"Впереди ещё целая вечность"

- Знаешь, - Каспер пытался пнуть угол белой кабинки, но всякий раз его нога проходила сквозь стенку, - а я ведь всё ещё не знаю, как тебя зовут. - Сам дурак, - Миртл не поворачивалась к нему; Каспер уже с самого начала этой бесконечной встречи хотел её спросить, за что она на него дуется, но стеснялся. Да и сама Миртл об этом не знала. - Ну а всё-таки? – Он был, пожалуй, слишком робким для привидения: то ли до последнего держался за своё поведение при жизни, то ли безумно стеснялся единственного своего друга в посмертии. Который продолжал сидеть и дуться на него. - Нет у меня имени! – Даже в эту гневную минуту Миртл не поворачивалась к Касперу: всё-таки он первый из всех спросил, как её зовут на самом деле. – Как будто бы тебе прозвища не хватает! - Но я же не хочу тебя так называть. У тебя же было когда-то имя? – Больше всего на свете Каспер боялся даже не остаться одиноким, нет, он даже привык к этому. Больше всего на свете он боялся позабыть, как его зовут. - Я не помню, - голос Миртл снова стал хнычущим: её так долго называли Плаксой, что она даже привыкла к этому прозвищу. – Правда, я не помню. Миртл – это моя фамилия. - Хочешь, я спрошу у Дамблдора? – Если бы у Каспера было сердце, оно бы сжалось от сострадания; он хорошо понимал, что это такое – вечность в одиночестве. – Он точно его знает. - Нет! Не надо! – А Миртл боялась, что, если она вспомнит своё имя, то все эти ужасные, болезненные воспоминания о прошлом вновь вернутся к ней, а она только привыкла жить без боли от воспоминаний о травле… - Я не хочу. - Но как же ты без имени?... – Каспер действительно этого не понимал. - Да я уж привыкла, - и только сейчас Миртл позволила себе повернуться к Касперу. У неё не было имени, зато у Каспера не было внешности, и это немного… напрягало её, что ли? Она никогда не видела такого, чтобы призрак никак не выглядел, и представлял собой лишь белую летающую субстанцию. - Не смотри на меня, - Каспер отвернулся: он чувствовал себя неловко, когда его разглядывали. - Вот ещё! Ты меня расспрашивал, как меня зовут, а я и посмотреть на тебя не могу! - Это проклятие… Я сам, случайно. Мне ужасно не нравилось, как я выгляжу. Недели в библиотеке проводил, и тут – книжку нашёл. А там это заклинание… Я думал, я стану лучше, а не умру. - Ой. – Миртл прекрасно знала это ощущение собственной уродливости: ведь все эти годы оно преследовало её неотступно, и почти что стало частью характера. Как и злость на тех, кто обидел её когда-то. – П-прости, ты не рассказывал… - А ты своё имя не говорила. - Да что тебе далось моё имя! Я правда его не помню. - Просто не хотелось бы звать тебя Плаксой. Это невежливо. - Ты из какого факультета?... был. - Хаффлпафф. - Тогда нормально. Я уж думала, гриффиндорец… - Почему? - По характеру похож. - Не сказал бы. Я не слишком-то уж отважный. - Ну да, и не дурак. - Н-наверное… - А я слизеринка. - Правда?! Да не похожа. - Почему? Я что, не такая умная? - Да нет, просто… ну. Слизеринцы – они ж на уме себе. - Ага, как же. Себе-то на уме, как же. Только всё у Плаксы и списывают. Плакса то, Плакса сё, ахаха, ты же грязнокровка… Лучше б я вообще не была волшебницей! Она снова заплакала, а Каспер побоялся что-либо говорить. Он вообще не умел утешать, никогда. Даже самого себя. А тут всё-таки – девочка… С ними же, вроде как, по-другому надо разговаривать и утешать. Ох. С другой стороны – у них впереди ещё целая вечность. Успеют они и успокоиться, и наговориться обо всём на свете. Тем более, они подростки, а, значит, им легче будет найти общий язык. Хоть он и умер на столетие позже неё.