A — means Apologize
Мон-Эл думает, что пережить можно всё… кроме свинцовой пули в черепе, но все же.
Пережить можно все.
Всех.
Он морально и физически готов жить долгой и счастливой жизнью на Земле, в окружении друзей, внезапно прилетевшей с Даксама семьи и супер-злодеев, которые могут застрелить его в магазине, когда он будет покупать Уинну подарок на День Благодарения. Мон-Эл абсолютно точно готов к этому. Готов просыпаться в небольшой холостяцкой квартирке рядом с центром, пить по утрам горький кофе и бежать на работу в бар. Ему уже вошло в привычку клеить симпатичных инопланетянок и собирать щедрые чаевые, а после возвращаться домой и меланхолично заедать одиночество мороженным и пивом. Благо, Желтое солнце само позаботится о его телосложении.
Но где-то на двадцатом с небольшим году своей жизни он понял, что что-то идет не так. Что где-то в межгалактической системе произошел крупный сбой и все стало как-то… правильно?
Что же может связывать успешного бездельника-даксамита со стажем и честную, во всех смыслах, Супердевушку с Криптона. Она — это воплощение Вселенской правоты и истинный защитник справедливости. Та, которая отставляет чувства на второй план и опирается на здравый смысл. Девушка из стали.
(А он… он может во рту завязать языком узелок.)
Что же может связывать их — таких разных, непохожих, чужих,
родных.
Любовь смотрит на здравый смысл свысока.
Кара любит Мон-Эла. Он любит её так сильно, что сердце готово сломать собственные ребра и переехать к ней в квартиру, лишь бы продолжать биться чаще от этих теплых объятий и просмотров старых мюзиклов.
Как ему и положено.
Кара говорит, что съехаться с Мон-Элом — это самая правильная вещь в её жизни, ибо, знаете, не в каждой квартире просыпаешься от запаха кофе, подгоревших блинчиков и визгливых криков «Твою мать!», которые мог слышать даже Кларк в далеком Метрополисе. И это казалось таким правильным.
Эти посиделки перед телевизором в её-их квартире; совместные шутки, понятные лишь им двоим и закрытые двери в подсобке Д.Э.О., где буквально каждый слышал, как они там… разговаривают.
Мон-Эл живет.
Вдыхает/выдыхает.
Сражается со злом.
Улыбается.
Смеется.
Любит.
Любит.
Иногда он все-таки радуется, что сбежал с родной планеты как последний трус, оставив свой народ умирать под натиском солнечных бурь.
Мон-Эл абсолютно точно уверен, что пережить можно все. Даже пулю в черепе.
Но не её разочарованный взгляд и застывшие в глазах слезы. Не громкую пощёчину, от которой буквально все в Д.Э.О. схватились за оружие; не фразу «Гнусный лжец», брошенную в порыве злости. Не слабые места Супердевушки. Только не их.
Мон-Эл с боем отвоевывает у М’Ганн бар и после закрытия поселяется там на ночь, развесив на стене её фото, пытаясь забывать с помощью старого-доброго эля, переживая больше за Кару, чем за самого себя.
Супергерл же просто запирается в своей квартире и рыдает в подушку, пока в банке Нешнл-Сити происходит крупное ограбление.
А все потому что он солгал ей.
Наврал.
Опять.
Выставил себя жертвой обстоятельств, а не жалким трусом.
Он не изменился.
Даксамит.
Утром Каре тяжело просыпаться, зная, что она не почувствует запаха кофе, не услышит его голоса из соседней комнаты и того, как он, переигрывая, будет подпевать подростковому бойз-бенду.
Кажется, планета теперь вращается в другую сторону.
На работе они не разговаривают, даже не смотрят друг на друга. Избегают встреч и украдкой следят за оппонентом, разбившим сердце. У принца Даксама грудная клетка готова разорваться от вины. А Кара кусает губу, чтобы опять не зареветь в голос.
Когда Музыкальный мастер погружает Супердевушку в коматоз, у Мон-Эла едва не сносит крышу, и его эмоциональный диапазон колеблется от «упасть на пол и рыдать» до «бить каждого, кто подойдет ближе, чем на два ярда». Кара долго не приходит в себя.
Мон-Эл успевает дважды переписать завещание, потому что без Барри, этого улыбчивого парня с ямочками на щеках и грустным взгядом, направленным в сторону Айрис, спасать Кару некому, а сам он не сможет даже жить без Супердевушки.
Она — это сама жизнь.
Циско, на свой страх и риск, предлагает Айрис и ему самому отправиться в головы Флэша и Супергерл, а Мон-Эл чуть ли не взрывается от счастья.
Он сможет спасти её.
Она точно простит его.
После легкой тряски и крепко сжатого плеча Супердевушки, Мон-Эл обнаруживает Кару и Барри, лежащими на асфальте. Парень мчится к девушке на супер скорости, которою оценил бы сам Алый бегун, если бы не лежал рядом, и подхватывает её на руки. На животе зияет дыра от пули. По щекам текут слёзы, но она, определенно, рада его видеть.
Он не может её потерять!
— Мне так жаль, что я обманывал тебя, — шепчет он, прижимая Кару к себе.
— Я прощаю тебя. — хрипит Супегерл и улыбается, так искренне, что хочется вырвать свое сердце и приставить к ее, лишь бы она была жива, лишь бы продолжала дышать. Только вот рана от этих мыслей меньше не становится и кровь багровым пятном расползается по золотым пайеткам на платье. Кара снова улыбается, неестественно дергается и замирает, прикрыв глаза. У Мон-Эла из груди рвутся всхлипы, и он отчаянно прижимается к ней губами.
Парень зажмуривается и про себя успевает с сотню раз помолиться на Бога Рао и его чудесную способность к исцелению, а после слышит собственное имя, произнесенное голосом Супердевушки.
Поцелуй срабатывает. Она жива.
Еще не поздно просить прощения…
