Monster and sacrifice

Возвращение домой не было чем - то очень уже замечательным, потому что Вдова нигде не чувствовала себя дома. Это неприятно, но только первое время, а после - просто безразлично. Где жить - не играет роли, и это очень неплохо в определенных ситуациях. Хотя, свою квартиру Наташа любила за простоту и тишину. Спокойный район очень кстати, особенно сейчас, когда она с простреленным плечом и вывернутой наизнанку сущностью нуждается в покое. За всё спасибо Зимнему Солдату. Неплохая встреча выдалась, что уж тут скажешь! Романова на ватных ногах вползла в квартиру, опираясь о всё, что встречала на пути. Закрыв за собой дверь, Нат прильнула спиной к холодной стене и сползла по ней вниз, тяжело вздыхая. Возможно, она чувствовала бы себя лучше, если бы согласилась на помощь Роджерса, но об этом жалеть было поздно. Несколько мгновений просидев на полу, девушка встала, опираясь на здоровую руку, хотя боли от этого меньше не становилось, и прошагала на кухню. С большим усилием достав из шкафа, как назло находившегося высоко, бутылку конька, открутила крышку и сделала несколько глотков. Янтарь из склянки обжег глотку, отчего Романова поморщилась. Медленно девушка добралась до окна и открыла его, впуская в квартиру свежий воздух, в котором она так нуждалась. Черное небо привлекло взгляд, на пару мгновений вселяя в Нат ощущение свободы, но это чувство быстро растворилось в последующих двух больших глотках алкоголя. "Свободой здесь уже давно не пахнет, да и не пахло никогда," - прозаично подумала Вдова. Теплый ветер влетел в комнату, трепля по пути рыжие волосы. Романова вздохнула, и направилась к столу. Оставив бутылку, она достала небольшую коробку, открыла, достав оттуда какие - то обезболивающие, вернула на место. Запив лекарство коньяком, Нат поплелась в гостиную. В темноте коридора девушка влепилась в тумбу, выругалась, и вошла в комнату с искаженным болью лицом. Уличные фонари, хоть и слабо, но освещали помещение, поэтому дойти до дивана удалось без травм. Откинувшись на спинку, Наташа сделала ещё пару глотков из склянки и уставилась в окно. Проезжающие по трассе машины мелькали в глазах девушки цветными пятнами, слегка двоясь от выпитого ею алкоголя. На самом деле, она ненавидит такие вечера. Чертово скребущее одиночество, которое нечем заполнить. Когда собственные мысли хочется взять в охапку и выкинуть в окно за их глупость и прозаичность, которую Романова, кстати, тоже ненавидит. Она закрыла глаза, и в сознание тут же вторглись призраки прошлого, всегда живущие своей жизнью, заставившие распахнуть их. Мысленно выругавшись, Нат поднялась с места и подошла к столу. Бутылка опустилась на деревянную поверхность с гулким стуком. Тишина проникла под кожу приятным и неприятным чувством одновременно. Несколько мгновений Вдова вглядывалась в янтарь на дне бутылки, пока не почувствовала странное присутствие. Она машинально извлекла из-под ремня брюк нож, неизвестно откуда там оказавшийся, и резко повернулась. В дальнем углу комнаты чернел силуэт. Пару секунд бездействия, и парень начал шагать по полу тяжелыми солдатскими сапогами. Он остановился в полу шаге от Вдовы, которая с каждым его движением сильнее сжимала лезвие в руке. Во рту пересохло. Туман от выпитого пропал. Взгляд темных глаз поймал её. Тишина длилась недолго, но ощущения предательски растягивали мгновения. - Помоги мне, - наконец раздался тихий и низкий голос. У Нат перехватило дыхание, если у человека, который не дышал, его может перехватить. По спине пробежал холод, остановившийся в районе свежей раны от пули легким спазмом. Слова застряли где - то в районе гортани, или где там - биолог из Романофф никакой, и осталось только прерывистое дыхание, также дающееся с трудом. - Я принял решение избегать того, что таится у меня внутри. Но сейчас я понимаю, что больше не могу. И, если я сломаюсь, мне нужна будет помощь, - опять повисла немая пауза, полная чувств, таящихся в темных глазах. - Я сломаюсь. Это сильнее меня. Нат так и не смогла проронить ни слова, и просто смотрела в глаза Солдату, сжимая в ладони нож. Он не отводил взгляда ни на мгновение. А Солдат ли это? Руки коснулся холодный металл бионической конечности, отчего Романова вздрогнула и выронила лезвие, сверкнувшее в темноте. Ни то страх, ни то боль ныла внутри, пытаясь вырваться наружу. Сильная ладонь мягко сжала пальцы. Сделав глубокий вдох, Нат попыталась собрать в одно целое развалившуюся на куски себя. - Рассказывай, - наконец выдавила из себя Вдова хриплым голосом.

