1000 и одна принцесса Хельга

Хельга проснулась в странном замке.Она выглянула в окно.За окном синяя и красная птичка привязывала бордовую ленточку к ее окну.Хельга спугнула птиц. Она была одета в розовом платье с белыми рукавами. Хельгоснежка. К Хельге ворвался егерь. Он схватил ее погрузил на спину и унес в лес. Минутой ранее Королева приказала егерю: —Отнеси ребенка в лес, я больше видеть ее не могу. Ты должен ее убить и принести мне в знак доказательства ее легкие и печень. Егерь повиновался и завел девочку в лес, но когда вытащил он свой охотничий нож и, хотел было уже пронзить ни в чем не повинное сердце Хельгоснежки, Хельгоснежка вытащила корягу и замахнулась на егеря. И оттого что была она опасна, сжалился над нею егерь и сказал: —Так и быть, беги, бедная девочка! И точно камень свалился у него с сердца, когда не пришлось ему убивать Хельгоснежку. На ту пору как раз подбежал молодой олень, и заколол его егерь, вынул у него легкие и печень и принес их королеве в знак того, что приказанье ее исполнено. Повару было велено сварить их в соленой воде, и злая женщина их съела, думая, что это легкие и печень Хельгоснежки. И осталась бедная девочка в большом лесу одна-одинешенька, и стало ей так страшно, что все листочки на деревьях оглядела она, не зная, как быть ей дальше, как горю помочь. Пустилась она бежать, и бежала по острым камням, через колючие заросли, и прыгали около нее дикие звери, но ее не трогали. Бежала она, сколько сил хватило, и вот стало уже вечереть, увидела она маленькую избушку и вошла в нее отдохнуть. А в избушке той все было таким маленьким, но красивым и чистым, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Стоял там накрытый белой скатертью столик, а на нем семь маленьких тарелочек, у каждой тарелочки по ложечке, а еще семь маленьких ножей и вилочек и семь маленьких кубков. Стояли у стены семь маленьких кроваток, одна возле другой, и покрыты они были белоснежными покрывалами. Захотелось Хельгоснежке пить и выпила из каждого кубочка по капельке вина, — ей не хотелось выпить все из одного. А так как она очень устала, то попробовала лечь в постельку, но ни одна из них для нее не подходила: одна была слишком длинной, другая слишком короткой, но седьмая оказалась ей впору, легла она в нее и, отдавшись на милость Господню, уснула. Когда уже совсем стемнело, пришли хозяева избушки, а были то семеро гномов, которые в горах добывали руду. Они зажгли семь своих лампочек, и когда в избушке стало светло, они заметили, что у них кто-то был, потому что не все оказалось в том порядке, в каком было раньше. И сказал первый гном: —Кто это на моем стуле сидел? Второй: —Кто это из моей тарелочки ел? Третий: —Кто взял кусок моего хлебца? Четвертый: —Кто ел мои овощи? Пятый: —Кто моей вилочкой брал? Шестой: —Кто моим ножичком резал? Седьмой спросил: —Кто это пил из моего маленького кубка? И оглянулся первый и увидал, что на его постельке маленькая складочка, и спросил: —Кто это лежал на моей кроватке? Тут сбежались и остальные и стали говорить: —И в моей тоже кто-то лежал. Глянул седьмой гном на свою постель, видит — лежит в ней Хельгоснежка и спит. Позвал он тогда остальных, прибежали они, стали кричать от удивления, принесли семь своих лампочек и осветили Хельгоснежку. —Ах, Боже ты мой! Ох, Боже ты мой! — воскликнули они. — Какой, однако, красивый ребенок! — Они так обрадовались, что не стали ее будить и оставили ее спать в постельке. А седьмой гном проспал у каждого из своих товарищей по часу, — так вот и ночь прошла. Наступило утро. Проснулась Хельгоснежка, увидела семь гномов и испугалась. Но были они с ней ласковы и спросили: —Как тебя зовут? Хельга не могла сказать. —Как ты попала в нашу избушку? Гномы спросили: —Хочешь вести наше хозяйство, стряпать, постели взбивать, стирать, шить и вязать, все содержать в чистоте да порядке, — если согласна на это, можешь у нас остаться, и всего у тебя будет вдосталь. Белоснежка помотала головой. Но осталась у них. Она съела все что было в доме, утром