Проигравший

      Ричард ничего не понимал. Он смотрел во все глаза на открывшуюся картину, силился понять, как такое могло произойти, но не получалось. Перед ним стоял он сам и самодовольно скалился. Что произошло? Как такое вообще возможно? Где он ошибся?       Куча вопросов — ответы на которые ничего более не значат. Он выиграл бой, но проиграл войну. Смотрел на торжество своего врага и ощущал полную беспомощность. Ричард недооценил, посчитал себя сильнее, и вот к чему это привело. — Ричард, Ричард, Ричард, — свой собственный насмешливый голос вывел из состояния ступора, — Ты действительно верил, что сможешь победить меня?       Слов ответить не было. Была лишь беспомощная ярость, что клокотала внутри, ища выхода. Хотелось ударить по этому омерзительному лицу, хоть оно и было свое собственное. Хотелось именно физической расправы — магия казалась слишком гуманным решением за этот подлый прием. Дождаться, пока Ричард ослабит бдительность, после чего ударить в спину — этого нужно было ожидать от родного отца. Но Ричард не ожидал и поплатился. Сэмюэль, до этого уже получивший защиту от смерти, захватил тело сына и сейчас с явным превосходством разглядывал бесплотный дух. — Что ж ты молчишь, сын мой? — не унимался отец.       Ричард не выдержал. Замахнулся, чтобы ударить, но кулак не достиг цели — прошел насквозь. Послышался тихий смех. Очевидно, что душа не может повлиять на физический мир. Но попытаться стоило, верно? — Неплохой удар! Но больше я не могу оставаться тут и смотреть на твои потуги. Меня ждут близняшки. — Не смей!       Но Сэмюэль уже не слушал. Уверенным шагом он направился в зал, где увлеченно играли две очаровательные девочки. Ричард бежал за ним, рефлекторно пытался остановить, но толку от этого не было. Отец просто игнорировал его существование. Руки преодолевали плоть, словно нож масло, только не нанося никаких повреждений.       "Нет, нет, только не девочки!" — билось в голове Ричарда. Ярость сменилась отчаянием и болью. Вот они, радостно приветствуют отца. Внутри полупрозрачной груди все сжалось. — Это не я! — отчаянно кричал Ричард, вот только девочки его не слышали.       Они были очень рады вниманию отца. Тем более, что он просил их помощи. Близняшки уверенно взяли отца за руки и пошли за ним, в глазах их горело воодушевление. Какой ребенок не захочет помочь отцу? Почувствовать себя нужным. Необходимым. Важным в делах взрослых.       Ричард хотел выть. Хотел рвать на себе волосы и сбивать кулаки в кровь. Но все, что ему оставалось — это смотреть, как Сэмюэль готовит девочек к этому чертовому ритуалу. Хотя почему это просто смотреть? Отец будет биться за жизнь своих дочерей! Это его долг как родителя! — Папа, а чем мы будем заниматься? — спросила одна из девочек, разрывая мягкую тишину. Другая заинтересованно воззрилась на отца. — Сегодня мы с вами поиграем в волшебников и будем призывать добрых духов.       Они спустились в старинный каменный подвал. Глаза детей стали гореть еще ярче. Они принялись помогать расчерчивать нужные пентаграммы, хоть и кривовато, но чертить, пока сам Сэмюэль листал свои записи в поисках нужных. В мире духов все эти действия воспринимались по-другому. Линии пентаграмм сияли, разрезая собой пространство. Светились, разливая свой свет на окружающие предметы, окрашивая их своими красками.       Ричард попытался приблизиться к "темному" рисунку, но это оказалось проще сказать, чем сделать. Казалось, что свет, исходящий от пентаграммы, был гораздо плотнее воздуха и не подпускал никого ближе. Отталкивал. Как грозовой ветер, врывающийся в раскрытые двери, так и этот свет. Время утекало.       Закончив, дочери подскочили к отцу, ожидая самого интересного. Ричард вопил на фоне, призывая девочек отступить, но они все еще не могли его слышать. Самюэль с добродушной улыбкой, начал рисовать знаки на лбах детей, что-то им рассказывая. Ричард не мог слышать ничего — из пентаграмм начал доноситься невероятной силы рев, что заглушал собой любые звуки. Сэмюэль поднял на него взгляд и торжествующе оскалился. Триумф достижения цели опьянил его.       Дочери, увидев такую метаморфозу отца, испугались и начали отступать от него, на глазах их выступали слезы. Страх заполонил их маленькие сердца, они начали плакать. Но "отца" это волновало мало. Он вынудил детей отступить внутрь пентаграмм, что, как оказалось, каждая расчертила для себя. Рев затих, стало невероятно тихо. С уст Сэмюэля полилась "темная" речь. Рисунки на полу очень живо реагировали на каждое слово. Свет их оплетался по телам дочерей, сковывая их движения, начиная с маленьких ножек. Ричард, ощутив, что свет более не старается оттолкнуть, ринулся к дочкам и принялся отдирать световые путы. На удивление получалось это достаточно легко.       