Жизнь, как она есть

Голос стюарда, доносящийся сверху, вытянул меня из состояния сладкого дрёма, в котором я пробыл большую часть полёта. — Мистер Стайлс, — мужчина с гладковыбритыми щеками широко улыбнулся, когда я наконец открыл глаза, — мы идем на посадку, пристигните ваш ремень. — Без проблем, — ответил я, захватив пальцами съезжающую по моему телу книгу Буковски «Любовь — это адский пёс», которую читал перед тем, как уснул, — Я успею выпить кофе? — Боюсь, что нет, мистер Стайлс. Но мы будем в Лос-Анджелесе уже через пятнадцать минут, вы сможете выпить кофе на земле, — стюард ослепительно улыбнулся мне и, удостоверившись, что мой ремень застегнут, удалился. Когда стюард окончательно скрылся из поля зрения, я расстегнул ремень и потянулся в кресле, разминая затекшую спину, хруст костей заставил меня скривить лицо. Я расположился в кресле поудобнее и устремил взгляд в окно иллюминатора. Я упустил тот момент, когда самолёт парил над слоем облаков, как корица над расплавившимся в кофе маршмэллоу, и теперь мог лишь наслаждаться панорамами колоритных ландшафтов Эл-Эй. Я любил всей душой этот город на берегу Тихого океана. Его огни манят: талантливые люди со всего мира слетаются сюда как мотыльки на свет. Это город неограниченных денег, звёзд, дырявых карманов и голых амбиций. Сверкающий и одновременно жестокий. В этом была его уникальность, его самобытность. А ещё здесь жила самая яркая звезда моего небосвода. И я чувствовал её все сильнее по мере приближения к земле. Я как дурак прилип к окну иллюминатора, пытаясь что-то выискать. Не её ли? Я представлял, как в этот самый момент Джиджи стоит у здания аэропорта, смотрит на телефон, сверяя часы, курит сигарету, пепел которой падает на её одежду, заставляя шатенку выругаться. Выбрасывает докуренный бычок в урну и отправляет в свой рот большую часть упаковки фруктовой жвачки. Достает из сумки свой приторный парфюм, брызгается им, как средством защиты от комаров, и тут же чихает от переизбытка запаха. Я ощутил приток волнения к конечностям, когда представил ее открытые ключицы, и тяжело сглотнул. Время шло невероятно медленно, издеваясь надо мной. Поэтому, когда пилот сообщил о посадке, я, позабыв о своих манерах, первым ринулся к дверям самолета. Я лишь вскользь улыбнулся команде и поспешил в здание аэропорта. Таможенный контроль и зона выдачи багажа отняли у меня ещё добрых полчаса. Джи написала, что уже ждала меня, поэтому, когда я наконец-то увидел свои чемоданы на ленте, то поспешил снять их и покинуть это жуткое здание, в котором мы с Джи были так близко, но так далеко одновременно. Я заметил Джи около выхода с двумя огромными стаканами кофе и широкой ребяческой улыбкой. Каштановые волосы неаккуратными завитками лились по её плечам, лицо пряталось за огромными очками в матовой серебряной оправе, стройное тело скрывалось за свободной нежно-розовой пижамной рубашкой (из-под ворота которой виднелись ключицы), а ноги подчеркивали черные обтягивающие джинсы. Вкусно. Джиджи, завидев меня, начала активно размахивать руками, я ускорился, сокращая расстояние между нами. Через несколько секунд Джи уже крепко прижимала меня, по традиции скрестив ноги у меня на талии и повиснув, как желейный червяк. В следующее мгновение я уже целовал её, вспоминая каждую трещинку вечно обветренных и обкусанных губ. Прервав поцелуй, я наконец-то почувствовал родной аромат хвойного леса в районе выпирающей ключицы, который так искусно был замаскирован запахом розы, малины и мускуса. — Боже, как я скучал, — от моего шёпота, раздавшегося в районе шеи, по коже девушки пробежала вереница мурашек. Я лишь усмехнулся и поставил шатенку на землю. Она недовольно поморщилась, зажмурив глаза, за которыми я с благоговением наблюдал, избавившись от её очков. — Что случилось? — я не мог не заметить, как сложно Джиджи переминается с ноги на ногу. Она посмотрела на меня, расплывшись в широкой улыбке. — Кажется, я вчера перестаралась, когда решила, что за одно занятие спортом смогу накачать пресс, — Джи покраснела, раскрыв мне свою маленькую тайну. Я тепло рассмеялся, перекинув руку через её плечо и выхватив стаканчик с кофе. — Тогда поехали скорее домой, я сделаю тебе массаж, — Джи встала на носочки и поцеловала меня в кончик носа, расположив свою ладонь на моей пояснице. Я уложил чемоданы в багажник такси, Джиджи пыталась помочь с этим, но после моего испепеляющего взгляда отбросила эту идею. Я галантно открыл дверь своей даме, кланяясь в лучших традициях английского джентльмена, и под её сиплые хихиканья и тяжёлый взгляд водителя мы наконец-то покинули территорию аэропорта. — Когда ты хочешь посмотреть квартиры? — спросила Джи, переплетая свою слегка вспотевшую ладонь с моей и поудобнее устраиваясь на заднем сидении. — Что насчёт завтра? — сегодня в мои планы не входило покидать её маленькую уютную квартиру. Мы были порознь слишком долго, и это нужно было как можно скорее компенсировать. — Если только после работы. Начальник уже заведомо ненавидит тебя, ведь раньше я могла торчать на работе сутками, а теперь то и делаю, что беру отгулы, — Джи рассмеялась, поправляя очки на переносице. — Ох, поверь, мой начальник ненавидит тебя больше, ведь я свалил в другую страну накануне выхода альбома, — шатенка показала мне средний палец и демонстративно повернулась к окну, — Не смей, я хочу неотрывно глазеть на тебя, — нарочито строго сказал я, и в следующую секунду Джи повернулась ко мне с перекошенным лицом, строя из себя какого-то орка. Боже, я скучал по этому.

***

Когда я вышел из душа, в спальне меня ждала божественная картина: Джи распласталась на кровати в одних лишь крошечных трусиках, свет уходящего солнца ласкал её персиковую кожу и пестрил дьявольскими огоньками в шоколадных глазах. Столкнувшись со мной взглядом, она поправила выбившиеся пряди и сложила рот в самой грязной улыбке, какую я только видел. — Чего застыл? Кто-то обещал мне массаж, — на фоне играла пластинка Fleetwood Mac, которую Джи стащила у меня еще в Лондоне. Обычно я не отвлекался ни на что, когда играл альбом «Rumours», но не в этот момент. Всё моё внимание приковывала к себе раскинувшаяся на простынях обнаженная колдунья. Я всегда думал, что Джи не понимает, какой магией обладает. Но сейчас я в полной мере осознал, что шатенка прекрасно владеет искусством соблазнения, и что все её невинные взгляды — лишь часть спектакля. Она не была милым созданием, коим хотела казаться, она была самой настоящей обольстительницей, на обеих плечах которой сидели чертики. Джи была огнем, который заставлял меня сгорать в его пламени. И это было как раз тем, чем я собирался заниматься весь сегодняшний день.