Лабиринт

      «Найдите выход», — так звучало напутствие знахаря перед тем, как старик начал ритуал. Найдите выход. Это казалось относительно просто тогда, но не теперь. И Силва, и Магна, да и сам Калим многое пытались узнать о том, что им предстоит. Резерфор хоть и была слишком вымотана произошедшим, но всё же оказалась в качестве информатора полезнее, чем соплеменники, любившие излишне витиевато излагать свои мысли.       — Не пытайтесь идти наугад, — говорила она. — Это пространство не похоже на наш реальный мир.       Калим только сейчас начал понимать, что имела в виду сестра. Она всегда была умной девочкой. Одарённой, если не сказать гениальной. Мечтала пойти против убеждений общества и стереотипов. Хотела изучать точные науки, любила их, как никто другой. МТИ* не ждал бы её с распростёртыми объятиями по определённым причинам, о которых в обществе обычно не упоминают, но Калим даже не сомневался в том, что она сумела бы его завоевать.       — Если представить нашу реальность как куб и развернуть, то мы получим плоскость, состоящую из шести соединённых между собой прямоугольников. Если то же самое сделать с миром там, то у нас будет в руках не шесть плоских фигур, а ещё шесть объёмных трёхмерных кубов.       Стерильно белые стены, потолки и лестницы, идущие из стен, потолка и пола в различных направлениях. И двери, двери, двери.       Это место, словно творение сумасшедшего архитектора под веществами, казалось абсолютно неправильным и в то же время логичным. Оно не отличалось буйством красок и форм, а неправильным и беспорядочным было в другом.       — Эй, смотрите, — окликнул их Магна. Парень стянул с руки одно из колец и подкинул в воздух. Вопреки всем законам физики оно не начало, достигнув некой определённой точки, падать вниз. Напротив: продолжив движение по какой-то дикой траектории, приземлилось в стороне, ударилось о лестницу в потолке, запрыгало по её ступеням вниз, и, тихо позвякивая, покатилось по стене, остановилось прямо перед Силвой, не коснувшись пола под его ногами.       — Что за бред? — промямлил Нумбатч, в упор глядя на серебряный перстень друга.       — Евклидово пространство, — ответил на вопрос Калим. — Я сам точно не знаю, как это работает. Но в общих чертах описал бы это, как комнату в комнате. Наверняка уверен только в том, что в нормальном мире это не работает.       — Есть какие-то мысли? — поспешил спросить Магна.       — Могу сказать, что пару минут назад мы были на этой стене, — ответил он, указывая на плоскость, в которой остановилось кольцо Магны. — Потом прошли через эту дверь, а спустя один лестничный пролёт в неизвестности вышли здесь.       Магна поспешил проверить это утверждение и вернулся назад, к той двери, из которой они недавно пришли.       — Ты действительно думаешь, что это место работает так? — спросил Силва у друга.       — А почему бы и нет?! — изумлённо воскликнул Магна откуда-то сверху.       В перевёрнутой плоскости он стоял совершенно ровно. Ни его одежда, ни изрядно отросшие за полгода волосы, которые им запрещалось стричь, не выдавали того, что Магна находится на стене. Не падали под действием гравитации в другую сторону, ломая представление о физике, математике, геометрии и нормальности в целом.       — Чёрт бы меня побрал, ты прав! — выпалил Силва.       — А толку? — поинтересовался Калим. — Теперь мы точно знаем, что из себя представляет это место, но до сих пор не знаем, в какой стороне искать выход. Была бы у меня хоть одна идея о том, чем это место было изначально, до собирания в этот пазл, или хотя бы представление о сторонах света…       — Стороны света?! — Магна уже был на грани, спустя часы их бесплотных блужданий. — Я теперь даже не уверен, где право, а где лево, а ты говоришь о сторонах света!       — Возьми себя в руки! — звонкая пощёчина не отразилась эхом от стен и потолков этого неправильного мира. Силва не ожидал сам от себя таких крайних мер, особенно в отношении человека, для которого сейчас стена — это пол. — Магна, если у Калима есть хотя бы примерное представление о том, как это место устроено, то сориентироваться — самый лучший вариант. Сейчас мы сядем, сообразим на троих и, возможно, дальше дело пойдёт проще.       Магна удручённо покачал головой, потирая ушибленную и раскрасневшуюся щёку. Сейчас он беспомощен, ведь далеко не такая логика является его сильной чертой. Он разбирается в людях, в их поведении и поступках, в мышлении и мотивах. Его настоящее оружие — это ложь, эмоции и поступки. Материальное ему чуждо.       — Голдва сказал, что от этого будет зависеть наша жизнь, — Магна попытался вернуться в тот образ мысли, в котором ему комфортно, где его мир не разваливается на части и не завязывается узлом, как конечности тряпичной куклы. — Что он имел в виду?       — Будем решать проблемы по мере поступления, — ответил Силва, стараясь придать голосу как можно более мягкий оттенок и не накалять обстановку ещё больше.       — Почему я не могу, как и кольцо, попасть к вам отсюда? — спросил Магна, разочарованно пнув украшение ногой.       — Какая разница? — Силва усиленно тёр виски в попытке унять всё нарастающую головную боль. — Вернись тем же путём.       Магна уже раздражён — из-за собственного непонимания, из-за всей этой нелепости, которая вдруг стала нормой. Резко развернувшись на каблуках, он направился в сторону двери, ведущей к переходу на другую плоскость. Пару раз дёрнул за ручку.       — Заперто, — абсолютно бесцветным голосом констатировал он.       — На ней вроде как щеколда была. Сейчас открою.       Калиму не была свойственна такая умственная деятельность. Не то чтобы он совершенно не разбирался в геометрии и математике, нет. Просто ему на это нужно затратить куда больше сил, чем сестрёнке, которая с мудрёными теоремами на «ты». Механика и классическая физика, всё то, что составляет законы обычного мира. Простые и понятные правила, которые редко выходят за рамки. Которые сопоставляют факты, а не теории. Говорят о вещах, которые можно потрогать и увидеть, а не только лишь вообразить.       Вуд уже прошёл третий лестничный пролёт, а двери, ведущей к Магне, всё не было. Он попробовал вернуться назад, но через три лестничных пролёта вниз не было уже и знакомой двери, ведущей в плоскость к Силве.       — Да как же так? — Калим растерянно озирался по сторонам и заглядывал за перила, пытаясь понять, насколько глубока эта чёртова лестница, но не видел ничего, кроме темноты одним пролётом вниз и одним пролётом вверх.       «Многомерным пространством также называют тессеракт. Он так же сложен из нескольких объёмных кубов, но может не быть настолько статичным. У него есть не один вариант расположения в пространстве и складывания его объёмных граней, а множество. У меня была идея о том, что с разных точек плоскости он приобретает разную форму за счёт своей многомерной структуры. Он меняется с течением времени».       Калим беспомощно сел на пол, тяжело дыша. Спустя уже Бог знает сколько пролётов вниз по ступеням у этой проклятой лестницы так и не было видно конца.       Он не знает точно, сколько прошло времени. Не знает, как выбраться из этой петли. Капкан из стен и лестницы в бесконечность. Бетонный мешок без единого верного варианта пути.       Дрожащими пальцами Калим нащупал застёжку своей крупной серьги. Уши ещё не до конца зажили после прокола, и раны сразу же начали кровоточить, стоило их только немного потревожить. Тугая застёжка поддалась не с первой попытки, а спешка и паника стали причинами того, что крошечный её край попал под ноготь паренька и надломил его, стоило только застёжке открыться. Калим зашипел от боли, поспешив слизать капельки крови с пальца.       Боль.       Боль — это хорошо. Отрезвляет. Заставляет мыслить здраво, чтобы не почувствовать ещё больше боли.       