Неразлучные

Дождь, такой маленький и противный, крапал с раннего утра. Уныло завывающий ветер трепал беззащитные голые ветви деревьев, которые едва начали отходить ото сна. Небо, затянутое почти черными тучами, хмурилось, словно нехотя принимало оно того, кого на земле провожали сегодня родные и близкие. У каждого, кто пришел сегодня проститься с Киром, была пустота. Каждый потерял что-то важное вместе с этим мальчишкой. Кто-то сына, кто-то племянника, кто-то лучшего друга. Ну, а кто-то потерял любовь… Было необычайно тихо. Не было слышно даже пения птиц, что так часто оглашали лес за кладбищем своими голосами. К лакированному гробу по очереди подходили собравшиеся, чтобы в последний раз увидеть этого солнечного беззаботного юношу, чье тело вот-вот предадут земле. Настя подошла к Киру последней. Проведя пальцами по бледной холодной коже, девушка наклонилась к юноше и осторожно коснулась горячими губами губ Кирилла, на которых будто застыла полуулыбка. Как же ей хотелось, чтобы на его щеки вернулся румянец, чтобы ресницы затрепетали, и он открыл глаза. Чтобы все это оказалось лишь ее страшным сном, и, проснувшись, она могла бы позвонить живому Кириллу и рассказать об этом кошмаре. Чтобы он выслушал ее и сказал, что она его маленькая дурочка. Но глухая боль где-то в груди не давала забыть, что все, что сейчас происходило. - жестокая реальность, от которой не спрятаться ни в одном из снов. Хотелось кричать. Рвать, метать, бежать куда угодно, лишь бы подальше от этого ужаса. Но вместо этого Настя глотала молчаливые слезы, не желая отходить от гроба. Наконец прощание закончилось. Могильщики накрыли гроб крышкой и аккуратно спустили его в приготовленную яму, куда полетели горсти земли, брошенной собравшимися. А вскоре гроб уже скрылся под землей, навсегда унося близкого всем человека… Поверили?.. Ну, на самом деле история развивалась немного по-другому. Кир открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. Слышен был только противный писк приборов. Руки и ноги ужасно затекли. Голова раскалывалась, как после недельной попойки. Кир осторожно повернул голову туда, где должно было располагаться окно. Когда глаза привыкли к мраку палаты, парень разглядел свернувшуюся в маленький клубочек Настю, которая, видимо, уснула на стуле. - Настя? – пересохшими губами прошептал Богров, сомневаясь, что это действительно его подруга, а не простая куча тряпья. Да и если бы это была и Настя, Кир сильно сомневался, что его услышат. - Кирилл? – Настя все-таки услышала этот едва различимый шепот, и, сорвавшись с места, подошла к кровати. – Неужели очнулся, неужели не приснилось? Бормоча что-то себе под нос, девушка дотянулась до выключателя на кровати и зажгла лампу. Не очень яркий свет все же больно резанул по глазам Богрова, заставив зажмуриться. – Кир, Кирюша! – радостно воскликнула Настя. Ее уставшее лицо озарила счастливая улыбка, а в уголках глаз заблестели слезы. - Пить. Воды хочу, – облизнув сухие губы, пробормотал Богров. - Водички? – воскликнула Настя, срываясь с места. – Я сейчас, Кирюш, подожди! С трудом отыскав стакан, Белова трясущимися руками налила воды и подала Киру. Поддерживая за дно, девушка помогла Богрову напиться и отставила воду. Настя опустилась на пол рядом с кроватью и осторожно провела ладонью по плечу парня. Слезы начали катиться по щекам, оставляя влажные следы. - Ну, ты чего? – недоуменно спросил Кир, накрыв руку Насти своей. – Чего плачешь, дуреха? - Я думала, что потеряла тебя, – всхлипывая, призналась Белова, свободной рукой гладя впалые щеки Кирилла. – Ты не представляешь себе этот ужас. Мы ждали, все ждали, когда ты очнешься. А ты все спал и спал. Почти неделю! – Губы девушки задрожали. – Я так испугалась, Кирилл. А потом еще врач сказал, что шансов мало, что рана слишком глубокая, что что-то задели. И