гномы уходили в горы искать руду и золото, а вечером возвращались домой, она обнаружили Хельгу,лежащей на их кровати и ковыряющей в зубах рыбной костью. Целый день девочка оставалась одна, и потому добрые гномы ее предостерегали и говорили: —Берегись своей мачехи: она скоро узнает, что ты здесь, смотри, никого не впускай в дом. А королева, съев легкие и печень Хельгоснежки, стала снова считать, что она самая первая и самая красивая из всех женщин в стране. Она подошла к зеркалу и спросила: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало: Вы, королева, красивы собой, Но Хельгоснежка там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Испугалась тогда королева, — она ведь знала, что зеркало говорит правду, и поняла, что егерь ее обманул и что Хельгонесжка еще жива. И стала она снова думать да придумывать, как бы ее извести; не было ей от зависти покою, оттого что не она самая первая красавица в стране. И вот, наконец, она что-то надумала: накрасила себе лицо, переоделась старой торговкой, так что и узнать ее было нельзя. Направилась она через семь гор к семи гномам, постучала в дверь и говорит: —Продаю товары хорошие! Продаю! Глянула Патаки в окошко и обомлела. —Хорошие товары, прекрасные товары, — шнурки разноцветные. — И достала королева один из шнурков, показала, и был он сплетен из пестрого шелка. «Ну я ее огрею», — подумала Хельгоснежка, открыла дверной засов и навернула сковородкой торговку. —Как тебе идет, девочка, — молвила старуха, — дай-ка я зашнурую тебя как следует. Хельга, не ожидая ничего хорошего, стала перед нею и дала затянуть на себе новые шнурки, и начала старуха шнуровать, да так быстро и так крепко, что Хельга задохнулась и упала мертвая наземь. —Была ты самой красивой, — сказала королева и быстро исчезла. Вскоре после того, к вечеру, вернулись семь гномов домой, и как испугались они, когда увидели, что их милая Хельгоснежка лежит на земле, не двинется, не шелохнется, точно мертвая! Подняли они ее и увидели, что она крепко-накрепко зашнурована, тогда разрезали они шнурки, и стала она понемногу дышать и постепенно пришла в себя. Когда гномы услыхали о том, что случилось, они сказали: —Старая-то торговка была на самом деле злая королева, берегись, не впускай к себе никого, когда нас нет дома. А злая женщина возвратилась домой, подошла к зеркалу и спросила: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило ей зеркало, как прежде: Вы, королева, красивы собой, Но Хельга там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Когда услыхала она такой ответ, вся кровь прилила у ней к сердцу, так она испугалась, — она поняла, что Хельгоснежка ожила снова. —Ну, уж теперь, — сказала она, — я придумаю такое, что погубит тебя наверняка. — Зная ведьмино колдовство, приготовила она ядовитый гребень. Затем переоделась она и обернулась другою старухой. И отправилась за семь гор к семи гномам, постучалась в дверь и говорит: —Продаю товары хорошие! Продаю! Хельга выглянула в окошко и показала рисунок:Череп с костями. —Поглядеть-то, пожалуй, можно, — молвила старуха, достала ядовитый гребень и, подняв его вверх, показала Хельгоснежке. Он так понравился девочке, что она дала себя обмануть и открыла дверь. Они сошлись в цене, и старуха сказала: «Ну, а теперь дай-ка я тебя как следует причешу». Бедная Хельгоснежка, ничего не подозревая, дала старухе себя причесать, но только та прикоснулась гребешком к волосам, как яд стал тотчас действовать, и девочка упала без чувств наземь. —Ты, писаная красавица, — молвила злая женщина, — теперь-то уж пришел тебе конец. — Сказав это, она ушла. Но, к счастью, дело было под вечер, и семь гномов вскоре вернулись домой. Заметив, что Хельгоснежка лежит на земле мертвая, они тотчас заподозрили в том мачеху, стали доискиваться, в чем дело, и нашли ядовитый гребень; и как только они его вытащили,Хельгоснежка снова пришла в себя и рассказала им обо всем, что случилось. И еще раз гномы ей сказали, чтоб была она настороже и дверь никому не открывала. А королева возвратилась