Тонна эмоций по полочкам.

Ты сидела, опустив голову и с волнением смотря на ладони. Сложив их лодочкой, ты сосредоточено и в тоже время предельно аккуратно рассматривала насекомое, что сейчас бессильными движениями, полными желания вырваться, трепыхало крыльями. Бедная бабочка не знает, что ей больше не летать никогда. А может, она догадывается, и от того лед сильнее сковывает её душу. Её красота поражает. Ты с интересом ведёшь тонкими, полными изящества, пальцами по крыльям, не обращая внимания на жалкое рвение своей пленницы. Лёгкий летний ветер, едва касающийся деревьев, играл с волосами и полевыми цветами, что были сейчас кругом. Здесь было тихо - лишь звуки природы. Тебе хотелось защитить эту невинную красоту, созданную самой природой, от любых невзгод, что ждали её. Хотелось бесконечно долго любоваться этой нежностью, простотой. Но движения бабочки стали медленней, она застывала. И именно в этот момент казалось, будто мир ограничивается двумя особами: сильным, всемогущим человеком, властителем природы и крошечной, ничего не значащей букашкой, чья жизнь на чаше весов столь мала, что даже не учитывается, её смерть никем не оплакивается. Последние трепыхания крыльев были словно протестом, желанием оказаться кем то большим, чем всего лишь бабочкой. Крик в пустоту. Это было желание заявить о своём существовании. Хотелось видеть этот мир лучше, ярче и светлей, но она... Она всего лишь была бабочкой. Неужели всё заканчивается вот так? Спокойным летним днём, чистым безоблачным небом, свежим ветром, идущим с моря и несущим в себе отголоски чьих-то эпизодов жизни. В маленькой голове, что привыкла жить инстинктами, первый раз за жизнь были ясные, вполне человечные мысли, полные отчаянья. Ведь столько она ещё не увидела, эта бабочка! Она никто не видела цветения роз, ей не доводилось пережидать в разрушенном амбаре грозы, до ушей не доносились раскаты грома, ей даже не приходилось убегать от деревенской кошки, отчаянно сражаясь за жизнь, но видя в этом лишь игру. Самое худшее - она никогда не видела никого, кто был бы похож на неё, а своё отражение...лишь жалкое, почти мёртвое тело в отражении бездонных, светлых и тёплых глаз незнакомки. Сколько безмолвных терзаний навсегда оказалось заперто в этом теперь мертвом теле, и сколько жизни в миг освободилось, когда вырвался последний, никем не чувственный, выдох насекомого. Никем, кроме держащей в ладонях бабочку девушки. Ты так и замерла: на коленях среди поля. Каждый рывок насекомого тебе ощущался как собственный, отражаясь в глазах. Глупая бабочка. Она ничуть не задумалась над тем, каким прекрасным подарком была её жизнь этому миру. Чистая и невинная красота - вот что несут в себе простые узоры на лёгких крыльях. Делать этот мир красочней, делать живее - вот в чем была её суть. Глупая бабочка. Неужели она допустила мысль, будто девушка, в чьих глазах она видела собственную смерть, разрешит ей остаться ничем в этом мире? В то время, как её собратья будут жить среди цветов и парить в облаках, видеть закаты и рассветы, дожди и грозы, она мёртвым грузом останется навсегда в этом поле? - Глупая бабочка, - улыбаясь, нежно, говорила ты, накрывая ладонью безжизненные останки. Твоя холодная улыбка, казалось, была зачтена насекомым в своём насекомьем раю, если, конечно, такой имеется. На вряд ли. Холодное пощипывание прекратилось. В руке отчётливо ощущался лёд. Подняв на солнце ледяную статую, ты наблюдала игру света сквозь тончайшие линии искусного льда, и теперь уже твоя улыбка была счастливой. Ты сохранила эту бабочку, дала ей возможность оставить свой след. Навсегда это мистическое великолепие будет рядом, совсем близко. Целая вечность впереди у бессмертного человека и уже не живого насекомого. Тонкие крылышки так и были увековечены навсегда именно в том неоконченном движении, на которое не хватило сил у Бабочки - последнем рывке. Поднявшись, ты трепетно несла через поле хрусталь. Хрупкий, чувственно нежный хрусталь. Это была удивительная работа, ты изрядно устала. Совместить жизнь и смерть, найти эту тонкую грань новой жизни и окончания уже уставшей, измученной, истерзанной бабочки. Суметь почувствовать горечь и отчаяние, но в тоже время ощутить жизнь, бьющую ключом. Ту часть жизни, что просыпается лишь тогда, когда умираешь. Сколько не успел, сколько не сделал, и как прекрасно уметь дышать! - именно эти мысли и открывают другую сторону, которую всегда привыкаешь держать взаперти, отмахиваться и не видеть её.