-давно. Вместо этого уже середина февраля, а она всё еще чувствует себя не в своей тарелке. Джинни замерла, ожидая от своей лучшей подруги хоть чего-то, хоть какой-то реакции. И со временем, не в силах выдержать тишину вроде бы многолюдной кафешки, Гермиона разжала губы: – Мне всё кажется, что это я виновата, – огласила она, спустя какое-то время. – Что это я недопоняла, я была недостаточно чуткой. С этой моей работой, на которой я допоздна, хотя меня никто даже не просит об этом. У Гермионы вырвался судорожный вздох. – В министерстве тяжело, Джинни. Тяжелее, чем было даже на войне, потому что затягивает, как болото. Я никто. Я незамужняя, без особых связей, а значит, без поддержки. Можно строить карьеру на том, что я участвовала в упокоении Волдеморта, но этого определенно недостаточно. Гермиона никогда не жаловалась Джинни. К её стенаниям, по большому счету, был допущен только Гарри. Она редко останавливалась в своем упрямом желании довести дело до конца. В её характере скорее было молча тянуть лямку дальше, преодолевая трудность за трудностью. – Я рванула в бюро по трудоустройству эльфов сразу после школы, даже толком матчасти не зная, думая, что мои идеи кому-то нужны… Реформаторша, чёрт меня дери. А Рон все вздыхал, даже слово поперек не сказал, не предупредил. А потом только злился на меня и не выдерживал. Да откуда ему… – Гермиона… – И его работа тоже. Джинни, ну зачем ему этот квиддич сдался? У тебя талант.. У него же … – она махнула рукой, думая, что ведёт совсем куда-то не туда. – Он ведь жил у ваших родителей на шее два года. Я честно пыталась в него верить. Хвалила сквозь сжатые зубы… Девушка внезапно почувствовала, что слов просто не хватает. На самом деле, это был разговор не с Джинни, не для Джинни. Не для неё все эти подробности. А для Рона. – Если бы у нас осталось что-то совместное после школы, может, было бы легче, но, ты знаешь, у нас ни одного общего интереса, и никогда не было. Мы могли бы жить вместе, как ты и Гарри. Но не жили. В итоге мы стали как-то отдаляться друг от друга... Она замолчала, почти готовая сорваться в слёзы. Несколько минут посидела молча, крепко зажмурившись. Ни собраться с мыслями, ни успокоиться это почему-то не помогало. – Давай я закажу тебе коктейль? – пробормотала Джинни и, увидев непонимающий взгляд, уточнила. – Алкогольный. – Сейчас четыре часа вечера. – Да плевать. Тебе явно нужно выпить. – Я сопьюсь. – Глу-по-сти. – Ты говоришь как Фред, – проворчала Гермиона, чувствуя, что напряжение, сковавшее все её существо, спадает, словно только от звука этого имени. – О, благодарю. Я, знаешь, сравнения с близнецами расцениваю только как комплимент. Жалко мне нельзя пить – чёртов режим. Гермиона нахмурилась, на секунду задумавшись, а не приврал ли Фред, сказав, что Джинни и Гарри не ждут еще наследников. Джинни действительно подозвала официанта. Тот сначала отнекивался, что бармена нет и коктейль ей смешать никто не сможет, но когда Джинни сделала огромные жалобные глаза и попросила его просто налить в стакан водку и лед с абрикосовым ликером, парень не смог удержаться. В итоге они получили два алкогольных коктейля, а еще номер официанта на салфетке под одним из стаканов. Гермиона почувствовала, как алкоголь быстро ударил в голову. Так уж вышло, что с ранней побудкой позавтракать она не успела. Опьянение развязывало язык, и формулировать мысли неожиданно стало проще. – Я, наверное, слишком долго была влюблена в Рона, так что со временем простила ему даже недостатки. Да и не такой уж у него отвратительный характер, если честно. Балбес, но у меня хуже. А знаешь, поначалу мне нравился Гарри. Но он всегда был… недостижимой величиной, понимаешь, да? Сам выбирал за кем он пойдет, штурмуй его хоть тысячу раз как последнюю крепость. Джинни кивнула, явно вспомнив о том, как она сама пыталась его покорить. Не иначе как