что наше ожидание просто пустая трата времени! - Ну, хватит, перестань! – Кир через силу улыбнулся. Вернее, попытался. Больше походило на гримасу ужаса и боли. Но оно и понятно, учитывая его нынешнее состояние, когда малейшее движение отзывалось болью. – Я ведь жив, и со мной все будет нормально. - Правда? – всхлипнула Настя. – Ты мне обещаешь, что больше никогда не будешь так пугать? - Глупая, ну конечно, обещаю, – прошептал Богров. – Да и на мне как на собаке все заживает! Иди сюда. – Настя послушно наклонилась к парню, накрыв его губы своими. Богров, собрав все силы, приобнял девушку, привлекая ближе. – Насть, а ты со мной навсегда? – отстранившись, спросил вдруг он. - А ты сам как думаешь? – вопросом ответила Настя, снова целуя Богрова… 8 лет спустя. - А побыстрее никак нельзя? – возмущенно сопел Богров, перебирая ворот рубашки. – Ну мы же так опоздаем! Да даже родители туда раньше доберутся! - Богров, заткнись уже, я тебя прошу! – Рома закатил глаза. – Успеем мы вовремя, все нормально. - Ну, Кира, честное слово, задолбал уже! – Руслан глянул в зеркало заднего вида. – Ей-богу, ты сам как роженица нервничаешь! Вообще, ты же у нас психолог, тебе спокойным надо быть! Вот возьми до десяти посчитай. - Да вы меня не понимаете! – возмущенно воскликнул парень. – Это же мой первенец! - Ну, конечно, куда нам, убогим, до тебя. – фыркнул Антон. – Напоминаю, у Руси жена тоже недавно рожала. Да и у Саньки полгода назад пополнение случилось. И заметь! Ни один из нас так не нервничал! - Да, ну конечно же! – возмутился Кир. – Вон Ромка тогда чуть ли не цветы жрал! - Неправда! Не было такого! – воскликнул Рома. В этот момент споры мужчин были прерваны гаишником, неизвестно откуда появившимся на дороге. - Ну, а правила не для вас, видимо, писаны? – улыбаясь в усы, мужчина оглядывал украшенную цветными шариками машину, на капоте которой красовалась надпись "Едем за дочкой". - Вы простите, пожалуйста, – извиняющимся тоном проговорил Рома. – У нас у друга первенец родился, а сегодня забирать едем. Вот он и нервничает, просит быстрее ехать. - Понимаю, прекрасно понимаю, – добродушно улыбнулся гаишник. – Сами через такое проходили. Но все же знак стоит: выше сотни не ездить. - Мы понимаем, – кивнул Кирьянов. – Но он у нас тут на заднем сидении сидит и нервничает так, будто сам вот-вот родит. - Рома, я тебя из машины сейчас выкину! В окно! – сердито воскликнул Богров. – Вы извините, мы не специально, – обратился он уже к постовому. - Да ну вас! – хохотнул мужчина. – Проезжайте. Но скорость больше не превышайте! Руслан, как водитель, пообещал правил не нарушать. Машина снова рванула в путь. А через двадцать минут остановилась около ворот родильного дома. - Я же говорил, что опоздаем! – не хуже змеи шипел Богров, в спешке доставая из машины шампанское и огромный букет белых роз. Около крыльца уже стояли родители Насти и Кирилла. Ира, Виолетта и Лариса, которые, к слову, тоже приехали раньше мужей, о чем-то увлеченно беседовали. - Богров, как ты раздолбаем был, так и остался! – осуждающе воскликнул отец Кира, заметив сына со всех ног бегущего к парадному входу. - Ну не ругай ты его, – улыбнулась Ольга Николаевна, мама Насти. – Он и без того волнуется. С кем не бывает. В этот момент из здания вышла Настя, которая уже три года была Богровой. В руках девушка держала крошечный розовый конверт, в котором мирно посапывала их с Кириллом девочка. - Варенька, Варюша. – Богров взял у жены сверток и с нежностью посмотрел на спящего младенца. – Ангелочек наш! - Не разбуди ее, – улыбнулась Настя, забирая сверток у мужа. - Ну-ка давайте, семейное фото! – воскликнула Ира. Кирилл обнял жену за талию и счастливо улыбнулся. – И, снято! - Насть, спасибо тебе. – Кирилл, наклонившись, поцеловал жену в щеку. – За дочку спасибо. И за то что со мной, тоже спасибо.