Калим подошёл к перилам и вытянул руку с увесистым украшением вперёд. Надо успокоиться и сосредоточиться, прежде чем начать обратный отсчёт, иначе он выйдет не совсем точным. Время для человека в различных эмоциональных состояниях протекает по-разному, а лишняя или недостающая секунда может помешать прикинуть высоту.       Пальцы разжались.       Секунда. Две. Три. Четыре.       Эхо металлического звона донеслось до ушей Вуда. Слишком высоко, чтобы спрыгнуть, да и гарантий на то, что во время прыжка пространство не изменится вновь, нет. Калим бросился вниз по лестнице, боясь упустить шанс выбраться из бетонной петли. Он спешил спуститься вниз так сильно, что не придал значения тому, что через несколько пролётов лестница почти полностью скрылась в темноте, а вместо следующей ступени его нога почувствовала пустоту.       Отсутствие опоры заставило резко затормозить, но равновесие он всё же не удержал, рухнул куда-то вниз. В темноту. Столкновение с землёй было болезненным, а встать Калим смог не сразу из-за резкой боли в ноге.       — Молодец, — сказал он сам себе. — Просто десять из десяти. Отличная работа, — на ощупь нога цела, но вот ступня отказывается работать как надо. Поднимаясь на ноги и шипя от боли, Калим надеялся на то, что это лишь растяжение, хотя и оно ему в этом месте значительно усложнит задачу.       Он отряхнулся от невесть откуда взявшейся пыли и поковылял в сторону слабого свечения где-то за поворотом, опираясь о шершавую стену из гладко вытесанного камня. Холодную и местами слегка сырую, как в старом доме с протекающей крышей.       За арочным проёмом оказалось небольшое помещение, похожее на коридор с горящим факелом в креплении на одной из стен. Судя по тому, что с одной стороны оно было завалено камнями, раньше проходов в этом месте было больше.       «Сумасшедшее местечко, — подумал Калим, взяв факел, единственный источник света в этом подземелье. — По крайней мере, путь у меня сейчас только один, и лучше бы он вёл хоть куда-нибудь».       Разветвлений в этом месте действительно было мало, и все они в основном представляли из себя короткие тупики, заваленные камнями, полусгнившими деревянными балками, а то и вовсе какой-то рухлядью в настолько большом количестве, что проще было найти другой путь, чем разбирать весь этот хлам. Да и внешне все эти коридоры и переходы с высокими потолками разительно отличались от предыдущих. Те, в которых Калим последний раз видел Силву и Магну, были стерильными, светлыми, белыми и опрятными, несмотря на всю их «архитектурную» сложность. А эти…       Гротескные и мрачные. В них пахло сыростью и застоявшимся воздухом. Однако если факелы горят, беспокоиться о его пригодности для дыхания незачем. Света здесь не хватало, хоть и источники огня встречались то тут, то там, зажжённые кем-то крайне любезно. Тёмный камень поглощал любой лишний отблеск пламени, а звук камней и песка, что Калим невольно издавал, подволакивая за собой травмированную ногу, эхом отдавался от них и разносился далеко вперёд.       Вуд сбавил шаг, осознав это. Ведь факелы кто-то зажигал.       На дальнейшем пути Калима ждало ещё не одно препятствие. Дорога перестала быть линейной, и разветвлений и ходов появлялось всё больше. Парень старался делать при помощи обломка сгоревшего факела, найденного на земле, пометки на стенах, хотя вскоре понял, что уже сделал пару лишних кругов, постоянно возвращаясь в подобие большого зала для торжественных церемоний с длинным деревянным столом в самом центре и множеством битой посуды на полу. Это место словно было центром, самым сердцем лабиринта, в котором он застрял.       Раненая нога опухла, явно переставая помещаться в жёстком ботинке со стальным мыском. Болью отдавалась каждая попытка её переставить. От этого бросало в жар и нестерпимо хотелось пить.       Калим бросил в сторону потухший факел и взял со стены новый, один из тех, которых в этом центральном зале было в избытке. Он чувствовал себя разбитым, а от мысли о возможных местных жителях становилось не по себе. «Может, я это всё себе надумал, ─ утешал он себя. — Может и нет никаких местных, это ведь мир духов. Может, я выберусь и без посторонней помощи, такое ведь тоже возможно».       