***
Сколько бы я ни пыталась, Чонгука понять никак не получается. Когда молча сидит, теребя пальцами блестящую упаковку фруктовой жвачки, кажется, весь мир вокруг замирает. Мне никогда так сильно не хотелось прикоснуться к этим черным, смоляным волосам, как сейчас, когда с ними играет солнце. Это так глупо и наивно, смотреть с обожанием на того, кто так легко забывает о важном. — Ын И, ты хочешь просверлить во мне дыру? — Да. Думаю, пробить её чем-то острым будет куда быстрее, — парень дергает за мою руку и валит на свои колени, тут же цепляясь в бока и начиная щекотать. Испуганный вскрик не пугает его, только забавляет, как и бесконтрольно полившийся смех. — Чон! Чонгук! Отпусти меня сейчас же! — И не подумаю, — нагло, бесцеремонно, Чонгук щипает бедро и получает то, что заслужил. Удар локтем. — Да что же ты всё время бьешься! — Ты первый напал на меня! — отдышавшись и отодвинувшись подальше от парня, я пыталась обратно собрать растрепавшиеся волосы, но они непослушно путались. — Ещё и прическу испортил, блин! — Ын И, ты прекрасно выглядишь даже так. — А ты совсем не умеешь лгать. — Ребят, вы достали уже. Вас слышно с того конца парка! — Так не подслушивай, Чимин. Это неприлично. Очередная прогулка просто для того, чтобы проветриться. Обменяться новостями, о которых все и так уже знают — мы видимся каждый день в школе, а с Чонгуком ещё и дома. Как не надоел ещё? А ведь напротив, стоит не увидеть его день, как в груди разрастается пропасть. И о том поцелуе мы так и не говорили, словно парное наваждение, что-то померещившееся только мне. Потому что он ведет себя как обычно, а мне становится сложно. — Дамочка с недовольным лицом. — Ммм? — А Хе Гу почему не с нами? — я щурю глаза, искоса смотря на Чимина. Чего это он вспомнил о ней? — Приболела немного, так что отлеживается. Ложь, но частичная. Подруга позвонила мне ещё вчера, предупреждая и жалуясь, что не чувствует себя живой. Начиная с двенадцати и до самого утра, в наши обязанности входила уборка, обслуживание покупателей и прием товаров раз в неделю, иногда чаще. Директор относится к нам хорошо, но это не отменяет того, что работать тяжело. В основном, нас оставляют одних, хотя по первенству было обещано, что предоставятся напарники. Всего пятеро неудачников, включая нас, там работает. Полиции всё равно на такие места, если не происходит чего-то страшного, а потому и условия изменились уже на третью нашу смену — помощь была лишь иногда. Как сама ещё держалась в строю — не знаю, а потому состояние Хе Гу было ясным, как самый безоблачный день. Радость в этих тяжелых днях доставляла только уже достаточно крупная, накопленная сумма в тайнике под матрасом. Осталось совсем немного до грандиозной покупки, от которой… Нет, не сейчас. Взгляд перебегает с Чонгука на Чимина и, судя по нахмурившемуся парню, он возымел должный эффект. — Что уже, где нагрешил? — Как та девочка, Ю Джи? — Черт, тебе прям нужно это знать? — киваю. — Никак. Ненавидит меня, испепеляет взглядом, порчи наводит, наверное. — И тебе всё смешно? — искренне не понимаю, как Чимин может быть таким двуличным. — Может извинишься? — Ын И, думаю, это не самая лучшая тема для разговора, — Чонгук встревает между нами, когда градус повышается. Пак щетинится, а я недобро щурюсь, готовая вставить ему по самые! По самые! — Давайте поговорим о… новых слухах? Чимин, готовый вставить свои пять копеек, давится воздухом и смотрит на Чона так, словно тот с разбегу сиганул в лаву. Подозрительно переглянувшись, парни сами того не ведая, запускают вечный двигатель из мыслей в моей голове. Подруга говорила о Чи Сон, о её свидании с Чонгуком, про которое он ни разу не обмолвился. Его оговорка сейчас и реакция Чимина говорила только о том, что я о чем-то знать не должна. Это наша обычная «рубрика», чтобы быть в курсе всех новостей. — А давайте, — бодро подхватываю я, под локти цепляя обоих парней. Пак вздрагивает, а Чон косится на меня. — Слух первый: Чимин расстался с очередной девчонкой. — Подтверждаю. Разошлись, как в море корабли, — свободной от моей хватки рукой парень чешет затылок и поворачивается к нам. — Следующий слух… Учитель по физкультуре заглядывается на коротенькие юбки учениц. Слышали об этом? — О, я слышал, да! — Чонгук воодушевляется, накрывая мою ладонь своей и чуть наклоняет голову, заглядывая в глаза. — Как единственная из нас, кто носит юбки, ты должна открыть эту тайну. Было? — Насчет юбок не знаю, но… — они слишком внимательно слушают. — Пару раз он заходил в раздевалку. Меня там не было, но девочки рассказывали. Так, посматривает, но без