This isn't my place right now

Дэнни сжимала в руках ремешок полупустой дорожной сумки, давящей на плечо: брать с собой много ей не хотелось Она застыла в станичной позе на добрые десять минут, сфокусировавшись в одном направлении. Её взгляд бегал по полкам, некогда нагромождённым новыми только-только выданными университетскими книгами, покрывшимися пылью (во время конца света, знаете ли, учеба как-то отходит на второй план). Позже к ним присоединятся разваливающиеся по пергаментам древние писания и пособия по защите от вампиров, которые (теперь-то Дэнни знала), никуда не годились. На столе ютились такие же серые от пыли призы и медали за победу в разношерстных конкурсах и университетских соревнованиях. Спортивный инвентарь вперемешку с осиновыми кольями и другое импровизированное оружие выглядывали из-под кровати, пробуждая в памяти приятную ностальгию по началу учебного года, где всё, как оказалось, было куда проще и безобиднее. Где они между вечеринками и студенческой жизнью бросали вызов миру, а проблемы воспринимались как новое приключение. Загадка, которую нужно решить. Тогда всё было иначе. Кто бы мог подумать, что за столь короткий срок Земля буквально скатится в тартарары. Возвращаться в свою комнату было совсем непривычно. Прикрыв глаза, Дэнни укутывалась с головой в это махровое одеяло воспоминаний. То немногое, что осталось от неё прошлой. Она проматывает кадры их первой схватки с Морским Чертом. Своё первое боевое ранение и рефлекторно прикладывает пальцы к почти незаметной вмятине на носовой перегородке — своеобразный трофей. Она улыбается. Девушка делает глубокий вдох. Она чувствовала каждый запах (ещё одно из новшеств вампирского образа жизни): от её комнаты вплоть до университетского городка. Ссохшееся дерево, из которого была сделана преобладающая часть мебели в комнате, пылинки, щекочущие нос. Навязчивый аромат духов соседки, которые она в избытке рассеивала на каждый предмет гардероба. Чья-то пролитая кола в коридоре. Вниз по лестнице, прямо, затем налево — комната Лоры, её забытая желтая подушка (интересно, Кармилла скучает по ней?), всё ещё хранившая запах своей хозяйки, забытые хлопья на столе, рассыпанные по лаковой поверхности, в придачу к ним засохшая кровь в стакане. Улица. Скошенная травы, грунт, сырость. Грязная, пропахшая потом одежда не одного десятка студентов, день и ночь проводивших эти бессмысленные раскопки, вплоть до голодного обморока по приказу Декана. Теперь всё кончено. Всё, ради чего она боролась. Ради чего сражалась. Ради чего ей буквально всадили нож в спину. Теперь ничего не имеет смысла. Стоило ли оно того? Лора вернула обратно своё бьющееся сердце, как и Кармилла своё. Теперь она человек. Перри своё сознание и тело, а ЛаФ — Перри. Бедняга Кирш вряд ли до конца понял, что с ним произошло и для сего рода мозговой деятельности потребуется ещё не одно прояснение ситуации. И, пока все получали то, чего хотели, Дэнни лишь запуталась ещё больше, а навалившиеся вопросы бурили черепную коробку изо дня в день. Изо дня в день она получала предложения от Декана, затем пожелания, ну, а чуть позже приказы. Она согласилась. Лоуренс занялась тем, что умела лучше всего — стала бойцом. Только в этот раз играть пришлось за другую команду. И дело не во всякой вампирской фигне, пробуждении темной стороны или мести. Люди должны умирать. Она осознала это после обращения. Когда о ребра ударяется налитое кровью сердце, тяжело не заметить, как, словно неисправные часы, оно внезапно останавливается. Ты фактически мертв, но внутри тебя есть нечто, что кажется ещё более мертвым, если такое вообще возможно. Оно взрывается вспышками, словно парад комет, кричит от боли, раскалывает тебя на кусочки, кромсает и искажает всё то, что ты когда-либо любил. А потом гаснет навсегда. И ты осознаешь, что эта составляющая была куда важнее сердца. Что жить без сердца возможно. Но не без этого света. Фактически брошена, Лоуренс не знала, во что больше верить. Рыща по кампусу университета, общежитию в поисках Лоры или любого другого человека из «её» команды, за которую она всегда играла, способного ответить на