***
— Ты даешь мне ключ от своего дома? — Катя с явным опасением смотрит на кусок серебристого металла на ладони. Это, должно быть, очередной замысловатый розыгрыш возлюбленного, хотя тот кажется слишком серьезным. Но она не перестаёт думать, что как только она войдет в дверь, то окажется с ног до головы в детском масле и перьях. — Конечно, я даю тебе ключ! Ты практически живешь здесь, и мне… ну, знаешь… вроде, как нравится, когда ты рядом. На тебя приятно смотреть. У Кати перехватывает дыхание. Пускай это и не самое милое из того, что ей говорили, но это было произнесено с такой искренностью, что даже Фредди Крюгер пустил бы слезу. — Послушай, Жень, это ведь серьезно. — Черт, да просто возьми ключ. Давай не будем устраивать сцену в духе любимых девчачьих фильмов , ладно? Я хочу, чтобы ты была рядом. Просто рядом со мной, — она пальцами коснулась холодного металла, и под его нежную улыбку, не смогла сказать: — Нет.***
— Ну что, нашла что-нибудь? Я вздрогнула от его неожиданных слов, когда как раз пыталась незаметно пробраться в назначенное мне жизненное пространство. — Нет. Все слишком большое. Слишком дорогое, — слишком без тебя… — Я не тороплю. Можешь оставаться столько, сколько нужно, — его взгляд лишь на долю секунды оторвался от игры. — Уверен? Это… тебе не кажется, что это, эм, неудобно? Он вытянув шею, долго и пристально смотрит на меня, пока я сжимаю в руке уже согревшийся металл, надо будет вернуть ему ключ, я их больше не достойна. Он пожимал плечами и произнёс: — Нет, а что? Тебе кажется? Я делаю что-то не так? — не то, чтобы делаешь, просто, ты быстро научился жить без меня, а я не могу нормально дышать без твоего присутствия. Ирония судьбы. Ты ненавидишь всяких Белл, Анастейш, с их глубокими и душе раздирающими мыслями, а на деле, ваши внутренности одинаковы. — Нет. Нет, спасибо, я ценю это, — я помотала головой. — Здорово, — Он улыбнулся, словно не чувствовал напряжение, волнами исходящее от меня. Может, и не чувствовал. Я не понаслышке знаю, как хорошо Женя умеет игнорировать то, что происходит у него прямо перед носом, если уверен, что ему сойдет это с рук. — Не хочешь помочить со мной чужого? Или разложить пару настолок? — мой взгляд упал на коллекцию настольных игр, бережно лежащую на полке, без единой пылинки. — Может, позже. Мне нужно в душ. Я очень устала, — это кажется был первый раз, когда я отказала ему. — Конечно, — Женя снова улыбается и возвращается к игре. Он кряхтит и дергает руками, как будто размахивание джойстиком может хоть как-то повлиять на результат игры. Я наблюдала за ним с минуту, любовавшись брюнетистыми волосами, которые чуть курчавятся на шее, шириной сильных плеч, загорелой полоской кожи над горловиной футболки. Потом сжала руки в кулаки и пошла в свою комнату, пытаясь не обращать внимания на образы, возникающие в голове. Это действительно неудобно. — Эй, Катя, я приготовил ужин. — Женя без стука открывает дверь и заглядывает в комнату. Все возвращается на круги своя, или просто он не поменяется даже, если я вдруг выйду за другого. Я оторвалась от монтажа нового видео. Ну, как новое, если новым материалом можно назвать то, что было отснято ещё 2 недели назад, и возможно уже не актуально, то оно новейшее. — Ясно, — коротко бросила я, и потерла уставшие от изнурительной работы глаза, всё-таки быть блогером не так легко, как все думают. — Я имею в виду, для нас обоих, — он усмехнулся. — Пошли. Стейки, картошка, все, как ты любишь. — Да? — я одобрительно кивнула, чуть улыбнувшись. — Хорошо. Спасибо. — Не благодари меня раньше времени. Все может оказаться несъедобным, — Да, уж Женя никогда не был поваром в нашем тандеме. Мастер на кухне — Я. Все, что мне нужно, — это рецепт. Женя может готовит только самые простые блюда, и частенько — не очень удачно. Я до сих пор помню обугленную курицу, которую Женя пытался выдать за «цыпленка в специях каджун», только «очень хорошо прожаренного». И которая не была ни тем, ни другим. Это был просто кусок сожженной птицы, которую не смог спасти даже кетчуп.***