хитростью, по-другому не вышло. – А Рон не был. Поначалу он был конкурентом за внимание Гарри. И ещё он был несносен. Ленивый неопрятный идиот - вот что я думала о нем тогда. А потом случилась та история с троллем. И он оказался отличным другом. Смелый, веселый. А я… я будто разменяла большее, в моем детском представлении, на меньшее, журавля на синицу. И не пожалела, хотя сейчас… - Гермиона почувствовала, как на губы наползает неприятная улыбка. – Нет, я и сейчас не жалею. Гермиона взялась за второй стакан, наблюдая за ошарашенным взглядом Джинни. – Не подумай, что я его не любила. Между нами вообще было слишком много всего. Они, он и Гарри, постоянно кидались на рожон, тащили с собой меня. Не то чтобы я была против, на самом деле… Я снова не о том. Гермиона закрыла глаза. Мир в голове выкручивало, словно в стиральной машинке. – Суть в том, что сначала мы были соперниками. Потом стали костылями друг для друга – он для моей правильности, я для его лени. Потом я разглядела его настоящего. Такого, что тащится за тобой в библиотеку, даже если не интересно. Что улыбается тебе. Что обнимает, когда плохо просто до воя. Влюбилась. И долго это не понимала. И боялась, что он не ответит на это чувство. Да он и не ответил. Рон… он не видел во мне девушку. Только друг. Аморфное бесполое существо. Как же меня это бесило. Я ведь была в шаге от того, чтобы подлить ему в тыквенный сок чего-то эдакого… на вроде одного из рецептов близнецов из их серии про ведьмочку или как там её… – Набор «Чудо-ведьма»? – кивнула она. – Ага. И признаться, Виктор был очень кстати. Иначе я бы сама себя извела. – Ты не была в него влюблена? В Виктора? – Джинни выглядела озадаченной. – Совсем немного, хотя тогда я бы так не сказала. Но Рон мне всяко был важнее: не только друг, хотя на тот момент я и в этом сомневалась. И у нас бы с Виктором все зашло намного дальше, но… испугалась, наверное. Он был старше меня. И ему не только поцелуи были нужны… а я не была готова. Да и он сам ждать меня не стал. Я не осуждаю. Но иногда думаю… а что если… Гермиона почувствовала, как губ касается горькая улыбка. Вот бы ей тогда влюбиться в Виктора по-настоящему… Интересно, как бы повернулась жизнь? – Парни-подростки - это нескончаемое буйство гормонов при отсутствии сдержанности, - закатила глаза Джинни. – Уж я-то знаю. – Да я и сама знаю. Твой жених и брат были прекрасными пособиями по этому материалу. Так или иначе, Крам уехал. Я скучала по нему. Немного. А ещё это затишье перед бурей… Гермионе казалось, что она словно старый граммофон повторяет одну и ту же старую пластинку до упора, и не сбежать ей из того замкнутого круга, пока не сотрёт её иголкой. И ведь почти скинула свою ношу после Рождества… но, словно тонкая леска, что-то тянуло её обратно. – Времени не было. ОД, староствование, близнецы, которые добавляли мне работы на каждом шагу. Бессмертные идиоты. Подумалось о Фреде. И о том, что он даже не писал. Может, и правда она восприняла всё слишком серьёзно? Навыдумывала всякого, а он просто пошутил… – Ты ему нравилась. Фреду, – вырвал её из раздумий голос Джинни. – Что? На её лице отразилась такая работа мысли, словно она собиралась писать контрольную у Снейпа или продумывала новую стратегию игры от начала до конца. – Он меня убьет. Но Салазар его дери, сказала «А», скажу и «Б». Я еще на четвертом курсе видела, что ты ему нравишься. Это ведь он, не Джордж тебя поддевал. Гермиона попыталась выдавить из себя хоть какой-то комментарий, но так и не смогла разомкнуть губы. А Джинни продолжила с непроницаемым выражением лица: – Все эти ваши перепалки – он тебя провоцировал. Ждал от тебя реакции. Потом увидел, что ты по уши влюблена в Рона, и отстал. – Да не может этого быть, - прошептала Гермиона. – О чём ты вообще? – Я о том, что стоило бы обсудить вместо Ронни, - отмахнулась она. – Расскажи-ка