Когда наступит рассвет

Я писал бы тебе о Марсе. Об Атлантиде. И как ноги обвил зелёный противный ил. И о том, как тебя, конечно же, ненавидел, Если бы не любил. Джек Абатуров

***

      Утро наступило с солнечными лучами, тщетно пытавшимися пробиться сквозь задернутые шторы — шторы, которые Уиллоу всегда держала открытыми, и тупой головной болью. Вчерашний день был весь как в кошмарном сне. Ее иррациональные и внезапно сильные переживания, король на пороге ее дома, виски… Виски был лишним, определенно.       Квартира встретила свою проснувшуюся хозяйку полнейшей тишиной, и теперь Уиллоу казалось, а может, Роберт Хенстридж ей и вовсе привиделся? Она не помнила, как коронованный гость уходил, но и никаких знаков его присутствия тоже не увидела. Она не хотела думать о нем, не сейчас, когда так болела голова. Уиллоу заставила себя доползти до ванны — после недолгого лежания в теплой воде стало немного проще ощущать себя человеком. Завтракать не хотелось, это, скорее, было необходимой мерой для организма, не привыкшего к крепкому алкоголю.       Появившись замотанной в полотенце на пороге собственной кухни, Уиллоу вдруг застыла, забыв сделать новый шаг, и вскрикнула от неожиданности. Она-то была уверена, что находится дома совершенно, абсолютно одна.       — Это значит «здравствуйте, Ваше Величество» или «доброе утром, Роберт»? — И уж точно не была готова увидеть короля на своей кухне с утренней газетой и чашкой чая в руках. Виски был лишним, вне всяких сомнений.       «Стыд и позор на твою голову, Вильгельмина».       — Как самочувствие, Уиллоу? — Роберт в отличие от нее выглядел как всегда с иголочки. В новой одежде — очевидно, здесь уже побывал Джаспер Фрост — и непринужденный, бодрый. Как будто это не он вчера вошел в захваченное террористами здание, не зная, выйдет ли оттуда живым. Как будто это не в его объятиях она (этот факт, по иронии судьбы, был почти единственным, что помнила Уиллоу, но именно его она предпочла бы забыть) плакала полвечера, ругая короля за его поступок. Глядя на Роберта, можно было засомневаться, а был ли вообще вчерашний день.       — Нормально, — только и смогла выдавить Морено, надеясь, что ее голос не звучит унизительным лепетом.       — Позавтракай и собирайся. У нас в планах небольшая поездка. Только выбери что-то попроще платья и каблуков, — велел Хенстридж, а Уиллоу предпочла изменить порядок действий. Скрывшись в спальне, она вернулась к Роберту, приведя себя в порядок. Его совет, если это можно так назвать, относительно одежды обескуражил и удивил, хотя уже можно было ничему не удивляться. Вновь появившись на кухне в простых джинсах и толстовке поверх майки, Уиллоу заработала взгляд короля, разгадать который не смогла.       — Что-то не так? Слишком просто?       — Все хорошо. Непривычно видеть тебя такой. — Уиллоу показалось, будто Роберт хочет добавить что-то, но продолжения не последовало.       Завтрак прошел в молчании и не продлился долго. Уиллоу кусок в горло не лез: выпитый вчера виски давал о себе знать, но по большей части дело было в Роберте. Могла ли она представить два месяца назад, — открывая конверт с тем самым списком — что Его Величество король Роберт Хенстридж будет сидеть на ее кухне с таким видом, будто эта самая кухня, как и все вокруг, принадлежит ему, и пить кофе в ожидании, когда она, Уиллоу, проснется, собираясь увезти ее куда-то снова? Два месяца назад было странно даже думать о ком-то, кого зовут не Лиам. Все так быстро и так сильно изменилось. Вчерашний день наглядно показал, насколько Роберт важен для нее: гораздо больше, чем сама могла представить до того момента, пока не узнала, что ему грозит опасность. Но это была лишь видимая часть «айсберга» — то, что лежало на поверхности. А скрытое: Роберт пришел к ней. Поговорив с матерью только по телефону, он пришел к ней.       На улице, у дома Уиллоу, Роберта и его спутницу ждал припаркованный джип самой обычной марки среднего класса, безо всяких отличительных знаков. Ни охраны, ни водителя не было. Поинтересовавшись, где Фрост, Уиллоу получила короткий, но лаконичный ответ: у Джаспера выходной. Сомневаясь, что полное отсутствие охраны — это хорошая идея, Уиллоу тут же поделилась этими мыслями с Хенстриджем, но он считал иначе. «Я дома, в своем городе, в своей стране. Это не официальное мероприятие, а личная прогулка», — ответил Роберт, давая понять, что обсуждение вопросов охраны его не интересует.       Снова был аэродром, но не тот, что в прошлый раз. Территорию охраняли вооруженные солдаты, а рядом с ангарами стояло несколько военных самолетов.       — Это аэродром вооруженных сил? Куда мы полетим? — Окружение нагнетало атмосферу, вынуждая Уиллоу ощутить себя не в своей тарелке: охрана периметра и военная техника производили впечатление.       — Это секретный аэродром Ми-6. А вот место назначения скоро узнаешь, — промелькнуло в выражении лица Хенстриджа что-то мальчишеское, хулиганское, и удивление Уиллоу сменилось улыбкой.       Военный вертолет, если его можно было так назвать (Уиллоу понятия не имела), поднялся в воздух, как только получил разрешение на взлет, и взял курс на Атлантику. Примерно через час виды земли сменились бескрайними голубыми просторами, эта картина завораживала даже больше красивых видов ночной Венеции. Уиллоу смотрела в иллюминатор и не могла отвести глаз: голубая бесконечность пугала, но это был не обычный страх — скорее, благоволение.       Морская гладь все не кончалась, и больше не было сомнений в пункте назначения. Роберт собирается показать ей тот самый остров. Взглянув на короля, сосредоточившегося на управлении вертолетом, серьёзного и собранного, Уиллоу невольно залюбовалась им. Широкие, по-мужски красивые ладони — сильные, и черты лица, будто отточенные из холодного мрамора, но Уиллоу-то знала (теперь уже), что скрывается за холодным камнем, и незаметно, постепенно старший Хенстридж вытеснил из ее мыслей младшего.       Красивые модного мятного цвета кеды Уиллоу утонули в пыльном песке, едва железный пол сменился землей, но эти мелочи остались незамеченными. Роберт сомкнул пальцы на ее ладони, помогая выйти из вертолета, и больше не отпускал. Вокруг были лишь песок да трава, засыхающая под беспощадным солнцем. Не раздавалось ни звука, кроме слабого шума волн. Место, где провел будущий король Англии невыносимо долгие восемь месяцев.       Слов не требовалось, тишина не была в тягость, и Уиллоу просто шла за Робертом, оглядываясь вокруг. Она заметила обломки самолета — того самого, который рухнул здесь почти год назад, когда убийца перехватил управление и повел железную птицу к земле.       «Роберт мог вернуться гораздо раньше, у него были возможности выбраться…»       — Лиам сказал мне кое-что в наш последний разговор. — Роберт остановился и обернулся к своей спутнице. — Что ты не хотел возвращаться…       — Уиллоу…       — Нет, — прервала она короля, перехватив его пальцы в свои. — Дай мне сказать, послушай меня. Когда ты родился и тебя представили народу, все знали, что видят перед собой будущего короля. Сколько тебе было, месяц, два? Те, кто смотрел на тебя в тот день, знали: перед ними будущий король. Твой путь был предначертан еще до твоего рождения. Не учитывая твои желания, твои планы, мечты… Всю жизнь ты находился под пристальным вниманием: люди, пресса, весь мир. Каждое слово, каждый выбор, каждый шаг. Все было решено за тебя, и никакого выбора никогда не было. Пока ты не оказался здесь, — Уиллоу говорила и говорила, слово за словом, и каждое увереннее предыдущего, глядя в глаза короля — глаза, вдруг показавшиеся бесконечной голубой гладью. — Ты больше, чем кто-либо, имеешь права желать другой жизни. Жизни, в которой от тебя ничего не требуют и ничего не ждут. Жизни не под прицелами фотоаппаратов и телекамер, без слежки за каждым твоим шагом. Ты, как и любой человек в нашем мире, достоин такой жизни. Но у кого еще, если не у тебя, хватит сил принять свою судьбу? Этот остров — твоя Атлантида, Ваше Величество.       — Уиллоу… — Наверное, впервые в жизни королю Великобритании нечего было сказать. Он смотрел на Уиллоу так, будто и видел ее тоже впервые. — Ты потрясающая женщина, ты знаешь это?       «Я обычная, — хотела ответить Уиллоу, — я самая обычная, а вы — король».       Она не успела сказать ни слова. Властные губы короля накрыли ее рот в настойчивом неистовом поцелуе. Уиллоу приоткрыла рот, впуская его, отдавая ему весь контроль и себя. Обхватив руками его шею, прижавшись всем телом к нему, ощущая его силу, его мощь, она пропадала в лазурной бездне — омутах его глаз, теплоте его рук, а вокруг не было ни души. Роберт целовал жадно, не мог насытиться, оторваться. Под тихий стон Уиллоу он коснулся ее шеи — она с готовностью откинула голову, охваченная лишь одним желанием: быть как можно ближе к нему, еще ближе…       — Уиллоу, — Роберт вдруг отстранился, обхватив широкими ладонями голову Уиллоу, взглянул на нее, — ты не заслуживаешь этого. Все должно быть иначе. Ты достойна большего, красивой…       — Мне все равно, — она не позволила ему договорить. — Мне все равно, как должно быть, забудь об этом. Я хочу тебя, остальное не имеет значения.       Больше Роберт не сомневался. Он снова целовал ее. Неподалеку шумели волны Атлантики. Над ними раскинулось бескрайнее голубое небо. Все было прекрасно. Гораздо лучше, чем Уиллоу могла мечтать когда-то.