— Какого черта происходит? — Катя влетела в кухню, когда почувствовала сильный запах горелого, который доходил до студии. — Ужин? — Женя стоял с огнетушителем и пытался потушить сюрприз. — Жень, ты поливаешь стену из огнетушителя. Это не ужин, это пожар! — Да знаю я, знаю. Просто… не понимаю, как это произошло. Но гляди, все уже закончилось. Ты голодная? Катя посмотрела на кастрюлю с тем, что должно было быть пастой. На другой горелке в сотейнике выкипал соус. Катя быстро выключает газ и качает головой: — Закажи пиццу. Или хотя бы китайскую еду, Боже, за что мне это? — она, взяв вафельное полотенце, поставила кастрюлю в раковину, хотя её уже ничего не могло спасти. — Прости, — Женя стоял, понурившись, и выглядел так, будто только что сообщил умирающим от голода сиротам, что еды больше нет. Но лыбиться по-идиотски Катю заставляло не это, а цветастый фартук в оборочках, аккуратно завязанный на талии. Баженов заварил всю эту кашу, только чтобы Катя смогла поесть, после долгой пяти часовой съёмки. И эта мысль грела душу, как майское солнце землю.***
— Выглядит съедобно, и даже вкусно, — сказала я, присаживаясь за обеденный стол. Так и есть. По большей части. Стейк немного жестковат, а картофель чуть переварен, но все это легко исправить при помощи кетчупа и сметаны. Да и дело ведь не в еде. Дело в компании. Впервые почти за месяц я не не нервничала, и не дергалась в присутствии Жени . Впрочем его плечи тоже не напряжены, и спина не прямая, как палка. Значит ему уютно. Женя был очарователен, как всегда, сыпал шуточками, от которых я едва не давилась едой или соком. Мы оба были расслаблены. — В эти выходные у меня еще одна встреча с риелтором. Он прислал мне список мест, которые меня заинтересовали. Собираюсь посмотреть их в субботу. — Здорово. Надеюсь, ты найдешь что-нибудь. Только не торопись. Не подписывай договор, если квартира тебе не понравится, потому что гостевая комната твоя, пока не найдешь что- нибудь действительно стоящее. — Хорошо. — Честно, мне все равно, как долго ты здесь останешься. Можешь переехать насовсем, если хочешь. — Ага, ладно, я подумаю. — Я практически не улыбалась так широко с тех пор, как поселилась в комнате для гостей. — Передай кетчуп, пожалуйста. Отвратительный стейк, — в лоб заявил Женя, хмуро разглядывая нацепленное на вилку жесткое мясо. Я протянула ему бутылку с кетчупом, и наши пальцы соприкоснулись, и меня словно ударило током. Это всегда так, когда мы раньше дотрагивались друг до друга, неважно, с романтическими намерениями или чисто платонически, я чувствовала это, пускай не так ярко, как сейчас. Женя не отдернул руку, просто забрал бутылку с легкой улыбкой. Я смотрела, как он легко откручивает крышку и выливает приличную порцию на свой пережаренный стейк. Он ничего не говорил, да и я старалась просто помалкивать и наслаждаться. Женя откусил большой кусок и, совершенно не беспокоясь о том, что у него занят рот, поинтересовался: — Не хочешь потом посмотреть кино? — я задумалась, — Не бойся, не "Разборка в Маниле", — улыбнувшись ему, я снова не смогла ему отказать. И когда мы оба устроились на диване, едва касаясь руками, я почувствовала разгорающийся в груди огонек надежды. Когда Женя едва коснулся меня запястьем во время просмотра «Казино «Рояль» и сказал с усмешкой: «Ева Грин такая классная», эта надежда показалась ударом под дых.