Записка суицидника.

«Меня бы успокоило, если бы эту записку нашли спустя неделю после моей смерти. Было бы просто идеально. Но, в силу моего частого затворничества, я ожидаю, что меня найдут через месяц или два, когда запах разложения достигнет соседских квартир и распространится в коридоре четырнадцатого этажа, на котором, собственно, я и живу. Опарыши будут расти в моем теле, а после пожирать его остатки, размножаясь и торжествуя над очередной смертью неудачника. Весьма нерадостная перспектива. Ах, Хельга, Хельга… Возможно, ты узнаешь обо мне из новостной ленты, когда случайно включишь телевизор. Хотя, кого я обманываю, ведь ты его не смотришь. Возможно, ты и не узнаешь. Хельга, Хельга, Хельга… Когда я повстречал тебя, то не рассчитывал на отношения с тобой. Лишь хотел помочь с проблемами, которые так неожиданно свалились на твою голову. Ты плакала, когда рассказывала о своих недугах. Смотрела на меня, как на единственного человека, способного разрешить все твои тяжелые думы. Спрашивала: „Как ты это делаешь? Я никому никогда не рассказывала эти тайны“. А я слушал тебя, внимая каждому слову. Разглядывал лицо, запоминал, какого цвета твои глаза и волосы. Я хотел отпечатать это в памяти потому, что знал — через месяц ты уедешь в другую страну. И более никогда бы мы не увиделись. Около двух часов ты сидела напротив меня, размазывая слезы вместе с потекшей тушью с твоих ресниц по щекам. Именно тогда что-то екнуло в моей груди. Я провел аналогию — совместил историю своей жизни с твоей — и понял… Мы чертовски похожи. Мой совет помог тебе, моя поддержка оказалась тем самым, что дало тебе силы двигаться дальше. Хельга, Хельга. Хельга, Хельга, Хельга. Я готов часами повторять твое имя в надежде быть услышанным. Ты доверилась мне. Ах, а с какой улыбкой ты встречала меня каждый день! До этого времени я не знал, что такое любить кого-то. Вернее, знал, но не испытывал настолько сильных чувств к кому-либо еще. Моя душа пела каждую секунду, проведенную с тобой, и болела, когда ты пропадала хотя бы на минуту. Я готов был отдать все тебе! Все, что у меня было! Хельга… Когда ты уехала, мне понадобился целый месяц на осознание. Мой разум до последнего не желал поверить в то, что тебя больше нету рядом. Конечно, мы переписывались некоторое время. Но это общение становилось все реже, твои звонки и ответы на мои сообщения короче. Новая страна забрала тебя у меня. Закрутила в танце повседневности, напрочь лишая возможности связаться с тобой. Но я терпел. Крошечная часть надежды грела меня зимними вечерами, когда мне хотелось выть, плакать, раздирать грудную клетку, царапать колени… Вера в твое возвращение останавливала меня от необдуманных поступков. Перед тем, как сделать что-то я вдумывался — а была бы ты довольна моими действиями? Пусть даже ты никогда и не узнала об этом. Кажется, уже тогда появились суицидальные мысли. Как и прежде, желание отдать тебе все оставалось столь же крепким, как и при наших встречах. Хельга, я все так же помнил даже твой запах. Он был… словно пылающий лес, на который пролился дождь. Словно знойный день на равнине. Или как выжженная трава под палящим солнцем. Я правда не знаю, как описать, но он был столь родным, столь манящим… Я заметил, как через четыре месяца принялся искать что-то, что хотя бы немного напоминало этот запах. И не нашел. Его просто не существовало. У меня началась ломка, настроение — и без того ужасное — стало еще хуже. Целые дни я проводил на полу, глядя в потолок. Тело затекало, в некоторых местах даже проявились небольшие пролежни, мысли покинули голову. Я похудел на пятнадцать килограмм, а половина волос уже поседели в мои двадцать пять лет. И все это