фанатизма. — Черт, вот старый извращенец! — В сорок люди ещё не старые, Чонгук. Он просто извращенец. Идя дальше и вспоминая, кто и что слышал, мы незаметно для себя потратили час. Друзья, шутя над каждой новой сплетней, совсем позабыли о своём напряжении, но помнила я. Сбивая к чертовой матери их настороженность, я плавно приближалась к тому, чтобы задать интересующий меня вопрос. Если Чонгук решил скрыть от меня столь важный факт из своей жизни, я сама всё узнаю. — Знаю, знаю! Что-то слышала о Чи Сон, мол с кем-то крутым у неё свидание. Неужели удалось кого-то нового подцепить? А как же тот спортсмен? — Честно говоря, даже не слышал, — Чонгук пожимает плечами, открывая купленную бутылку с водой. Только самый невнимательный не заметил бы, как метнулся его взгляд в сторону от меня. — Чимин? — Да опять какая-то хрень, отвечаю. Она меняет своих ухажеров каждую неделю, так что такие слухи уже как её личные достижения. Не нравится она мне вообще, заносчивая слишком. Всем своим видом Чимин выказывал негодование на счет девушки. Кривился, хмурил брови и жестикулировал так, будто отгонял от себя её образ. Будучи бывшей Чон Чже, тот точно рассказывал какие-то подробности их коротких отношений. Тогда всё же… Почему Чонгук согласился? Или это в самом деле очередной слух?***
Очередная ночная смена подкосила меня так, что встать с кровати утром не удалось. Чонгук всячески старался меня растолкать, пока его не остановила мать, пинками выталкивая из моей комнаты. Конечно, она всё понимала. И эта та защита, в которой я нуждалась сейчас. Проспав часов до двух, встав с тяжелой, раскалывающейся головой, я первым же делом пошла вниз за водой. Во рту пересохло так, что казалось, от обезвоживания язык рассыпится песком. Ещё вчера днем я почувствовала недомогание, которое ночью заставило меня в бреду звонить директору и позвать кого-то мне на помощь. Напарник отпустил меня в четыре утра, когда понял, что дело совсем дрянь. — Ты проснулась, дорогая? Как себя чувствуешь? — Плохо. Госпожа Чон понимающе покивала, под руку ведя меня на кухню, где уже наготове лежала стопка лекарств. Одну за одной, я глотала таблетки, слушая наставления о необходимом отдыхе, больничном или чем-то таком. Отнекиваться было глупо, а потому прямо при женщине, дрожащими пальцами было набрано сообщение директору о том, что мне нужна неделя, чтобы оправиться. И его согласие пришло уже через пятнадцать минут. Еда не лезла ни через какие уговоры, а когда температура была измерена, стала и ясна причина. Все тридцать восемь с половиной, увидя которые женщина громко охнула и побежала собираться в магазин за каким-то чудо средством, что должно вернуть меня из мертвых. И в ожидании спасения, я по приказу села на диван и через пару минут вместо голоса Госпожи Чон, услышала её сына. — Ын И! Боже, кто с тобой так? — Судьба, — сипло пробормотала я, пряча ладони в рукавах пижамной кофты. — А ты чего так дышишь? — Бежал сюда, — присаживаясь рядом, парень тянется к моему плечу, но остановив его, я отсаживаюсь. — Ну и что это за дистанция? — Брысь, я заразная. Не хватало ещё и тебе заболеть. — О, Чонгук, ты как раз вовремя! — его мать спускается по лестнице, на ходу засовывая кошелек в сумку. — Побудешь с ней, пока я в аптеку съезжу? — Мам, вообще-то… — он смотрит сначала на меня, а потом на неё — этом взгляде столько стыда плещется, что сердце щемит заодно с легкими. С нотами досады он вздыхает, поднимаясь с дивана. — Мне идти нужно по делам. Забежал только проверить, как Ын И, потому что ни одна из вас на телефон не отвечает. — Ну ничего, пятнадцать минут погоды не сделают, — равнодушно к жалобному взгляду сына женщина проходит мимо. — Не давай ей носиться по дому, пусть бережет силы. И вместо возможных возражений — хлопок дверью. — Что за дела? — А? — словно забыв о моём присутствии, парень со вздрагиванием оборачивается. — Дела? Чимину обещал помочь, но кажется, тут я сейчас нужнее. — Если хочешь, то можешь идти. Скажу маме, что прогнала тебя тапками. Поднимаясь с насиженного места, шатко проходя мимо застывшего парня, я направляюсь обратно на кухню. Где-то там должен быть вкусный черничный чай, который всегда дарил неописуемое наслаждение. Если и он не заставит голове прочиститься, то всё потерянно. Таблетки таблетками, а самое главное — настрой на выздоровление. Сейчас же мысли только о том, что места на кладбище слишком дорогие, да и умирать так рано досадно. — Стой, тебе же сказано сидеть! — он говорит, а я путаюсь в ногах. Обхватывая одной рукой, Чонгук ловит моё ватное тело и не позволяет опасно накрениться вперед. — Куда