Сэмюэль был в ярости. Мало того, что сын убил его собственное тело, так и сейчас, будучи простым духом, мешал воплощению ритуала. Даже с той стороны он доставлял неприятности. Яростно рыкнув, Сэмюэль принялся листать записи, оставляя ритуал незавершенным. У Ричарда появилось время. Он принялся с удвоенной отрывать световые путы. До того момента, пока с языка отца не сорвался поток новых слов, что призывали черные тени успокоить мешающую душу. — Угомонись, Ричард, прими поражение! — как-то уже яростно воскликнул отец.       Ричард лишь только увереннее начал дергаться в черных, опутывающих конечности, нитях теней. Они оттащили его от дочки и начали уже не просто опутывать, а стискивать в своих объятиях, блокируя даже малейшее движение. Если бы взглядом можно было убивать, то сейчас на полу лежал бы труп отца семейства.       В голове мелькнула другая мысль, которая тут же превратилась в действие. Ричард начал сам вспоминать слова из "темных" учений отца, заставляя тени обернуться против Сэмюэля. Но был так же быстро прерван. Путы быстро заползли на лицо и сжали челюсти, плотно припечатали губы к зубам, не давай сказать ничего членораздельного, а лишь только злобно и отчаянно мычать.       Ричард выл. Злобно, отчаянно, как воют умирающие звери. Вот только умирал не он сам, а две его любимые дочери. Отец следил, как светящиеся линии, идущие от пентаграмм, уже опутали его девочек, как и его самого. Глазки дочерей уже покраснели от слез, а связки начали ослабевать от непрекращающийся рыданий. Эта картина убивала лучше, чем заправский маньяк. Отчаянно пытаясь хоть немного помочь дочерям, Ричард вызывал только волны фантомной боли, что причиняли тугие темные нити. Но это было ничем.       Сэмюэль, не прекращая читать заклятие, подошел поочередно к каждой девочке и надрезал их ладони специально предназначенным для жертвоприношений ножом. Раздался душераздирающий крик. Свет пентаграмм начал проникать внутрь детских тел сквозь порезы, причиняя детям чудовищную боль. Ричард вопил, мысленно моля уже не спасти дочерей, а хотя бы облегчить их страдания. Как же он жалок!       Свет вытягивал жизненные силы. Девочки на глазах иссыхали, превращаясь в мумий. Крик превратился, детские связки не выдержали. Слез больше не было — глазные яблоки иссохли. Не было больше его дочерей. Пентаграммы забрали себе их, оставив на полу лежать только жалкое подобие человеческих тел. Сэмюэль не спеша встал меж обеих пентаграмм, что некоторое время назад увлеченно рисовали дети.       С его уст слетела только одна фраза, но порталы откликнулись на нее оглушающим ревом. Свет потек по телу, так же, как и по телам девочек, начиная от ног, забираясь выше к рукам, которые уже были аккуратно надрезаны. Проникнув внутрь, он также сорвал с губ крик, полный боли и страданий. Вот только он не забирал жизнь, а наполнял тело собой, своей силой. Это можно было сказать по сияющим глазам. Когда все закончилось, черные путы отпустили Ричарда. — Ты получил, что хотел, — сипло проскрипел Ричард. — отпусти меня. — О, нет, мой дорогой сын. Ты разочаровал меня. И я придумал для тебя наказание, равное степени моего разочарования.       Ричард не успел опомниться, как руки его собственного тела вцепились в бесплотную шею. Одной рукой отец приложился к верхней части оба, а другой прижал душу к стене. — Я получил огромную силу, — ответил на еще не сформировавшийся вопрос Сэмюэль, — теперь я могу касаться тебя.       После чего он начал шептать слова очередного заклинания, и лоб начало неимоверно жечь, словно кто-то пытался поставить на нем клеймо. Ричард пытался вырваться, но все силы были потрачены на борьбу с темными оковами. Наверняка, у духа не могут иссякнуть силы, но воспоминания о физической жизни работали против него. Долго терпеть не пришлось — боль быстро ушла, принеся подобие облегчения. — Что ты сделал со мной? — уже хрипя шептала душа. — Теперь ты вечный страж этого дома, — самодовольно уведомил сына Сэмюэль. Глаза Ричарда расширились в ужасе. — Ты вечный узник этих стен, что будет видеть все и молчать. — Ты чудовище!       Последняя реплика осталась без внимания. Ричард повторял и повторял последнюю фразу, увеличивая громкость, переходя на крик, но Сэмюэлю было плевать. Он спокойно подошел к выглядевшей достаточно ветхо стене, приложив к ней руку и что-то сказав, вызвал мощный толчок, что разрушил ее часть. После чего постарался уместить в образовавшейся дыре тело одной из своих внучек.       Ричард отчаянно схватился за голову и в последний раз закричал. Началась его адская вечность.