домой, села перед зеркалом и говорит: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало, как прежде: Вы, королева, красивы собой, Но Хельгоснежка там, за горами, У гномов семи за стенами В тысячу крат еще выше красой! Услыхала она, что говорит зеркало, и вся задрожала-затрепетала от гнева. —Мерзавка должна погибнуть, — крикнула она, — даже если бы это мне самой стоило жизни! И она отправилась в потайную комнату, куда никто никогда не входил, и приготовила там ядовитое-преядовитое яблоко. Было оно снаружи очень красивое, белое и румяное, и всякому, кто б увидел его, захотелось бы его съесть, но кто съел хотя бы кусочек его, тот непременно бы умер. Когда яблоко было готово, накрасила она себе лицо, переоделась крестьянкой и отправилась в путь-дорогу, — за семь гор к семи гномам. Она постучалась, Хельга высунула голову в окошко. Хочешь, я подарю тебе одно из них?-Сказала Яблочница и показала их Хельгоснежке. —Ты что ж это, яду боишься? — спросила старуха. — Погляди, я разрежу яблоко на две половинки, румяную съешь ты, а белую съем я. А яблоко было сделано так хитро, что только румяная его половинка была отравленной. Захотелось Хельгоснежке отведать прекрасного яблока, и когда увидела она, что крестьянка его ест, то и она не удержалась, высунула из окошка руку и схватила отравленную половинку. Только откусила она кусок, как тотчас упала замертво наземь. Посмотрела на нее своими злыми глазами королева и, громко захохотав, сказала: —Бела, как снег, румяна, как кровь, черноволоса, как черное дерево! Теперь твои гномы уж не разбудят тебя никогда. Вернулась она домой и нчала спрашивать у зеркала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало наконец: Вы, королева, красивей во всей стране. И успокоилось тогда ее завистливое сердце, насколько может подобное сердце найти себе покой. Гномы, возвратясь вечером домой, нашли Хельгу лежащей на земле, бездыханной и мертвой. Они подняли ее и стали искать яд: они расшнуровали ее, причесали ей волосы, обмыли ее водой и вином, но ничего не помогло, — милая девочка как была мертвой, так мертвой и осталась. Положили они ее в гроб, сели все семеро вокруг нее и стали ее оплакивать, и проплакали они так целых три дня. Затем решили они ее похоронить, но она выглядела точно живая — щеки у нее были красивые и румяные. И сказали они: —Как можно ее такую в сырую землю закопать? И велели они сделать для нее стеклянный гроб, чтоб можно было ее видеть со всех сторон, и положили ее в тот гроб, и написали на нем золотыми буквами ее имя, и что была она королевской дочерью. И отнесли они гроб тот на гору, и всегда один из них оставался при ней на страже. И пришли также и птицы оплакивать Хельгоснежку: сначала сова, затем ворон и, наконец, голубок. И вот долго-долго лежала в своем гробу Хельгоснежка, и казалось, что она спит, — была она бела, как снег, румяна, как кровь, и черноволоса, как черное дерево. Но случилось, что заехал однажды королевич Арнольд в тот лес, и попал он в дом гномов, чтобы в нем переночевать. Увидел он на горе гроб, а в нем прекрасную Хельгоснежку, и прочел, что было написано на нем золотыми буквами. И сказал он тогда гномам: —Отдайте вы мне этот гроб, а я дам вам за него все, что вы пожелаете. Но ответили гномы: —Мы не отдадим его даже за все золото в мире. Тогда он сказал: —Так подарите мне его. Мы с Руд создадим ей Мавзолей. Когда он это сказал, сжалились над ним добрые гномы и отдали ему гроб. И велел королевич своим слугам нести его на плечах. Но случилось так, что споткнулись они о какой-то куст, и от сотрясения выпал кусок ядовитого яблока из горла Хельгоснежки. Тут открыла она глаза, подняла крышку гроба, а затем встала и сама. Королевич, исполненный радости, ответил: —Как тебя зовут?, — спросил Арнольд и поведал ей все, что произошло, и молвил: —Мы с моей Руд будем рады сделать тебя прислугой! Хельгоснежка впала в шок. -Неужели этот репоголовый никогда меня не полюбит?