Парень, слегка отдышавшись, сориентировался в своих пометках на стенах, чтобы выбрать дальнейший путь. Однако не нашёл взглядом ни одной, кроме самой свежей, располагавшейся рядом с тем проходом, из которого он только что вышел. «Либо их кто-то стёр, либо это другой зал, и я на правильном пути», ─ подумалось ему, хотя в глубине души он надеялся на второй вариант.       Он ещё раз обошёл зал в поисках остатков сажи на стенах или чужих следов — нельзя же быстро и без единого следа избавиться от угля и жирной копоти на стене. Присматривался к помещению, пытаясь вспомнить то, где он был в последний раз. Найти хоть какое-нибудь отличие между залами, чтобы понять, что он на правильном пути. Но вместо этого нашёл угольный отпечаток чужой ладони на самом дальнем краю стола. Бледный, едва заметный и смазанный, но при этом достаточно хорошо читаемый, чтобы понять: человеку он не принадлежит. Широкая трёхпалая кисть была раза в полтора, а то и два больше его собственной руки. Отпечаток настоящего чудовища-великана, не иначе.       — И никаких больше следов, — прошептал Калим сам себе. — Что за бред?       Сердце невольно забилось быстрее, а желание убраться отсюда поскорее стало ещё сильнее. Калим в спешке прикинул, где он уже был, стараясь не поворачивать по одному и тому же маршруту второй раз.       Кто бы ни оставил этот след, сталкиваться с ним Калим не хотел, ведь убежать явно не сможет.       И снова коридоры. Тёмные, тесные и однообразные до появления первой комнаты. Казалось, что здесь когда-то жили. По углам расставлены лавки и остатки сломанных кроватей с полусгнившими от старости одеялами. Небольшая печь в углу, угли которой ещё тлели. Помещение оказалось сквозным, и за следующим поворотом ждал коридор с целой массой ответвлений в комнаты, где каждая следующая казалась всё более и более обитаемой. В последней из них так и вовсе стояла добротная лавка и прочная кровать с широкими деревянными ножками и овечьей шкурой на нагромождении подушек, что заменяли матрац. Огонь в печи горел ярко, потрескивая углями и подогревая котёл с каким-то варевом наподобие супа.       На столе рядом стоял кувшин с водой, и Калим не удержался от искушения делать хотя бы пару глотков. Раненая нога уже забирала большую часть его сил, и Вуд старался не думать, что будет, когда он столкнётся лицом к лицу с хозяином этого жилища. Сейчас ему просто хотелось утолить немного свою жажду.       Осмотревшись немного, Калим понял, что эта комната не совсем тупиковая. Проход дальше был завешан старым и истлевшим подобием ковра, заложен отёсанным камнем и стальными решётками, но всё же пробраться на ту сторону можно было по узкому проходу. Правда, придётся идти боком, вплотную протискиваясь между двумя пластами решёток надеясь, что не зацепишься за один из торчащих прутьев, распоров себе при этом живот.       Из раздумий Вуда вывел приближающийся шум из коридора. Тяжёлый топот массивного трёхпалого хозяина подземелья в жесткой обуви, стучавшей каблуками по камню.       Быстро настолько, насколько позволяла рана, Калим бросился к узкому ходу между стеной и решёткой, с ужасом осознавая, что местный житель стал приближаться быстрее, услышав, как он подволакивает конечность по усыпанному песком и пылью полу. С коптящим факелом в узком проходе тяжело было дышать и ориентироваться, но он перебрался на ту сторону как раз в тот самый момент, когда хозяин подземелий вошёл в свою обитель, гневно сорвав старый гобелен со стены в поисках нарушителя.       