Дядя Паша, автограф!

За спиной сотни метров, под ногами — жесткий асфальт. Он бежит, задыхаясь, и судорожно пытается сообразить, куда свернуть, чтобы оторваться. Некогда чистые дорогие туфли испачканы в грязи, выглаженные с утра женой брюки — в брызгах луж. Мутная вода была повсюду: на дворе стоял март, и снег неизбежно начал таять. Пятницкий запыхается. Пакет в руках тяжелый, а он уже не так молод, как раньше. Не то что те подростки, что бегут прямо по пятам и кричат что-то невразумительное о «дяде Паше», «фандоме» и «автографе». Он только вышел в магазин за продуктами спустя неделю оккупирования детьми его дома, когда подписчики вскричали, окружили и попытались оторвать клок одежды или волос (а то и от тела) мужчины, но он не маленький мальчик, понял, что к чему, и понесся сломя голову в Ашан, попутно набирая охрану по телефону. Они должны были уже прийти к месту вызова, да вот одна незадача… из-за того, что за ним со скоростью света двигалась толпа явно не очень воспитанных и без чувства самосохранения девчонок, приходилось постоянно перемещаться по району, маневрируя между машинами на проезжей части, старушками на тротуаре и мусором в переулках. Впрочем, преследователей эти вещи совсем не смущали. Половина решила, конечно, обежать препятствия по дуге, минуя большую часть проблем и опасностей; но некоторые, особенно «преданные» личности несколько раз чуть не были сбиты автомобилем и грузовиком, затем столкнули пару прохожих на землю, идя на таран, умудрились поцапаться друг с другом, будучи почти у цели (Павел замешкался, когда непонятное существо, позже опознанное фанаткой, вцепилось в его пакет зубами и вырвало оттуда буханку хлеба), и даже перебежали дорогу на красный свет в неположенном месте прямо перед сотрудниками ДПС. Пятницкому хотелось кричать. Он понимал, что это странно и неправдоподобно, чтобы за депутатом бегали малолетки — да за Путиным и Жириновским и бабушки не носились, чего уж тут говорить о малолетних девицах — и очень надеялся, что они устанут спустя два часа погони. Ага, хер там. — Дядя Паша! Дя-я-ядя Па-а-аша-а-а! Ну одно фото, обещаю! Я мемасики пилить больше не буду! И про донышко шутить не стану! Мужчина вжимается в грязную, с обсыпавшимся кирпичом стену заброшенного дома и плотно сжимает губы, стараясь не дышать. Он совершенно выдохся еще на седьмом круге, и сейчас ему остается только ждать. Ждать верной гибели от рук своих же ебанутых фанаток. Как смешно. — Он здесь? — он едва не вздрагивает, когда вместо писклявого голоса раздается бас, но потом замирает. Пакет в руках громко шуршит при малейшем движении, но, к счастью, ему везет, и разговор ребят шум заглушает. — Не-а. Блин, а я так хотела сфоткаться… — Ничё, наши его дом и машину пасут, никуда не денется. — Надеюсь. Они продолжают говорить о своем фанатическом увлечении Павлом и садистском желании найти его и заставить сделать всем желающим сигны, удаляясь от дома. В проеме на секунду мелькает высокая угловатая тень, но Пятницкий пытается не потерять сознание от нехватки кислорода, а потому не замечает ее. Глубоко вдохнув, он падает на землю, восстанавливая дыхание и кашляя. Руки слегка дрожат, под глазами старательно замазанные заботливой женой с утра синяки — твиттерские ночью решили начать петь гимн в его честь, поэтому заснуть не получилось. Он достает из горы продуктов первый попавшийся энергетик, на раз выпивает полбанки, морщась от неприятного, откровенно говяного вкуса, и, переждав минуту, встает на ноги. Пора идти домой. Охрана ждет в паре кварталов к северу, нужно только до нее добраться сквозь прочесывающих метр за метром подписчиц. Чуть хромая на подвернутую во время забега ногу, он двигается к цели. Он же Пятницкий, он сможет. Никто его не остановит. И уж точно не какие-то малолетки из интернета. Черт бы побрал эту Шурыгину вместе с Андрюхиным эфиром. Надо было дома сидеть. Как раз жена новые носки купила. Отдохнул бы. Идиот. Теперь расхлебывай. Эхх.