-Подумала Хельга. Но на праздник была приглашена и королева, мачеха Хельгоснежки. Нарядилась она в красивое платье, подошла к зеркалу и сказала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей во всей стране? И ответило зеркало: Вы, госпожа королева, красивы собой, Но королева младая в тысячу крат еще выше красой! И вымолвила тогда злая женщина свое проклятье, и стало ей так страшно, так страшно, что не знала она, как ей с собой справиться. Сначала она решила совсем не идти на свадьбу, но не было ей покоя — хотелось ей пойти и посмотреть на молодую королеву. И вошла она во дворец, и узнала Хельгу, и от страха и ужаса как стояла, так на месте и застыла. Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, и принесли их, держа щипцами, и поставили перед нею. И должна была она ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала она мертвая наземь. С тех пор Хельга стала Жить во дворце,через два дня Арнольд должен был женится на Руд и у Хельги было совсем мало времени,чтобы влюбить его в себя,если Хельга не успеет она погибнет навсегда... Золушка. Бедную Хельгушку заставляли делать всю самую грязную и тяжелую работу в замке: она чистила котлы и кастрюли, мыла лестницы, убирала комнаты короля и Руд. Спала она на чердаке, под самой крышей, на колючей соломенной подстилке. А у Руд была комната с паркетными полами цветного дерева, с кроватями, разубранными по последней моде, и с большими зеркалами, в которых модою было увидеть себя с головы до ног. Бедная девушка молча сносила все обиды и не решалась пожаловаться даже Арнольду. Руд так прибрала его к рукам, что он теперь на все смотрел ее глазами и, наверно, только побранил бы деочку за неблагодарность и непослушание. Вечером, окончив работу, она забиралась в уголок возле камина и сидела там на ящике с золой. А все-таки Хельгушка в своем стареньком платьице, перепачканном золою, была во сто раз милее, чем Руд и другие барышни королевства, разодетые в бархат и шелк. И вот как-то раз сын короля той страны устроил большой бал и созвал на него всех знатных людей с женами и дочерьми. Хельга подумала,что хотя бы на балу сможет влюбить в себя Арнольда. У бедной Хельгушки работы и заботы стало еще больше, чем всегда. Ей пришлось гладить Руд платья, крахмалить их юбки, плоить воротники и оборки. В доме только и разговору было, что о нарядах. – Я, – говорила Руд, – надену красное бархатное платье и драгоценный убор, который мне привезли из-за моря. – Нет, – надену самое скромное платье, но зато у меня будет накидка, расшитая золотыми цветами, и бриллиантовый пояс, какого нет ни у одной знатной дамы. Руд Послала за искуснейшей модисткой, чтобы она соорудила ей чепчики с двойной оборкой, а мушки купили у самой лучшей мастерицы в городе. Руд то и дело подзывала Хельгу и спрашивала у нее, какой выбрать гребень, ленту или пряжку. Никто не умел так искусно, как она, приколоть кружева или завить локоны. Другая на месте Хельгушки причесала бы Руд как можно лучше. Но Патаки была добра: она выдрала ей все волосы. За два дня до бала Руд от волнения перестала обедать и ужинать. Она ни на минуту не отходила от зеркала и разорвала больше дюжины шнурков, пытаясь потуже затянуть свою талию и сделаться потоньше и постройнее. И вот наконец долгожданный день настал. Хельгушка грустила,сложив ноги домиком. Ее крестная, которая как раз в это время зашла навестить бедную девушку, застала ее в слезах. – Что с тобой, дитя мое? – спросила она. Но Хельгушка так горько плакала, что даже не могла ответить. – Тебе хотелось бы поехать на бал, не правда ли? – спросила крестная. Она была фея – волшебница – и слышала не только то, что говорят, но и то, что думают. – Правда, – кивнула Хельгушка, всхлипывая. – Что ж, будь только умницей, – сказала фея (Фиби), – а уж я позабочусь о том, чтобы ты могла побывать сегодня во дворце. Сбегай-ка на огород да принеси мне оттуда большую тыкву! Золушка побежала на огород, выбрала самую большую тыкву и принесла крестной. Ей очень хотелось спросить, каким образом простая тыква поможет ей попасть на королевский бал. но она не решилась. А