У Хи
28 июня 2017 г. в 16:20
Приятная прохлада окутала Сохён, как только они с Ханылем спустились к воде. На пристани толпились люди. Судя по словам, что долетали до Сохён, путешественники смотрели расписание катеров и восхищались полноводным Ханганом. Река не обращала никакого внимания на этот шум, не бежала даже, а спокойно шла по своим делам, позволяя ветру ласкать себя: в такие моменты гладь её выгибалась, волны становились более отчётливыми.
— О чём задумалась? — спросил Ханыль, беря её руку в свою.
Он потянул Сохён за собой. Вместе они лавировали между группками туристов, пока не удалились от причала.
— Я думала о Хангане, — сказала Сохён, не позволяя ему отпустить свою руку. — Мне кажется, они с ветром встречаются.
Ханыль рассмеялся:
— Серьёзно?
Сохён пожала плечами. Вообще-то ей нужно было кое-что сказать Ханылю, узнать, как он отнесётся к её решению, но пока ужасно не хотелось серьёзных разговоров. Уж слишком хорош был этот день, насквозь пропитанный солнечными лучами, озарённый улыбкой Ханыля.
«Как же он красив», — думала Сохён, любуясь своим парнем.
Ветер как раз перебирал его волосы, точно напоминая, что Ханылю пора сходить к парикмахеру.
«Если он, конечно, не собирается вернуться к своему прежнему образу», — размышляла Сохён, вспоминая, как шли ему длинные волосы.
— Будешь отращивать? — поинтересовалась она и попыталась дотянуться до его волос, но мазнула рукой по шее.
Ханыль остановился, взглянул на неё с любопытством:
— А тебе так больше нравилось?
— Да, я уже и забыла, как ты выглядел с длинными.
— Я ведь знаю, что ты врёшь, — сказал он и пошёл к скамье.
Сохён остановила его:
— Давай, ещё погуляем.
Он тут же согласился, повернулся, и они пошли по дорожкам парка. Ханыль молчал, но Сохён знала, что они и без слов прекрасно понимают друг друга. Она вздрогнула, когда он вдруг заговорил:
— Чимина завтра всё-таки выписывают, он настоял.
Сохён развела руками:
— Ну, они и без того удерживали его в больнице больше двух недель после того, как он очнулся. Не знаю, как им это удалось.
Тут Сохён увидела, что к ним мчится стая мальчишек. Ребята явно соревновались, летели вперёд и ничего не замечали. Сохён сделала шаг, пытаясь отойти, но тут почувствовала, как руки Ханыля легли на её талию: он притянул девушку к себе, не давая ей самостоятельно справиться с этой небольшой проблемой.
— Эй! — возмутилась она, выворачиваясь. — Вообще-то я и сама могла.
Ханыль наклонился к ней. Он не спешил отпускать Сохён, и она хмурилась, потому что ей и самой всё меньше хотелось разрывать эти объятия.
— Ну, я же должен быть твоим героем… принцем, — прошептал он ей в самое ухо.
Его близость — теперь такая привычная, но от этого не менее желанная — изгнала все мысли из головы Сохён, но она всё-таки нашла в себе силы решительно развести его руки в стороны и отступить на несколько шагов.
Ханыль картинно насупился, а потом легко поцеловал её в щёку:
— Да что это с тобой? — притворно рассердилась она и, не выдержав, рассмеялась.
— Дело в том, — начал Ханыль, шагая наискосок и приближаясь к Сохён. — Что ты слишком красивая.
Сохён довольно улыбнулась и перевела взгляд на ближайшие деревья: их зелёная мелкая листва напомнила ей о подарке, который она приготовила для Хачжин.
— Я, кстати, забрала те копии, — сказала Сохён, удачно переводя разговор.
Ей нравилось слушать комплименты от Ханыля, но сейчас они слишком будоражили и отвлекали.
«Просто вечер такой», — решила она.
— Для Хачжин? — уточнил Ханыль.