мне, подруга, как так вышло, что вы приехали на Рождество вместе? – Джинни, это совершенно не то… – Да-да, только я тебе не верю. Откуда он знает, где ты живешь, Гермиона? – Это долгая история, – недовольно проговорила девушка, сделав еще глоток коктейля. – Мы не спешим. Просто интересно, как это он узнал, если даже я вытягивала из тебя адрес каленым железом. Колись уже! Гермиона закрыла глаза, и, наблюдая за цветными сполохами под веками, внезапно сказала правду: – Ну… мы встретились в ночном клубе. Еще летом. И он был в стельку. Не могла же я его оставить там… Гермиона зажмурилась, боясь представить реакцию. Было стыдно. – Что? – Джинни вообразила себе непонятно что. – Клянусь, ничего не было, – пролепетала Гермиона, предвосхищая допрос с пристрастием. - Вообще ничего. Он выпил утром со мной кофе и ушел. – Жаль, – протянула Джинни и на ошарашенное выражение лица подруги пояснила. – Знаешь, я всегда считала, что вы больше подходите друг другу, чем… ты и Рон. Да что там, если бы они не были моими родными братьями, я бы и сама… – У тебя есть Гарри. – Да. Гарри. Свадьба. Но это же не мешает мне кокетничать… Рыжая девушка захлопала ресницами и потянулась с какой-то нездешней кошачьей грацией и аккуратненько оправила салфетку с номером телефона официанта. Гермионе на миг показалось, что она совершенно не знает эту сторону Джинни. Но понимает Гарри. Затем Джинни вдруг стала очень серьезной, и сказала: – Ты, наверное, должна знать: Гарри позвал Рона шафером. Гермиона на это только выдохнула. По сути, что ещё… что вообще она могла сказать? Он и Гарри с первого курса вместе. Джинни и вовсе его сестра. Так правильно. Так нужно. – Ничего, он прав. Кто еще будет? Луна? – С его стороны еще близнецы. Нас тоже будет трое: ты, Луна и Надин из команды. Даже обидно, что у Гарри никакой родни не осталось. Ближайшие - Малфои. – Вот и хорошо. Значит мы с… Роном не будем так уж часто пересекаться. На самом деле, ей нужно было с ним поговорить. Вся эта болтовня с Джинни, всё это было не то. Ей нужно было разрешить вопрос с Роном. Поставить последнюю точку. Это ли не шанс… – А Фред тебе поможет, м? – хитро пробормотала Джинни, будто… догадываясь, что одним только Рождеством дело не закончилось. Гермиона могла поклясться, что эта лукавая улыбка была полностью адресована планам Джинни на неё и Фреда. – Джинни, прекрати! – Гермиона почти выкрикнула это, и на них снова покосились остальные посетители. – Ну уж нет. Может, тебе самой стоит попытаться привлечь его внимание? Он красавчик, со своим делом, голова на плечах и отлично готовит. Будешь моей сестрой на самом деле, – весело заявила она. Гермионе стало не по себе от этих слов. Сердце ухнуло вниз, не сказать, чтобы очень приятно. – Джинни… я уже пыталась стать тебе сестрой. С Роном. Я знала, на что иду. Тогда в палатке я прожила с ним больше чем полгода, - снова сказала она, закрывая ладонями лицо. – И то, что ничего не вышло… Джинни недолго помолчала. Потом выхватила у Гермионы из-под носа почти пустой бокал и без соломинки осушила его одним глотком. Гермиона мимоходом вздохнула, значит, не беременна. А Джинни тем временем набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: – То, что Рон от тебя ушел, это не повод сдать себя в утиль. Тем более, это не впервой он уходит, и даже не второй раз за столько лет. Ты всё защищаешь его, оправдываешь, делаешь себя виноватой. А никому это не нужно. Только тебе. Тебе это нужно? Гермиона, я люблю своего брата. Но… ты мне тоже как сестра за столько-то лет. Вот что я тебе скажу: если бы он хотел, он бы был с тобой. Все просто. И… если уж он не хочет, если он ушел, может, есть смысл двигаться дальше? И что-то в голове Гермионы сухо щелкнуло, словно мысль Джинни, вроде бы та самая, что приходила и ей самой, принесла неожиданное озарение и разрешение. Вот только ей нужно было с ним поговорить.