фея, не говоря ни слова, разрезала тыкву и вынула из нее всю мякоть. Потом она прикоснулась к ее желтой толстой корке своей волшебной палочкой, и пустая тыква сразу превратилась в прекрасную резную карету, позолоченную от крыши до колес. Затем фея послала Хельгушку в кладовую за мышеловкой. В мышеловке оказалось полдюжины живых мышей. Фея велела Хельгушке приоткрыть дверцу и выпустить на волю всех мышей по очереди, одну за другой. Едва только мышь выбегала из своей темницы, фея прикасалась к ней палочкой, и от этого прикосновения обыкновенная серая мышка сейчас же превращалась в серого, мышастого коня. Не прошло и минуты, как перед Хельгушкой уже стояла великолепная упряжка из шести статных коней в серебряной сбруе. Не хватало только кучера. Заметив, что фея призадумалась. – А теперь, – сказала фея, – ступай в сад. Там за лейкой, на куче песка, ты найдешь шесть ящериц. Принеси-ка их сюда. Не успела Хельгушка вытряхнуть ящериц из фартука, как фея превратила их в выездных лакеев, одетых в зеленые ливреи, украшенные золотым галуном. Все шестеро проворно вскочили на запятки кареты с таким важным видом, словно всю свою жизнь служили выездными лакеями и никогда не были ящерицами... – Ну вот, – сказала фея, – теперь у тебя есть свой выезд, и ты можешь, не теряя времени, ехать во дворец. Что, довольна ты? – Очень! – кивнула Хельгушка. Фея ничего не ответила. Она только слегка прикоснулась к Хельгушкиному зеленому платью своей волшебной палочкой, и старое платье превратилось в чудесный наряд из серебряной и золотой парчи, весь усыпанный драгоценными камнями. Последним подарком феи были туфельки из чистейшего хрусталя, какие и не снились ни одной девушке. Когда Хельгушка была уже совсем готова, фея усадила ее в карету и строго-настрого приказала возвратиться домой до полуночи. – Если ты опоздаешь хоть на одну минутку, – сказала она, – твоя карета снова сделается тыквой, лошади – мышами, лакеи – ящерицами, а твой пышный наряд опять превратится в старенькое, залатанное платьице. Принц, которому доложили, что на бал приехала прекрасная, но никому не известная принцесса, сам выбежал встречать ее. Он подал ей руку, помог выйти из кареты и повел в зал, где уже находились король с королевой и придворные. Все сразу стихло. Скрипки замолкли. И музыканты, и гости невольно загляделись на незнакомую красавицу, которая приехала на бал позже всех. “Ах, как она хороша!” - говорили шепотом кавалер кавалеру и дама даме. Даже король,(Джеральд) который был очень стар и больше дремал, чем смотрел по сторонам, и тот открыл глаза, поглядел на Хельгушку и сказал королеве (Ронде) вполголоса, что давно уже не видел такой обворожительной особы. Придворные дамы были заняты только тем, что рассматривали ее платье и головной убор, чтобы завтра же заказать себе что-нибудь похожее, если только им удастся найти таких же искусных мастеров и такую же прекрасную ткань. Принц усадил свою гостью на самое почетное место, а чуть только заиграла музыка, подошел к ней и пригласил на танец. Она танцевала так легко и грациозно, что все залюбовались ею еще больше, чем прежде. -Простите,я не мог где-то видеть вас?-Спросил Арнольд. Хельга молчала.Она заплакала. Арнольд продолжал кружить ее в танце. -Что с вами?-Спросил он Хельгу. После танцев разносили угощение. Но принц ничего не мог есть – он не сводил глаз со своей дамы. А Золушка в это время разыскала своих сестер, подсела к ним и, сказав каждой несколько приятных слов, угостила их апельсинами и лимонами, которые поднес ей сам принц. Это им очень польстило. Они и не ожидали такого внимания со стороны незнакомой принцессы. Золушка вдруг услышала, что дворцовые часы бьют одиннадцать часов и три четверти. Она встала, поклонилась всем и пошла к выходу так быстро, что никто не успел догнать ее. Вернувшись из дворца, она еще сумела до приезда Руд и Арнольда превратиться в старую Хельгу. Едва только Хельгушка переступила порог и надела свой старый передник и деревянные башмаки, как в дверь постучали. -Это была Руд. – Долго же вы, кикимора, гостили нынче во дворце! – сказала Хельгушка, зевая и потягиваясь, словно только что проснулась.