Снова весна

Снова весна… «Мечта» пришвартовалась в одном из дружественных портов, где ни один король не имел власти. Это было тихое спокойное место, где можно распродать награбленные товары, обменять добычу на золотые галеоны и пиастры. Идеальный порт для джентльменов удачи — тех, кто давно уже встал на путь убийства и бесчестья. Пушистые ватные облака стремительно плыли в вышине, а новенькие листочки шелестели на ветру. Переливались небольшие лужицы, отражая в себе лазурное небо. Уже раскрылись цветы игзоры, будто капельками крови обвивая зеленый стебель. В такую хорошую майскую погоду много людей высыпало на улицы, и на пристани было не протолкнуться. Стоял гул, то и дело слышались выкрики на разных языках. Но Генри, капитан «Мечты», не обращал внимания на толпу. Он искал одну знакомую девушку, загадочную, умную и понимающую его с полуслова. Три года назад, весной, она взошла на его корабль. Генри не знал, кто она, откуда. Ему было известно только то, что её называют Лиса, и она ведунья. Он чувствовал, что эта незнакомка — его судьба, чувствовал и боялся… Да, той весной ему было страшно потерять свою свободу. И он выбрал одиночество. А Лиса сошла здесь, и больше они не виделись. Не желая признаваться себе, он искал глазами ее в толпе. Вдали мелькнул знакомый силуэт. Внутри будто дернули какую-то струнку. «Нет, так не бывает», — отмахнулся Генри от манящей мысли, но она не давала покоя. Немного рассердившись на самого себя, он сошел на берег и решительно отправился навстречу призрачному образу. Годы странствования научили не доверять тому, что видно вдали — миражи любили обманывать моряков и путешественников, давать ложную надежду. Капитан пробрался сквозь толпу… Его лицо осветила улыбка. Радость долгожданной встречи охватила грудь. Неужели не сон, неужели он ее нашел! — Здравствуй, Лиса, — произнес капитан, подходя к ней. Улыбка искривила его тонкие обветренные губы, голубые глаза лучились непередаваемым счастьем. — Тахейя, меня зовут Тахейя. — Ты раскрыла имя? Но почему? — Дорогой капитан, ты забыл кто перед тобой? Я же ведунья, — сказала она, мелодично смеясь. — Ты, наконец-то, перестал бороться с судьбой. Испытание окончено. — Да, долго я шел к цели, Тахейя, — отозвался он, любуясь ее миндалевидными черными, как смоль, глазами, и протянул руку в приглашающем жесте. Девушка тут же сделала шаг вперед и, уткнулась носом в грудь, крепко обняла. — Я скучала… — тихо призналась она, словно стесняясь своих чувств. Пальцы цеплялись за одежду. Генри прижал ее к себе и, не желая отпускать, держал в своих объятьях. Вот она, та мечта, которую он и хотел достичь. Парусам теперь не нужно стремглав нести корабль в неизведанные дали. — Не думал, что скажу это кому-нибудь, но я тоже скучал, — ответил капитан, и, в порыве нахлынувших чувств, прикоснулся губами ко лбу. — Может, пойдем куда-нибудь? — Конечно. Пойдем в мою лавку, я все-таки исполнила свою мечту и осела здесь, — кивнула Тахейя, отстраняясь, и, переплетя пальцы в «замке», отправилась куда-то вперед. — Я заинтригован. Веди. — помолчав, он добавил, — Как назвала лавку? — Дана (прим. автора: ударение на первое «А»). — Дана? — спросил он, зная, что здесь скрыт какой-то тайный смысл. — Морская воительница, — ответила Тахейя с улыбкой. Это интересно, ведь она одна из тех немногих, кто знает настоящее имя грозы семи морей — Донован Хейг. Так что это — намек или обычное совпадение? Незаметно они подошли к маленькой хижине. Дверь отчего-то не была заперта, но внутрь, похоже, и так никто не заходил: боялись дома ведьмы и тех странных черных символов, начертанных около прохода. Оформление лавки изнутри ему тоже пришлось по вкусу: все в стиле черной магии, как и должно быть. Выглядело довольно устрашающим для простого люда и отгоняло непрошеных гостей. Черепа, похожие на человеческие, какие-то склянки с подозрительным содержимым, сушеные кузнечики, пучки трав и цветов… — Неплохо тут у тебя, — похвалил Генри, — Почему именно так назвала? — Я назвала в честь одного очень мне важного человека. Он властный, требовательный, угрюмый. От него всегда пахло табаком. Это единственный человек, который понимает меня с полуслова. Так же, как я его. И это единственный человек, обещанный мне предназначением. Единственный за всю мою тысячелетнюю жизнь… Сказав это, она с надеждой подняла взгляд, смотря прямо в глаза, словно пытаясь подсказать. Генри подозрительно прищурился, отставил чашку и демонстративно понюхал воротник собственного плаща. С мнимым спокойствием он глотнул кофе, не глядя на Тахейю. Донован молчал. — Так это, говоришь, предназначение? — уточнил Генри. — А как сам думаешь? — спросила Тахейя. Лицо просветлело, обнажая подлинные эмоции и позволяя