The world is ugly

— Спасибо, Олар, мне ничего не нужно. Можешь отдыхать, — Алистер выдавил улыбку из последних сил, и получив в ответ кивок слуги, поспешил закрыть дверь кабинета на замок. Он камнем упал на обтянутый бархатом стул и прикрыл глаза. Чем он так насолил Создателю за свои двадцать с лишним лет жизни? Аудиенция с банной Эсмерель прошла чудовищно. Эта с виду старушка оказалась хорошим игроком, но уж слишком явно рассчитывала на неопытность короля в политических баталиях. Он, конечно, не Селина, но тоже не дурачок. К следующим беседам с Эсмерель о нелегальном правлении леди Кусланд при живом наследнике Хоу он подготовится более основательно. Или попросит Эамона заняться этим вопросом. Да, так он и сделает. — Ваше Величество, — послышался стук из-за закрытой двери, — позволите оставить несколько писем от миледи Изольды и короля Белена Эдукана? — Алистер устало отворил дверь и через мгновение на его столе появилась новая кипа бумажек. Он подождал, пока гонец выйдет, и раздраженно выдохнул. С тех пор, как его советница Элисса Кусланд отправилась в Амарантайн, королю с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее разгребать работу. А еще он чувствовал себя как никогда одиноким. Алистер научился отвечать на официальные письма быстро. Перо в руке, казалось, уже само писало привычные заученные фразы: миледи, милорд, благодарю Вас за сообщение, я немедленно распоряжусь, чтобы Ваша проблема была решена как можно скорее, с уважением, король Ферелдена Алистер Тейрин. Но оставался один-единственный на весь Тедас человек, которому письма он писал долгими днями и ночами. У неё всегда всё получается лучше, чем у него. Она быстрее придумывала вежливые, но четкие отказы, быстрее понимала, какой шаг нужно предпринять, чтобы завоевать расположение жителей Ферелдена и знати, лучше ориентировалась на переговорах, чем король. Непринужденный смех, едва заметная улыбка — и даже жуткий шрам на щеке становился незаметным, будучи затмеваемым её безграничным обаянием и харизмой. «Ферелден был бы счастливее, если бы она правила со мной», — подумал Алистер и движением руки сдвинул все бумаги на край стола. Он разделается с ними потом, а пока… На прикроватной тумбе в одиночестве лежало еще не успевшее обзавестись королевской печатью письмо. Дожидавшееся её уже несколько долгих дней. Алистер с решительностью потянулся вперед и кончиками пальцев подтянул к себе конверт, вынул листок бумаги и наспех перечитал. «Милая банн Эсмерель снова наведывалась в Денерим и просила — нет, не так, настаивала — на моей аудиенции. Её не устраивает то, что ты сидишь на троне Амарантайна. Может, попробуешь как-нибудь её успокоить? Иначе мои слуги скоро будут настаивать на переводе в другое место работы, ссылаясь на душевные травмы после просьб Эсмерель…» «До меня дошли слухи, что против Серых Стражей готовят заговор. Я уверен, что ты уже давно в курсе, но ничего мне не сказала в прошлом письме. Почему? Если тебе… ордену грозит опасность, то я хочу знать об этом». «Отовсюду плохие вести. Люди напуганы новым появлением порождений тьмы, банны, выступавшие на стороне Логэйна, обвиняют Стражей в ложной информации об окончании Мора, обвиняют меня в незаконной узурпации власти… Обвиняют всех, кого только могут — только не себя». «Лелиана пытается объяснить мне, как вести себя с разно настроенной знатью и расположить их к себе, как распознать, если вдруг вокруг меня начнут плести интриги и учит подобной придворной ерунде. Встречи с ней проходят более чем неуспешно. С орлесианцами всегда так тяжело?..» Алистер вздохнул. Взял перо, макнул в чернила. «Милая банна из Амарантайна таки добралась до меня…» Зачеркивая слова и придумывая вместо них более подходящие, королю все-таки удалось описать встречу, хоть и потратил он на это достаточно много времени. А теперь самое сложное — ему нужно было как-то закончить письмо, но как? — С уважением, коро… нет, — шептал он слова. — Постарайся не умереть? Банально. Приезжай на Сатиналью? Глупости, она ведь не может бросить эрлинг и своих людей без присмотра и умчать гулять с королем. С любовью? Ох, — он отбросил перо и зашагал на балкон. Холодный осенний ветер, ударивший словно щит, заставил Алистера поёжиться. Отвык он от неприятных сюрпризов погоды, живя в замке с мягкой постелью и стенами без щелей. Теряет хватку. Тейрин потёр руками лоб. Как же это всё было ненавистно ему! Боязливые взгляды, словно он чудище, а не человек, упреки одних и надежды других, «ваши высочества и милости», само слово «король» и даже эти отвратительные шёлковые красные подушки и теплые пуховые одеяла. Хоть бы один сквозняк по комнате пробежал!.. Он глубоко вдохнул, унял дрожь в теле — от холода? нервов? злости? и выдохнул. Посмотрел на портрет, всегда висевший над входной дверью. И впервые за то время, пока её нет, искренне улыбнулся. — Думаешь ли ты обо мне сейчас?.. — Алистер обратился к молодой девушке, глядевшей на него с картины своими вечно веселыми голубыми глазами. Темные волосы свисали непослушными вьющимися прядями, удачно прикрывая острые черты лица. Конечно, художник много додумал: волосы Элиссы были гораздо короче, и она никогда не ходила в подобных картинному пышных платьях на орлейский манер. Но всё это, на самом деле, мелочи. Алистер устало прикрыл глаза, в который раз за сегодня. Решил, что письмо надо-таки дописать. Он вошел в комнату, неплотно закрыв за собой дверь на балкон, прохаживаясь по изящному ковру, вышитыми золотыми нитями, в сапогах, чистых внешне, но с грязной подошвой. Пару минут он покрутил перо в руке, оставив на столе несколько клякс, думая обо всем, кроме письма, и нужные слова полились сами. «Знаешь, Элисса, этот мир так ужасен, но в нём нет ничего, что могло бы затмить твою красоту». Он перечитал это предложение несколько раз, думая, что снова написал какую-то глупость, а потом наспех запечатал конверт и немедленно велел отправить его первым же гонцом. Тот, кто увидел бы Алистера Тейрина, мог бы без колебаний поинтересоваться, не мучит ли короля жар, ведь щеки его горели под стать отвратительным алым подушкам и отвратительным тёплым одеялам.