***

Холод улицы заполнил квартиру, бегая по спине. Романова, сидя у стены и подогнув под себя ногу, делала очередной глоток алкоголя из новой бутылки. У противоположной стены в той же позе выпивал Барнс. Взгляд темных глаз падает на простреленное плечо Вдовы, заставляя отхлебнуть ещё. - И почему ты решил, что я могу тебе помочь? - хрипя, шепнула Романова, после продолжительного рассказа. - Почему я? Джеймс взглянул в глаза Вдовы, а затем уставился в окно. - У боли есть свойство: она может как засовывать в голову что - то, так и вытягивать это обратно, - многозначительно начал он. - Мне внушили...не знаю, что, но чувствую себя будто не у себя в голове. Мысли и воспоминания, которыми я обладаю - чужие. Мои возвращаются медленно и больно, - небольшая пауза, сопровождаемая глотком коньяка. Барнс смотрит на Вдову. - Воспоминания о тебе больнее всего. В лице Нат тут же блеснул оживление: - Ты что - то вспомнил? - быстро проговорила она, подняв глаза и слегка напрягшись. Джеймс шумно выдохнул, опуская взгляд в пол: - В том - то и дело, что я не знаю. Я вспоминаю, но не понимаю, что - правда, а что - нет. Я не могу себе доверять. - Если я скажу, что ты был моим наставником в Академии? - вскинула брови Романова, отпивая из бутылки. - Я помню это, - кивнул Барнс, не разрывая зрительного контакта, будто цепляясь за мысли, тлеющие в зеленых глазах Нат. - Это правда, - кивнула в ответ девушка. - А ещё ты должен помнить, что я предала тебя. Всех предала. Испуг мелькнул в темных глазах, быстро истлев в потоке других чувств. Джеймс кивнул. - Нет, - шепнула Романова. - Я помню... - на мгновение Джеймс замялся, - твои губы... Он говорил так, будто и сам не верил, точнее - не мог понять. По спине Вдовы пробежал холод. Глаза защипало. - Мы предали всех вместе, - ещё тише, чем прежде, сказала она, - потому что любовь тогда была предательством. Там, где мы стали монстрами, она всегда им будет. Слеза скатилась по щеке девушки, но тут же была смахнута рукой. Кажется, Барнс не дышал. В его глазах тоже стояли слёзы, хотя во тьме ночи их сложно было разглядеть. - Я любил тебя, - почти утвердительно произнес он. По его лицу можно было понять, что теперь пазл сложился. Не пристроенные обрывки памяти нашли свое место. - Любил, - кивнула Нат, не в силах удержать ещё одну слезу, и закусила губу, закрывая глаза. Джеймс протер лицо руками, будто стирая мысли, навалившиеся огромным грузом. Тишина. Он смотрел в пустоту около минуты, расставляя мысли по полкам, затем поднял глаза на Романову, которая тихо боролась со слезами, и проигрывала битву, второй раз в жизни. Повязка на ране от выстрела побагровела от сочащейся крови. - Наталья, - шепнул он, заставляя девушку открыть глаза, - прости. За это, - он указал на плечо, - за прошлое. Наверное, ты хочешь меня убить за случившееся. - Нет, не хочу, - быстро сказала Вдова, сглотнув комок в горле. - Ты сам себя убьешь, когда всё вспомнишь, - она смахнула слезы, - и мне придется тебя спасать. Нат с большим усилием поднялась с места, сдерживая внутри вырывающийся вскрик боли. Каждое движение отдавалось спазмом в районе раны. Едва не валясь с места, Романова подошла к окну и выпила остатки коньяка из бутылки, которая полетела в угол со звоном. Вслед за ней почти бесшумно поднялся Барнс, оставив склянку с недопитым алкоголем на полу. Он медленно подошел к девушке и встал рядом. - Сколько я себя помню, всё внутри меня просто хотело приспособиться. Я никогда не был тем, кто притворяется, - тихо проговорил Джеймс, глядя в окно, - но, оказывается, я никогда и не был собой. Наташа опустила голову, а затем коснулась металлических пальцев. Джеймс взглянул на руки, а после - в глаза девушки, которая в этот момент уже повернула к нему голову. - Если ты потеряешь себя, я буду рядом, - проговорила она. - Ты не обязан умирать в одиночестве. - Ты готова составить мне компанию? - грустной усмешкой ответил Барнс. - Самоотверженно. И странно для того, кого я калечил дважды. - Ты удивишься, если я скажу, сколько раз ты калечил меня в Академии, - слабо улыбнулась Вдова. Она снова направила взгляд в окно. - Но если, после всего, я смогу вернуть то, что потеряла, - это того стоило. Первые лучи рассветного солнца медленно потянулись к окну, заливая комнату утренним сиянием. Они отразились в зеленых глазах и утонули в темных. "Я приду за всеми монстрами, которые коснулись его. Я приду за всеми, кто погасил его звезды. Они превратили его в кошмар, так что стану их кошмаром..."