вопросы. Тот, кому она могла бы верить. Тщетно. Как будто все испарились. Её оставили одну. Ей казалось, её обманули. И с этой мыслью, животная слепая ненависть разлилась по её телу. Конечно, не одна она пострадала. Конечно, не одной ей было сложно и вероятнее всего, многие пережили куда большие эмоциональные встряски, нежели она. Раз уж на то пошло, не одна Дэнни теряла жизнь. Но от этой мысли, знайте ли, легче уж никак не становилось. Гнев прошел. И если он каким-то извращенным образом наполнял её жизнь смыслом и подсказывал куда двигаться, то теперь без этого адского пламени внутри она была абсолютно потеряна. Это было самое гнетущее. Понятие «герой», на которого она всегда мечтала походить; слово, за которое цеплялась, окончательно потеряло свою магию. Так что, Дэнни решила уйти на какое-то время. Справляться с приступами ярости было всё ещё сложно, а здесь, в кампусе, для неё практически всё представляло подобие огнеопасного капкана. Лоуренс окидывает комнату взглядом последний раз, резко оборачивается и в ступоре замирает. В дверном проеме, упираясь плечом о косяк, вальяжно стоит Кармилла, скрестив руки на груди. Не зная, как реагировать, она молчит первые секунды. Но гостья не проявляет особой инициативы, которую приходится взять на себя. — Тебе не следовало приходить, — Лоуренс сильнее сжимает ремешок сумки. — Мне нужно приглашение? — Кармилла вопросительно приподнимает брови, продолжая скрещивать руки на груди. — Не нужно злить меня, Клыкастая. Или как тебя теперь называть? Ты ведь даже не в силах драться со мной на рваных… — Ну, клыки, к сожалению, у меня никуда не делись, — Кармилла перебивает, но Дэнни кажется не обращает на это никакого внимания. — И ты всё равно продолжаешь играть с огнем? Как безрассудно. Мне казалось, ту дерзость в тебе воспитали вампирские повадки и вседозволенность. Лицо Кармиллы растягивается в самодовольной ухмылке. — Нет, я всегда была такой, Зена, — её взгляд замирает на сумке на плече Дэнни, — а это что? Собралась на пикник? Или помочь первокурсникам с тем постапокалиптическим бардаком, который мило оставила после себя моя матушка? Ответа не следует, оппонент лишь вздыхает, опустив взгляд. — Погоди-погоди. Я уже видела эту драматически-ухожу-по-английски хрень. Лоуренс. Только не говори, что ты сваливаешь? Куда? Пауза. Очередной утомительный вздох. Половицы кажутся на удивление интересными, потому как девушка не может отвести от них взгляд. Только бы не смотреть в глаза. — Не знаю, ладно? Мне просто нужно уехать отсюда. Всё, что произошло…со мной… с вами… это… Вот уже второй раз её удается застать врасплох. Она начинает запинаться, беспорядочно жестикулировать, в попытке подобрать нужную реплику, пока Кармилла крепко не обхватывает её предплечье, тем самым заставив замолчать. Дэнни чувствует сочащееся тепло ладони сквозь ткань рубашки. Ощущения, о которых девушка успела давным-давно позабыть. И мысль о том, что когда-то её кожа была такая же теплая, саднит. А Карнштейн, не разжимая руки, словно находится в трансе, бурит взглядом непонятное ничто перед собой, как и Дэнни мгновенье назад, задумчиво закусывая нижнюю губу. Как будто перебирает осколки прошлого, плотно впившиеся в память, и изредка кровоточащие. Она вспоминает, как на неё, точь в точь, как и на Дэнни, всё обрушилось в один момент. И как не одно столетие ей потребовалось, чтобы наконец найти себя в этом мире, извечно оказывающемся на грани конца света. Чтобы найти того, кто вытащил её из вечной тьмы. Наконец, смотря прямо Дэнни в глаза, она произносит: — Я понимаю, Лоуренс. Кто, как не я, верно? — Впервые голос у Кармиллы кажется таким же теплым, как и прикосновение ладони. Или Дэнни никогда не замечала этого. Как и никогда раньше не замечала, за что Лора могла так слепо влюбиться в бывшего вампира. Она благодарно кивает и, сделав шаг к порогу двери, добавляет: — Попрощаешься за меня с Лорой? —Разумеется, Зена, разумеется. А ты помнишь, что я говорила? Попытайся не умереть ещё больше. Лоуренс из-за плеча бросает кроткий взгляд на Кармиллу, при этом едва заметно улыбаясь. — Ты о себе бы подумала, Клыкастая. Ты-то теперь смертная.