Гетерохромия

я моральный урод, и поэтому отвали, мне не нужно ни ласки, ни нежности, ни любви. Массивная дверь резко распахнулась, привлекая внимание редких скоплений учащихся. Шаги звонким эхом раздавались по почти пустым коридорам. Вокруг стояла гробовая тишина, будто весь мир умер вместе Йеннифер Паркс.  Молодой журналист из очередной газеты уверенно шагал в сторону кабинета,  который ему любезно предоставил директор школы. Усевшись на жесткий стул парень достал блокнот и ручку, деловито провожая взглядом только вошедшую Стейси. — Присаживайся,  — кивнул он в сторону стула,  стоящего напротив его.  Возможно,  если бы не обстоятельства,  то он бы не упустил возможности развлечься с первой красавицей школы. — Ты знаешь Йеннифер Паркс? — Нет,  впервые слышу. — Пожав плечами, ответила девушка, поправляя свои шикарные волосы медового цвета. Журналист кивнул и, что-то написав в блокноте, задал следующий вопрос: — Расскажи,  что ты знаешь или слышала. — Саванна говорила,  что слышала о том, что Йенни или как там ее спала с учителями за хорошие оценки. — Честно ответила Стейси, ведь она, правда,  об этом слышала. Юноша одобрительно кивнул и пригласил следующего допрашиваемого. — Присаживайся,  Маркус,  — каким-то странным тоном произнес журналист. От него веяло холодом. Наверное,  этот парень из газеты единственный кому искренне было жалко Йенни,  которой уже все равно. — Насколько я знаю ты общался с Йеннифер. Маркус кивнул и тот продолжил. — Расскажи все,  что о ней знаешь и вообще,  как к ней относился. — Не знаю,  зачем тебе это нужно,  чувак,  но я ничего говорить не собираюсь. — Боишься,  что совесть съест изнутри?  — Уголки его губ приподнялись и он понял,  что ударил прямо в цель. Челюсть Маркуса напряглась,  а кулаки были в напряжении. — Твоя взяла.  Эта девчонка была козлом отпущения абсолютно для всех из-за своего природного уродства.  Мне просто хотелось пошутить,  как все делали,  но я не знал,  что так выйдет. Боже,  я урод. — Последнее Маркус прошептал и закрыл лицо руками. — Стадное чувство,  — усмехнулся журналист,  глядя на парня. — Почему ты ненавидел ее? — Честно,  не знаю.  Ее никто не любил и я не хотел быть изгоем,  ведь я недавно перешел сюда. — Признался он, понимая,  какую глупость совершил,  но это не стало ему уроком,  ведь завтра он снова продолжит унижать,  но уже не Йенни. — Можно сюда Саванну?  — Крикнул парень, переворачивая страничку блокнота. В кабинет вошла афроамериканка с недоумением на лице,  ведь до этого сюда никого не вызывали лично, лишь тех,  кто был в тот день в коридоре. — Ты знаешь Йеннифер Паркс? — Да, эта та девчонка, у которой были забавные глаза и она работала в кафе моей тети. — Легкая улыбка коснулась губ девушки и журналист заметил небольшие ямочки на щеках старшеклассницы. — Расскажи,  что знаешь о ней. — Лично я ее не знала,  но она мне даже нравилась. Такая милая...была, но я слышала много ужасного о ней и,  наверное, это все слухи — было все равно как-то не по себе после этого. Но мне она нравилась. Меня зовут Коннор и я теперь один из тех подростков,  которые поняли,  что вся та ерунда,  которую мы говорим, не подумав,  задевает.  Ее не любили из-за того,  что она была не такая как все. Никто не любит особенных. В мире много таких как Йенни,  но в отличии от нее им еще можно помочь, просто сказав пару добрых слов.  Ножиком с сердца бы выскоблить эту боль, Что застоялась в нем мерзкой гнилой водицей, Но я стою во главе череды гробов  И не могу никого уже добудиться. В чем здесь вина моя?! В чем здесь моя вина?! Я ей насквозь пропитался за эти годы. Демон гнездо во мне детям своим свивал, А потому я внутри до костей обглодан.