-Про себя. - На балу была такая красотка!-Сказала Руд вешая пиджак на отвеску. Хельгушка не ждала другого ответа и нисколько не огорчилась. В самом деле: что бы стала она делать, если бы Руд вдруг сказала обратное. На другой вечер Руд с Арнольдом опять отправились во дворец – и Хельгушка тоже... На этот раз она была еще прекраснее и наряднее, чем накануне. Принц не отходил от нее ни на минуту. Он был так приветлив, говорил такие приятные вещи, что Золушка забыла обо всем на свете, даже о том, что ей надо уехать вовремя, и спохватилась только тогда, когда часы стали бить полночь. Она поднялась с места и убежала быстрее лани. Принц бросился за ней, но ее и след простыл. Только на ступеньке лестницы лежала маленькая хрустальная туфелька. Принц бережно поднял ее и приказал расспросить привратников, не видел ли кто-нибудь из них, куда уехала прекрасная принцесса. Но никто никакой принцессы не видал. Правда, привратники заметили, что мимо них пробежала какая-то бедно одетая девушка, но она скорее была похожа на нищенку, чем на принцессу. Тем временем Хельгушка, задыхаясь от усталости, прибежала домой. У нее не было больше ни кареты, ни лакеев. Ее бальный наряд снова превратился в старенькое, поношенное платьице, и от всего ее великолепия только и осталось, что маленькая хрустальная туфелька, точно такая же, как та, которую она потеряла на дворцовой лестнице. Руд решила расторгнуть помовку с Арнольдом. Хельга была счастлива. И это была правда. Через несколько дней принц приказал объявить во всеуслышание, под звуки труб и фанфар, что девушка, которой придется впору хрустальная туфелька, станет его женой. Разумеется, сначала туфельку стали мерить принцессам, потом герцогиням, потом придворным дамам, но все было напрасно: она была тесна и герцогиням, и принцессам, и придворным дамам. Наконец очередь дошла и до Хельги. – А ведь она, кажется, будет впору ей, – сказала Руд – Я получил приказание от принца примерить туфельку всем девушкам в городе. Позвольте вашу ножку, сударыня! Он усадил Хельгушку в кресло и, надев хрустальную туфельку на ее маленькую ножку, сразу увидел, что больше примерять ему не придется: башмачок был точь-в-точь по ножке, а ножка – по башмачку. Руд и Арнольд замерли от удивления. Но еще больше удивились они, когда Хельгушка достала из кармана вторую хрустальную туфельку – совсем такую же, как первая, только на другую ногу – и надела, не говоря ни слова. В эту самую минуту дверь отворилась, и в комнату вошла фея – Хельгина крестная. Она дотронулась своей волшебной палочкой до бедного платья Золушки, и оно стало еще пышнее и красивее, чем было накануне на балу. Тут только оба поняли, кто была та красавица, которую они видели во дворце. Ее отвезли во дворец к молодому принцу, который нашел, что она стала еще прелестнее, чем была прежде. Они снова кружились в танце. -Вы так прекрасны!-Произнес Арнольд. Хельга была в голубом свадебном платье и даже не верила своему счастью. Он наступил ей на ногу. -Простите! -Смотри под ноги,креветка!-Подумала Хельга и все исчезло. Спящая красавица. Хельга оказалась в старом темном замке. Ей захотелось осмотреть древний замок, и, бегая из комнаты в комнату, она наконец добралась до самого верха дворцовой башни. Там в тесной каморке под крышей сидела за прялкой какая-то старушка и преспокойно пряла пряжу. Как это ни странно, она ни от кого ни слова не слыхала о королевском запрете. Хельга подошла к прялке. — Пряду пряжу, дитя мое, — ответила старушка, вовсе и не догадываясь о том, что говорит с Хельгой. Хельга быстро схватила веретено и не успела прикоснуться к нему, как она уколола палец и упала замертво. Перепуганная старушка принялась звать на помощь. Люди сбежались со всех сторон. Чего только они не делали: брызгали принцессе в лицо водой, хлопали ладонями по ее ладоням, терли виски душистым уксусом королевы венгерской—ничего не помогало. Побежали