Сохён кивнула. Она нашла идеальный подарок для Хачжин недели полторы тому назад, когда в очередной раз изучала каталоги. Небольшая коллекция зарисовок времён Корё была ей не по карману, но копии с них Сохён вполне могла себе позволить. Она заказала их, думая о том, как обрадуется Хачжин, и сегодня, получив набор, поняла, что не прогадала. Было что-то особенное в этих деревьях, чьи верхушки сплелись, превратившись в зелёную арку, и в той девушке, расписывающей большие камни, да и в других работах… Они показались Сохён волшебными.
— Она будет в восторге, — заверила Сохён Ханыля. — И ты тоже.
— Не сомневаюсь. Подлинники из каталога я оценил.
— А ты всё-таки купил что-нибудь? — спросила Сохён, когда они дошли до очередного поворота. — Праздник же завтра.
— Ага. Остановился на наборе масок с экстрактом розы.
Сохён снова кивнула. Завтра их ждало тихое торжество на четверых — кто бы сомневался, что Чимин сумеет выбраться из больницы по этому случаю, — кажется, именно о таких праздниках она мечтала лет в восемнадцать. Тогда все эти двойные свидания казались очень заманчивыми, сейчас же она просто радовалась тому, что тревоги последних недель оставили её, а главное — Хачжин. И да, кажется, её подруга бесповоротно влюбилась в брата Ханыля. Это умиляло Сохён.
От размышлений её оторвал возглас:
— Точно они! Говорю же!
Обернувшись, Сохён увидела, что к ним подбегает самый младший из двоюродных братьев Ханыля — Хе. Следом за ним шла Юонг. Сохён оценила её шёлковую зелёную блузку без всяких рисунков и джинсы, которые очень хорошо сидели на Юонг, подчёркивая стройность её ног.
Они поприветствовали друг друга, и Хе тут же рассказал Сохён и Ханылю, что они с Юонг только освободились от работы — «У меня была важная встреча, возможен неплохой контракт с Samsung, Юонг вот проводила меня да подождала», — собирались в кино, но, в конце концов, решили просто прогуляться.
Сохён слушала его, позволив себе слегка облокотиться на плечо Ханыля. Юонг стояла рядом с Хе, спокойная и, кажется, очень довольная жизнью.
«Видно, что-то хорошее у них произошло», — размышляла Сохён.
В последний раз она видела Юонг в больнице, в тот страшный вечер, когда и Хачжин, и Чимин были без сознания. Тогда невеста Хе показалась ей измученной и несчастной. Девушка, что стояла перед ней сейчас, не имела ничего общего с той страдалицей.
— Вообще нам надо собраться всем на следующей неделе, — сказал Хе. — Может, даже Чимина выпишут… вот мы бы все посидели, поболтали.
— Чимина завтра выписывают, — сказал Ханыль.
— И отлично. Может, тогда завтра? — подмигнул Хе.
Ханыль отрицательно покачал головой:
— Нет, завтра точно не выйдет. У Хачжин день рождения.
Хе притворно надулся:
— И, конечно, меня не зовут, — потом бросил быстрый взгляд на Юонг и добродушно улыбнулся. — Думаю, нам с Юонг нужно познакомиться с этой Хачжин.
— Да, — подтвердила она. — Обязательно встретимся с ней либо на следующей неделе, либо как вернёмся.
— Вернётесь? — удивилась Сохён.
Ханыль не говорил о том, что Хе собирается куда-то уехать, а тот в свою очередь не писал об этом не на одной из своих страничек в социальных сетях.
«Хотя, может, я просто давно в фейсбук не заходила».
— Мы боялись, что всё сорвётся из-за работы, вот и не говорили никому, — объяснил Хе. — У нас с Юонг выходит обратная схема…
— Обратная схема? — спросил Ханыль.
Сохён уловила нотки искренней заинтересованности в его голосе. Впрочем, её эта «обратная схема» тоже заинтриговала.