прочитать искренние чувства. Он чувствовал себя по-новому, как будто все на своем месте. Весна, весна вокруг и весна его жизни. Все с чистого листа… …Донован стоял перед старым зеркалом и разглядывал себя. На него смотрел побитый годами горбатый старик. Россыпь морщин, и ставший еще более уродливым шрам на лице выглядел куда хуже, чем пять лет назад. Хлопнуло деревянное окно. Влетевший в него холодный ветер заставил поёжиться. Генри заковылял от зеркала в комнату, в свое любимое кресло перед камином. Там, в огне, уютно потрескивали поленья, пытаясь успокоить вечно недовольного капитана пиратов, давненько не уходившего в море. В глазах стало мутно. На грудь периодически будто давило что-то тяжелое, а в последние несколько ночей снились давно ушедшие близкие люди. — Тахейя, — негромко позвал Донован, — Нам надо… поговорить. Тахейя тяжело вздохнула. Магия — жестокая штука. Как только чары перестали действовать, старость буквально сломала мужа, съела его за считанные годы. Осень выдалась холодной. Ледяные, пронизывающие до костей ветра прилетали с моря, беспощадно срывая листья и ломая ветки деревьев. Море постоянно штормило, его цвет был таким же однообразным и серым, как низкое сотканное из туч небо. Угнетающий пейзаж, навевающий грустные мысли и заставляющий ждать худшего. Смотря на него, она невольно понимала одно: любимый не доживёт до весны. — Да, дорогой? — с натянутой улыбкой спросила девушка. Улыбаться ей совсем не хотелось. — А помнишь, как мы с тобой впервые встретились? Признаться, ты меня околдовала, — Донован заулыбался, хоть и оставался грустным внутри. Как же давно это было. Лиса с того времени не изменилась ни капли, оставалась такой же красивой и молодой. Магичка, что с нее взять. А он, человек?.. Медленно, но неотвратимо старел, время забирало причитающееся. Один и тот же вопрос преследовал уже долгое время: а почему она не уходит, а остается рядом? Любит… Тахейя присела на ручку кресла и взяв мужа за руку. На безымянном пальце всё еще совсем тускло поблескивало кольцо. Донован был уверен, что она прямо сейчас готова отдать свои силы, чтобы вернуть всё обратно и прожить ещё одну человеческую жизнь рядом, а потом состариться и умереть, не жалея ни о чем. Невозможно. На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Каждый думал о своем и смотрел на серое тоскливое небо. — Осень. Всё засыпает на зиму, — собственный голос казался чужим. Донован не боялся того, что с ним произойдет — оно должно было произойти уже давно. Он ждал. Ждал подходящего момента попрощаться, хоть мысль о расставании была невыносима. — Зима чем-то похожа на смерть, но ей на смену всегда приходит весна, как новое рождение, — грустно возразила Тахейя. — Это верно, — невольная улыбка вновь искривила сухие губы, но тут же исчезла. — Как хорошо провести жизнь рядом с человеком, который понимает тебя с полуслова. Однако она тоже когда-то заканчивается. Его сморщенная ладонь накрыла ее руку и совсем слабо сжала в знак поддержки. Дышать и говорить становилось всё сложнее. Приходилось брать больше воздуха, больше останавливаться. — Я больше не могу. И ты это знаешь. Хватит… обманывать себя. Мое время пришло, — судорожный кашель прервал сбивчивую речь. Держа двумя руками ладонь старого пирата, девушка больше не могла сдерживать слёзы. Лиса понимала, вот он, тот день, когда время окончательно истекло. — Ты… Я… Я знаю, твое время пришло, но я найду тебя… Когда-нибудь… Весна наступит! — Мы обязательно с тобой… встретимся. Весна наступит, — Донован согласно кивнул тяжелой головой. Оба верили в то, что души перерождаются, оба ждали новой весны, новой встречи и новой жизни. — Не плачь… Постарайся. Мне будет спокойнее. Окончательно ослабевшая рука соскользнула на колено. Веки налились свинцом, и старик даже не пытался оставлять их открытыми, собирая последние силы, чтобы сказать самые важные слова. Он просидел в тишине недолго, но не шевелился, ничем не выдавая того, что еще не отошел в мир иной. — Тахейя… — вновь послышался хриплый слабый голос. — Ты всё знаешь… Но я всё равно скажу. Я люблю тебя, дорогая. Слабая улыбка появилась на его изможденном лице.  — Я люблю тебя, — эхом отозвалась она, всеми силами стараясь улыбнуться в ответ. …Так и умер Кровавый Генри, счастливый до глубокой старости, назло всем недоброжелателям, армейским псам и древним легендам. Умер? Нет, он просто заснул на зиму, заснул, чтобы снова встретится весной, начать все с чистого листа. Целую ночь, под стук дождя и завывания разбушевавшегося ветра, Тахейя плакала, не отходя от тела любимого. Незаметно настало серое утро. С рассветом девушка покинула дом. Её снова ждала жизнь полная странствий и поисков. Она ушла, чтобы снова обрести весну…