Огромное существо, слегка сгорбленное скорее по своей природе, нежели из-за низости потолков, ходило на полусогнутых ногах, заканчивающихся широкими копытами, стук которых о пол Калим принял за грубую подошву ботинок. Толстая коричневатая кожа, под которой перекатывались массивные мышцы, была слишком тёмной для жителя такого мрачного места, не видящего солнечного света. Сильное тело, что при желании, поймав мальчишку, без особого труда переломило бы его пополам, венчала бычья голова с толстыми рогами и густой гривой. Ноздри с кольцом широко раздувались при каждом вдохе и выдохе, а маленькие и глубоко посаженные тёмные глаза недобро сверкали в свете огня.       Калим, от ужаса позабывшись, неловко ступил раненой ногой и с приглушённым вскриком рухнул на пол, выронив факел из рук. В страхе он прижался спиной к холодной каменной стене напротив лаза между решётками.       Чудище стояло почти не шевелясь и в упор смотрело на парнишку своим пронзительным взглядом маленьких глазок.       — Дальше дороги нет, мальчишка, — пробасил монстр, едва двигая массивными челюстями. — Дальше логово Арахны, и там тебя будет ждать только смерть.       — Откуда тебе знать? — спросил Калим, нащупывая рукой факел и откровенно не желая сводить взгляд с этого существа, сошедшего со страниц мифов о Древней Греции. В ответ он услышал лёгкий смешок.       — А как ты думаешь? Я обитаю здесь уже очень давно и знаю это место лучше, чем ты думаешь. Для меня это не лабиринт и не сложная загадка, а дом. Практически, — на секунду Калиму показалось, что в густой бороде промелькнула лёгкая ухмылка. — Ты ведь Патч, я правильно понимаю?       — Да, — неуверенно кивнул Вуд, — Почти.       — Честный, — задумчиво протянул монстр, удручённо качнув головой. — Честных там не любят, они подрывают идеалы, сомневаются в решениях старших, если ещё и думать умеют. Ты же ещё и судья? Долго не протянешь. На Турнире тебя прикончит первый же подопечный, если продолжишь в том же духе. Даже если он из той горстки слабаков, что сейчас называют себя шаманами.       — Откуда ты?.. — не успел Калим закончить вопрос, как был перебит минотавром:       — Это была и моя работа, как одного из судей. Как и Арахны, и много кого ещё в этой каменной гробнице, юнец. А впрочем, если только из интереса, — минотавр отвёл взгляд, задумчиво подперев подбородок огромной лапой. — Скажи, что тебе известно о судьбе жрецов Турнира? Они отправляются на служение новому богу на следующие пять сотен лет якобы добровольно?       Калим кивнул. Он знал, но покорно принимать это не собирался. Старался вместе с Магной и Силвой придумать, как этого избежать, ведь жизнь он любил.       — Ну что ж, не всегда было так. Новые боги, трусливые создания, убедили племя более полутора тысяч лет назад уединиться в подземельях каменного дворца. Они правильно поняли, что ослабеют, сношаясь друг с другом столь долгое время. А нас заперли в этих чертогах, как зверей в клетках. Опасаясь, — минотавр отошёл от решётки и тяжёлой поступью направился к печи, что была вне поля зрения парня. Загремел посудой, по-видимому, черпая похлёбку из котла половником.       — Так может за дело заперли? — спросил Калим, поднимаясь на ноги и подходя поближе к лазу. — Откуда мне знать? — вновь смешок в ответ.       — Ну да. Скажи, а тебе они за дело рожу сожгли?       Калим неловко умолк, поправляя сбившуюся красную повязку на лбу. Он и не заметил, как она съехала, оголяя страшные глубокие раны на том месте, где должны были быть брови. Слушал, как где-то сбоку монстр смачно прихлёбывает горячую похлёбку неизвестного происхождения из котла.       — За что вас заперли? — страх уступил место любопытству.       — Боялись, — коротко ответил минотавр, отхлебнув ещё немного варева из котла. — Видишь ли, с каждым новым Турниром король становился всё слабее и бесхребетнее. Жалость и жажда хорошей жизни становились в них гораздо сильнее здравого смысла. Последний из королей, которого я запомнил, Иешуа из Назарета, ещё представлял собой что-то стоящее, среднее между жестоким диктатором и мудрым правителем, а вот дальше… — тяжёлая поступь вновь двинулась в сторону решётки. Минотавр поставил на стол плошку с похлёбкой и ложкой, жестом приглашая Калима за стол, а сам опустился на лавку у стены, не став особо настаивать. — Дальше было трое самых некомпетентных божков из всех, кого я знал. Трусливые дети, смеющие называть себя мужчинами. Они-то и стали причиной того, что нас заперли в этой яме, мол, смертные не должны поклоняться нам так же, как им. Они, как и Иешуа, утверждали, что бог для людей должен быть един. Но эти пошли дальше, сказав, что его помощники, сильнейшие из сильнейших, обладающие силой, равной силе бога, сбивают лишь людей с толку. Пугают, перетягивая одеяло власти на себя. Они боялись, что мы сбросим их никчёмные туши с трона, и правильно делали. Вот уже почти полторы тысячи лет они только и делают, что загоняют человечество в могилу, а сами жируют там, в Великом Духе, делая вид, что очень заняты. Мне известно лишь то, что старые короли пытаются хоть как-то держать этот мир в узде, но их власти уже давно недостаточно, — после столь долгого монолога минотавр задумчиво замолчал, хлебнув немного воды из кувшина. — Вылезай из этого угла, мальчик, и поешь. Вой твоего пустого желудка раздражает.       Вуд слегка замешкался, но всё же решил воспользоваться щедрым предложением монстра. Оставив факел на полу в закутке, он потихоньку начал пробираться обратно. «Прямо в его лапы», ─ подумалось Калиму. Не слишком разумно, но с другой стороны, что в этом месте вообще может называться разумным?       Кое-как дохромав до стола, Калим опустился на табурет и осторожно пригубил бульон. Только когда тёплая жидкость слегка обожгла нёбо и согрела пищевод, до него наконец-то дошло, насколько он голоден, и Калим стал с жадностью голодной собаки поглощать более чем скромное угощение.       — Осмелел-таки, — пробасил минотавр с усмешкой, опираясь локтями на стол.       — Просто ты не похож на того, кто врёт всем без разбора, — ответил Калим, вытирая губы рукавом.       — Занятно, — снова Вуду показалось, что он увидел, как в густой шерсти морды мелькнула улыбка. — Послушай, у меня к тебе есть предложение. Сделка, если это твоему слуху роднее.       — Что за сделка? — насторожился парень.       — Я знаю, где находится выход из этого подземелья, а у тебя есть ключ, чтобы его открыть. Я выведу тебя в обмен на то, что ты заберёшь меня с собой в мир живых. В деревню Патчей, что охранят обитель королей шаманов и их излишне изнеженные божественные телеса. Я стану твоим хранителем, уберегу от ранней смерти в обмен лишь на свою свободу.       — Думаешь, в племени не узнают полубога, которым столько веков пугали маленьких детей по вечерам?       — Не переоценивай способности своего вождя, дитя.       Калим задумался, уставившись в опустевшую глиняную миску из-под похлёбки. В его голове промелькнула в эту секунду не одна мысль, не один план, каждый из которых был безумнее предыдущего. Озвучь он хотя бы половину из них, сам Магна назвал бы его полоумным.       — У меня нет никакого ключа, — сорвалось с его губ вместо тысячи вопросов, что Калим хотел задать.       — У тебя есть тело на той стороне, и жизнь в нём ещё теплится. Чем не ключ? — ответил минотавр и, заметив во взгляде собеседника сомнение, добавил: — Ты не похож на сына человека, женатого на собственной сестре. Я таких видел не раз и знаю, о чём говорю. Ты похож на того, кого лишили дома и родных. Я ведь прав? — Калим на мгновение отвёл взгляд, но этого для проницательного монстра было достаточно. — Я прав. Виновные в этом должны гнить в здешних темницах, а не ты и я. Не десятки других судей, что виновны лишь в том, что хорошо делали свою работу веками. Те, кто действительно желает служить новому достойному богу, должны ему служить, а не те, кого принесли ему в жертву, как ритуальных ягнят.       — И ты расскажешь мне о Турнире то, о чём умалчивают старейшины? — спросил Калим.       — Не утаю ничего, в отличие от смертных, — ответил минотавр. — Ну, так что? По рукам?       — По рукам, — ответил Калим, протягивая руку в объятия широченной и грубой трёхпалой лапы монстра.