собралась вообще? — За чаем, — судя по скептичному взгляду и полностью подчиняющим меня рукам, что тянут в противоположную от кухни сторону, парня такой ответ не устраивает. У меня не было сил сопротивляться и спорить, потому снова оказавшись на диване, я лишь запрокидываю голову на его спинку. Прикрывая глаза теряется счет времени, как и уплывают звуки кипящего чайника. Слишком плохо, чтобы обращать внимание на такие мелочи — выворачивающиеся суставы заслуживали его куда больше. Наверное, помимо больничного на работе, придется пропустить ещё и несколько дней школы. Не сказать, что это печалит, просто только начав втягиваться в нормальную школьную жизнь, забыв о всех терзающих событиях, приходится так стопорится. Но главнее всего то, что спрятано под кроватью. Ради этого стоило так помучиться. — Как же тебя так угораздило? — и снова обеспокоенный голос и стук керамической кружки о журнальный столик. Парень усаживается на пол прямо передо мной. — Вчера же ещё нормально всё было. — Сама не знаю, Чонгук. Подашь? — Да, конечно, — нехотя открывая глаза и поднимая голову, я принимаю протянутую кружку. Аромат действительное спасительный, как и первый глоток, растекающийся обжигающим потоком до самого желудка. Чонгук подсаживается ближе и совсем неожиданно заключает мои ноги в кольцо своих рук и ставит подбородок мне на колени. — Думаю вот, может всё же остаться с тобой? Чи… Чимин подождет, редко ведь застанешь тебя такой спокойной. — Так ты наслаждаешься тем, что мне плохо? — Я этого не говорил, — он улыбается, а я делаю ещё один глоток. — Но подумал. Серьезно, Чонгук, не стоит. Иди куда собирался, а мне, если что, поможет твоя мама. Да и не беспомощная я. — Жаль, конечно. Иногда было бы неплохо позволять заботиться о тебе. — Ты и так достаточно это делаешь, не перегибай. Или хочешь покормить меня с ложечки? — вымученно улыбнувшись, я склоняюсь к нему и касаюсь черных волос. Сейчас, когда все свои чудаковатые желания можно спихнуть на негативное воздействие температуры, это оказывается куда проще. — Поверь, когда-то я обязательно это сделаю. Мы играли в гляделки чуть больше минуты, пристально вглядываясь в самые глубины, в поисках чего-то нового в так досконально изученном. Нас снова прибивало течением друг к другу, пока последние крупицы здравого смысла размывало им же. Чонгук мне откровенно нравился, откровенно путал меня и, самое главное, душил редким безразличием. Возможно, причиной тому сожительство — вдруг мы приелись друг другу и именно поэтому оба не могли разобраться до конца в испытываемых чувствах? Возможно, об этом глупо задумывалась только я. — Что за взгляд, Ын И? — длинные пальцы касаются щеки, отодвигая свисающие над ней волосы. — Даже не знаю… Наверное, смотрю на тебя с обожанием? — Если это твой взгляд «обожания», боюсь представить, как будет выглядеть в таком случае «люблю», — он тихо посмеивается, а я поджимаю губы. — Что? Я же любя издеваюсь, Ын И. — Лжец. Замок щелкает прежде, чем Чонгук успевает что-то возразить. На вопросы о странности позы, в которой нас застала мама, парень отвечает крайне любопытно. Оказывается, держит мои ноги он только для того, чтобы не позволить сбежать. Хитрец и дурак одновременно. Мог просто завалить подушками, так же не смогла бы справиться. Как и было оговорено, Чонгука мы отправляем туда, куда парень и собирался — к Чимину. Только вот теперь, прежнего желания куда-то идти в нем не наблюдалось. Вместо этого Чон пообещал вернуться как можно быстрее, чтобы подменить маму и поухаживать за мной. Спросили ли моего согласия? Конечно же нет. И даже если его желание селило в груди горячие чувства, совесть и стыд не уступали им места. Сколько бы я не показывала зубы, не слала бы его к черту, Чонгук так же продолжал многое для меня делать. Долго, а если быть точной, то совсем не думая, я под пристальным наблюдением мамы Чон бреду на кухню за своим телефоном. — Привет, Чимин. У меня к тебе просьба. — Ого, Ын И, какая неожиданность! Сделаю для тебе все, что смогу. — Не отпускай Чонгука домой рано. Пусть отдохнет, займитесь чем-то. — Не понял? — В общем, я заболела, — на том конце слышится внимательное «угу». — Он сказал, что постарается закончить дела с тобой пораньше, чтобы вернуться и побыть со мной. Ты не должен этого допустить. Вдруг возникшая тишина напрягает. Отодвинув телефон от уха, проверяя, в порядке ли всё со связью… Меня до звона в ушах оглушает громкое, совсем несдержанное ругательство Пака, от которого пугается даже Госпожа Чон. — Что такое, Чимин? — Блять! Он пошел с ней! — С кем? — С конченной Чи Сон!