за королем. Он поднялся в башню, поглядел на Хельгу и сразу понял, что печальное событие, которого они с королевой так опасались, свершилось. С грустью приказал он перенести принцессу в самую красивую залу дворца и уложить там на постель, украшенную серебряным и золотым шитьем. Трудно описать словами, как хороша была спящая принцесса. Она нисколько не побледнела. Щеки у нее были розовые, а губы красные, точно кораллы. И хоть глаза у нее были плотно закрыты, слышно было, что она тихонько дышит. Стало быть, это и в самом деле был сон, а не смерть. Король приказал не тревожить принцессу до тех пор, пока не наступит час ее пробуждения. А добрая фея, которая спасла свою крестницу от смерти, пожелав ей столетнего сна, была в то время очень далеко от королевского замка. Но она сразу же узнала об этом несчастье от маленького карлика-скорохода,(Юджин) у которого были семимильные сапоги (это такие чудесные сапоги, что стоит их надеть — и вы за один шаг будете проходить по семи миль), Фея (Лайла)сейчас же пустилась в путь. Не прошло и часу, как ее огненная колесница, запряженная драконами, уже появилась возле королевского дворца. Король подал ей руку и помог сойти с колесницы. Фея, как могла, постаралась утешить короля и королеву. А затем, так как это была очень предусмотрительная фея, она сразу же подумала, как грустно будет принцессе, когда через сто лет бедняжка проснется в этом старом замке и не увидит возле себя ни одного знакомого лица. Чтобы этого не случилось, фея сделала вот что. Своей волшебной палочкой она прикоснулась ко всем, кто был во дворце (кроме короля и королевы). А там были придворные, фрейлины, гувернантки, горничные, дворецкие, повара, поварята, скороходы, солдаты дворцовой стражи, привратники, пажи и лакеи. Дотронулась она своей палочкой и до лошадей на королевской конюшне, и до конюхов, которые расчесывали лошадям хвосты. Дотронулась до больших дворцовых псов и до маленькой кудрявой собачки, по прозвищу Пуфф, которая лежала у ног спящей принцессы. И сейчас же все, кого коснулась волшебная палочка феи, заснули. Заснули ровно на сто лет, чтобы проснуться вместе со своей хозяйкой и служить ей, как служили прежде. Заснули даже куропатки и фазаны, которые поджаривались на огне. Заснул вертел, на котором они вертелись. Заснул огонь, который их поджаривал. И все это случилось в одно-единое мгновение. Феи знают свое дело: взмах палочки — и готово! После этого король с королевой поцеловали свою спящую дочку, простились с ней и тихо вышли из залы. Возвратившись к себе в столицу, они издали указ о том, чтобы никто не смел приближаться к заколдованному замку. Но этого можно было бы и не делать, потому что в какие-нибудь четверть часа вокруг замка выросло столько деревьев, больших и маленьких, столько колючего кустарника — терновника и шиповника, — и все это так тесно переплелось ветвями, что ни человек, ни зверь не мог бы пробраться сквозь такую чащу. И только издали, да еще с горы, можно было увидеть верхушки башен старого замка. Все это фея сделала для того, чтобы ничье любопытство не потревожило покоя милой принцессы. Прошло сто лет. Много королей и королев сменилось за эти годы. И вот в один прекрасный день сын короля, который царствовал в то время, отправился на охоту. Вдалеке, над густым дремучим лесом, он увидел башни какого-то замка. — Чей это замок? — спросил он. — Кто там живет? Каждый отвечал ему то, что сам слышал от других. Одни говорили, что это старые развалины, в которых живут привидения, другие уверяли, что все ведьмы в округе справляют в заброшенном замке свой шабаш. Но большинство сходилось на том, что старый замок принадлежит людоеду. Этот людоед будто бы ловит заблудившихся детей и уносит к себе в башню, чтобы съесть без помехи, так как никто не может проникнуть вслед за ним в его логовище — ведь только он один на свете знает дорогу сквозь заколдованный лес. Принц не знал, кому и верить, но тут к нему подошел старый крестьянин и сказал, кланяясь: — Добрый принц, полвека тому