за полтора месяца. Немногочисленные знакомые твердили: „да оставь ты все. Для чего или кого ты истязаешь себя? Найди себе другую, поженись, нарожай детей. Живи счастливо! Тебе ведь скоро тридцать“. Но меня это не утешало. Вглядываясь в лица прохожих, я видел лишь размытые пятна. У этих людей не было лиц, души, чувств. Хельга. Хельга! Моя жизнь слилась в один сплошной серый цвет. Было что-то хорошее, что радовало меня минут тридцать от силы, случалось и плохое, от чего я впадал в стресс на недели. Это стало настолько привычным за полгода… Но ты написала мне. Сказала, что хочешь поговорить. Прямо сейчас, в эту же минуту. Трясущимися руками, я набирал в телефоне логин и пароль от скайпа, проклиная матами тормознутый интернет своего оператора. Минут через пять позвонила ты. Я не могу вспомнить, сколько мы разговаривали. Твои слова „я приезжаю обратно“ не дали мне уснуть в эту ночь. И последующую. И еще одну. Бессонница грызла меня неделю, пока ты не написала мне вновь о том, что приезжаешь через пару часов. Я собрался за десять минут, надел куртку, обулся, стоял в своей прихожей, хотя ждать тебя надо было еще долго. Хельга, Хельга. Увидев тебя вновь, я потерял дар речи. Ты не изменилась. Ни капельки. Все те же каштановые волосы, глаза цвета темного шоколада и… Аромат. Твой. Твой собственный, Хельга! Он все так же отдавал выгоревшей травой и знойным днем. Я буквально чувствовал, что что-то должно пойти не так. Хотя, казалось бы, с чего такие предчувствия? Ты сказала: „я очень надеюсь, что наше общение будет столь же насыщенным, как и тогда“. Какой же дурак, что поверил этим словам! С момента твоего приезда прошел месяц, а мы виделись от силы семь раз. Ты все обещала, что расскажешь мне причину своего приезда, что у тебя есть планы на будущее… И что в этих планах так же могу присутствовать и я. А я верил. Ждал. Лелеял надежду… Пока не увидел, как ты беседуешь со своим бывшим. Все бы ничего, но эти встречи я наблюдал каждый день. Да, у меня началась паранойя, тайком ото всех — и даже тебя — я наблюдал за тобой. Хельга. Ты вдохнула в меня жизнь, а затем забрала ее обратно. Конечно это не могло пройти бесследно. Таким разбитым я себя никогда не чувствовал. По утрам тело отказывалось двигаться, бессонница даровала бредни, еда не лезла в горло. Мои губы потрескались, кожа приняла болезненный вид, а вся одежда висела на мне, как на каком-то оборванце. Но я рад, что когда-то повстречал тебя. Что испытал настолько сильные эмоции. Как и прежде, мне бы хотелось отдать тебе все. В буквальном смысле. Если бы ты попросила отдать тебе мои органы, я бы даже не задумался. Я не могу назвать это любовью. Слишком неподходящее слово в такой ситуации. Ты стала для меня Богом. И я готов был поклоняться тебе. Ты стала для меня надеждой и верой на будущее, хоть и обернулось это предательством. Хельга, я буду рад, если ты никогда не узнаешь о моей смерти.» *Из новостной ленты канала N* — Вчера вечером в городе «M», в одном из домов на улице Ленинградской случился пожар. Квартира на четырнадцатом этаже двадцатиэтажного жилого здания загорелась из-за утечка газа. Владельца квартиры нашли в ванной с перерезанными венами. К счастью, скорая подоспела вовремя, мужчину увезли в реанимацию… — вещала молодая девушка в новостях. Позади нее показывали кадры с места происшествия. Сгоревшая кухня и гостиная — только-только потушенная пожарниками — практически не уцелела, однако остальная часть квартиры не особо пострадала. — Вот идиот, — прошептала Хельга, падая в кресло без сил, — ты же знаешь, что пожарная часть находится буквально через дом от тебя. По велению интуиции, девушка — впервые за долгое время — включила телевизор.