— Ну, — Хе снова взглянул на Юонг, будто искал её одобрения. Сохён заметила, что та кивнула.
— Мы поняли, что нам удобнее сначала слетать в свадебное путешествие, а потом пожениться, — выдал наконец Хе. — Поэтому через полтора месяца ждём вас на церемонии.
— Даже так! — воскликнул Ханыль. — Поздравляю!
Братья обнялись, и Сохён так и не поняла, кто кого первым сгрёб в охапку. Она пока поздравила Юонг, а потом и Хе сказала несколько тёплых слов. По правде говоря, в эти мгновения у неё из головы не выходил Йонг, он ведь явно что-то чувствовал к Юонг.
Сохён всё ещё думала о превратностях судьбы — и любви, прежде всего, — когда Хе и Юонг, попрощавшись с ними, свернули на другую дорожку.
Осознав, что сейчас как раз подходящий момент, Сохён посмотрела на Ханыля и произнесла:
— Уже несколько дней хочу сказать тебе кое-что…
Она сразу почувствовала, что Ханыль напрягся, пусть и улыбнулся ей ободряюще:
— Что же?
Сохён жестом попросила его остановиться. Они присели на лавку и, прислонившись к его плечу, Сохён продолжила:
— Мне предложили хорошую работу, организация выставок… всё по моей специальности, — и добавила совсем тихо. — Во Франции. Они создают коммерческий центр азиатской культуры, хотят рассказывать коренным жителям о нашей истории, том, как всё сейчас обстоит, и о Японии с Китаем. У меня одногруппница там работает, вот позвала…
Сохён была уверена, что Ханыль расстроится. У него хорошо складывались дела в Сеуле, и он всё время повторял, как любит этот город, и как рад, что вернулся... Сохён чувствовала себя эгоисткой, ужасным человеком, но она не могла просто отказаться от такого предложения, забыть о нём, — хотя сначала хотела поступить именно так, — чувство к Ханылю побуждало Сохён к действию, вдохновляло, а проекты госпожи Ше ей порядком поднадоели.
Вопреки ожиданиям и опасениям девушки Ханыль, услышав её признание, заметно расслабился. Он сжал её руку:
— Так это же прекрасно.
— Но… — попыталась возразить она.
Ханыль покачал головой:
— Да нет никаких «но», ты же этого хочешь? — он посмотрел на неё так, точно просканировать пытался. — По глазам вижу, что хочешь. Когда ты поедешь?
— Где-то через месяц-полтора, нужно разобраться с документами.
Он что-то прикинул в уме, потом по его губам скользнула одна из тех мягких улыбок, которые Сохён так любила:
— Ну, думаю, я тоже успею к этому сроку решить все вопросы с заказчиками. Приеду либо с тобой, либо через неделю после тебя.
— Приедешь? — повторила она, всё ещё не веря в то, что всё складывается так просто.
— Конечно, — он склонился к ней. — А то ведь в этой Франции живут одни ловеласы, нельзя отпускать туда такую женщину.
Сохён рассмеялась. Облегчённо вздохнув, она с благодарностью пожала его руку:
— Не думала, что всё будет так просто.
Пока они молчали, Ханыль обнял её. Сохён не возражала, парк погружался в дрёму, его обволакивал сумрак, но рядом с Ханылем это не имело значения. Если бы она умела писать стихотворения, то непременно написала бы что-нибудь очень лиричное о нём — чудесном принце, понимающем её с полуслова.
— Есть только одна проблема, — тихо произнёс он, и Сохён с сомнением посмотрела на него.
— Я ни слова не понимаю по-французски, — закончил Ханыль.
— Я буду твоим переводчиком, — пообещала Сохён и потрепала его по волосам. — Всё-таки не отращивай их больше. С короткой стрижкой ты более… солидный.
Они засмеялись одновременно, а потом Ханыль накрыл её губы своими, и Сохён подумала, что это, наверное, всё-таки неприлично — быть настолько счастливой.