назад, когда я был так же молод, как вы, я слыхал от моего отца, что в этом замке спит непробудным сном самая прекрасная принцесса на свете и что спать она будет еще полвека, до тех пор, пока ее суженый, сын какого-то короля, не придет и не разбудит ее. Можете себе представить, что почувствовал принц, когда он услышал эти слова! Сердце у него в груди так и загорелось. Он сразу решил, что ему-то и выпало на долю счастье — пробудить от сна прекрасную принцессу! Недолго думая принц дернул поводья и поскакал в ту сторону, где виднелись башни старого замка, куда влекли его любовь и слава. И вот перед ним заколдованный лес. Принц Арнольд соскочил с коня, и сейчас же высокие, толстые деревья, колючий кустарник, заросли шиповника — все расступилось, чтобы дать ему дорогу. Словно по длинной прямой аллее, пошел он к замку, который виднелся вдали. Принц шел один. Никому из его свиты не удалось последовать за ним — деревья, пропустив принца, сразу же сомкнулись за его спиной, а кусты опять переплелись ветвями. Такое чудо могло испугать кого угодно, но принц был молод и влюблен, а этого довольно для того, чтобы быть храбрым. Еще сотня шагов — и он очутился на просторном дворе перед замком. Принц посмотрел направо, налево, и кровь похолодела у него в жилах. Вокруг него лежали, сидели, стояли, прислонившись к стене, какие-то люди в старинной одежде. Все они были неподвижны, как мертвые. Но, вглядевшись в красные, лоснящиеся лица привратников, он понял, что они вовсе не умерли, а просто спят. В руках у них были кубки, а в кубках еще не высохло вино, и это ясно показывало, что внезапный сон застиг их в ту минуту, когда они собирались осушить чаши до дна. Принц миновал большой двор, вымощенный мраморными плитами, поднялся по лестнице, вошел в залу дворцовой стражи. Латники спали стоя, выстроившись в ряд, с карабинами на плечах, и храпели вовсю. Он прошел множество покоев, полных разодетыми придворными дамами и нарядными кавалерами. Все они тоже крепко спали, кто стоя, кто сидя. И вот наконец он вошел в комнату с золочеными стенами и золоченым потолком. Вошел и остановился. На постели, полог которой был откинут, покоилась прекрасная юная принцесса лет пятнадцати-шестнадцати (если не считать того столетия, которое она проспала). Принц невольно закрыл глаза: красота ее так сияла, что даже золото вокруг нее казалось тусклым и бледным. Дрожа от восторга, он приблизился и опустился перед ней на колени. В это самое мгновение час, назначенный доброй феей, пробил. Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего избавителя. —Арнольд? — сказала она.— Наконец-то!-Буркнула Хельга.. Не успела она договорить эти слова, как все кругом пробудилось. Первая подала голос маленькая собачка, по прозвищу Пуфф, которая лежала у ног принцессы. Она звонко залаяла, увидев незнакомого человека, и со двора ей ответили грубыми голосами сторожевые псы. Заржали в конюшне лошади, заворковали голуби под крышей. Огонь в печи загудел что было мочи, и фазаны, которых поварята не успели дожарить сто лет тому назад, зарумянились в одну минуту. Слуги под присмотром дворецкого уже накрывали на стол в зеркальной столовой. А придворные дамы в ожидании завтрака поправляли растрепавшиеся за сто лет локоны и улыбались своим заспанным кавалерам. В зале дворцовой стражи латники снова занялись своим обычным делом — затопали ботфортами и загремели оружием. А привратники, сидевшие у входа во дворец, наконец осушили кубки и опять наполнили их добрым винцом, которое за сто лет стало, конечно, старше и лучше. Весь замок — от флага на башне до винного погреба — ожил и зашумел. А принц и принцесса ничего не слышали. -Хельга?-Произнес он и отдалился. Голос у Хельги снова исчез. -Что с тобой? -Ты не можешь,говорить,да? Наконец старшая фрейлина, (Шина)которой хотелось есть так же сильно, как и всем другим, не вытерпела и доложила принцессе, что завтрак подан. Принц подал руку своей невесте и повел ее в столовую. Хельга убежала. -Ну,и дура же я!-Подумала она. Продолжение следует...