Последняя стрела

Через неделю после ухода Странника Логан перечеркнул на «календарной стене» шесть зарубок одной глубокой поперечной — и пошел собираться.  — Оставлю тебе Циклопа, он мне с собой ни к чему. Не забывай вести календарь. Брюс расстроится, если мы собьемся со счета. Он нагнулся над деревянным ящиком с одеждой в углу своей комнаты, ворча что-то про сырость. Стив остановился в дверях.  — Ну что ты стал столбом? — раздраженно спросил Росомаха.  — Логан, куда ты пойдешь? В Искажения, да?  — Нет. Я же сказал, внутрь я не сунусь. Прогуляюсь до их границы, посмотрю — вдруг этот придурок застрял где-нибудь. Стив по-прежнему стоял на пороге, перекрывая дверной проем. Разумеется, это глупо. Логан, если захочет, поднимет его за шиворот одной левой и отшвырнет как щенка. Но Росомаха остановился перед ним, с теплой латанной курткой в руках, прищурился куда-то выше его плеча.  — Да не умру я, не бойся. Ты же знаешь. *** Стив и правда знает: Логан живучий, как сам черт. Он думает об этом, глядя, как широкоплечая, чуть ссутуленная фигура Росомахи скрывается за деревьями. Полдень не по-весеннему жаркий. Надо полить картошку. Таская ведрами ледяную воду из ручья, Стив вспоминает, как Логан больше года назад встретился в лесу с голодным и злым медведем-шатуном. Зима в том году затянулась, между деревьями долго лежал ноздреватый серый снег. Логан полз по этому снегу к крыльцу, оставляя за собой неровный, глянцево-блестящий кровавый след. Стив никогда не боялся крови, но когда он подбежал к Логану и увидел его раны, в ушах зазвенело, а перед глазами на несколько секунд сгустился туман. Когда он развеялся, Стив почувствовал на руках горячее, а в напряженных плечах и спине — боль. Он волок Логана к дому, всхлипывая, стуча зубами. Не сразу заметил, что Росомаха что-то шепчет. А когда сообразил нагнуться и услышал — не сразу поверил своим ушам.  — Теплую воду… и что-нибудь поесть? Быстрее. *** Весь день, до самого вечера, Стив вспоминает, как год назад Логан ел и спал, спал и ел. Глубокие страшные раны тогда затянулись у Росомахи за два дня. Это немного успокаивает. Сидеть дома невыносимо, читать неохота, задачки по физике он все уже решил. Стив раздувает меха в кузнице, грохочет молотом, остужает в воде три стальные дуги — заготовки для арбалетных луков. Он трудится до темноты, пока руки не начинает сводить от усталости. Некому ворчать и гнать его в постель — и Стив сидит на крыльце до самой поздней ночи, положив на колени арбалет, а рядом чутко дремлет Циклоп. Ночь полна звезд. Они притягивают взгляд: сначала самые яркие, потом те, что помельче, и наконец — звездная пыль, уходящая в бесконечную глубину. Стиву становится страшно, как будто в этой глубине можно утонуть. Сейчас почему-то очень легко представить себе, что Росомаха может вот так взять и не вернуться — ни завтра, ни послезавтра — никогда. Логан был всегда, сколько Стив себя помнит. Казался чем-то естественным, как сосны за домом или река, медленно текущая сквозь лес. При мысли о том, что его может не стать, Стив вдруг чувствует растерянность. Без Логана почему-то все теряет свой смысл: и сосны, и река, и дом, и картошка. Стив не знает, как назвать это чувство, но может быть, именно из-за него Росомаха когда-то спас его маму, и заботился о ней, а потом и о самом Стиве? Ему кажется, что он сейчас понял что-то очень важное, только не может толком сформулировать, что именно. Он крепко обнимает Циклопа, и вздыхает, уткнувшись лицом в теплую шерсть. *** Они вернулись на следующий день, после полудня. Стив как раз тащил посуду к ручью, когда Циклоп, спавший на крыльце, вдруг подскочил и с лаем помчался к лесу. Из-за деревьев показались две пошатывающиеся фигуры. Стив ахнул, сбросил с плеча мешок и побежал за Циклопом. Брюс почти висел у Логана на плечах, он с трудом переставлял ноги. «Стив, не трогай…», — прохрипел он, когда Стив ввинтился ему под мышку, забросил на себя его левую руку и принял часть веса. Росомаху водило из стороны в сторону, как пьяного. Циклоп прыгал рядом и с лаем кидался под ноги, а потом вдруг принюхался, замолк и попятился. Брюс с трудом поднял голову.  — Уйди… не трогай. Он бормотал что-то невнятное и всё пытался оттолкнуть Стива, пришлось прижать его руку к себе, и очень постараться, чтобы не дать всем троим упасть. И так они шли до крыльца, очень долго. Целую вечность. Циклоп куда-то делся — Стив даже не заметил куда. Они с Логаном опустили Брюса на теплые от полуденного солнца доски. Голова у Странника безвольно мотнулась назад, капюшон сполз на плечи, и тут Стив наконец увидел. На его лице расцветали багровые язвы, переходящие в черное. На них каплями выступал прозрачный гной.  — Искажения, — хрипнул Росомаха. — Попал под чертов туман. Помоги мне поднять его. И нагрей воды. *** Язвы были повсюду. На груди Брюса они слились в сплошное черное и багровое, и Стиву было страшно касаться их даже мягкой мокрой тряпкой. После мытья Страннику, кажется, полегчало. Они уложили его на кровать Логана. Росомаха шелестел связками сушеных трав на кухне, гремел чайником. Брюс дышал тяжело, с присвистом. Стив сидел рядом и смотрел, как слегка поднимается и опускается одеяло, прикрывающее его грудь. Мыслей почти не было. Он осторожно протянул руку и коснулся одеяла: мол, я здесь. Странник с трудом разлепил глаза, легонько коснулся его ладони пальцами.  — Стив, — прошелестел он. — Осторожнее. Я не знаю, насколько я… токсичен.  — Брюс, что случилось? Ты попал туда? В центр в Морристауне?  — Попал, — Брюс опустил изъеденные багровой коростой веки. — Но не успел уйти до темноты. Научный центр… его разбомбили ещё тогда, в первые дни войны с крии. Я искал в развалинах, слишком долго. Потом обернулся Большим парнем и побежал. Но было уже поздно. Большой парень… он, знаешь ли, не очень умен. В ту ночь был густой туман… оранжевый и зеленый. Он решил переть напролом.  — Так это не шутка?! — выдохнул Стив. — Про большого парня. Ты правда?.. Но как это с тобой полу…  — Когда-то очень давно мне ввели специальную сыворотку. Мутаген. Она изменила моё тело. Так, что когда я злюсь, я превращаюсь в огромного зеленого монстра. Почти неуязвимого… Почти. Брюс хватанул ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Помолчал. Сжал губы.  — Я думаю, мутаген, которым пользуются крии, прореагировал с тем, который был в моем организме. Моя сыворотка превратилась во что-то другое. И она меня разрушает, — просто сказал он. Так, как будто объяснял Стиву что-то непонятное из «Химии для колледжей». *** Пришел Логан с деревянной плошкой темного, пахучего травяного отвара. Сунул её в руки Стиву, осторожно подсунул ладонь под затылок Брюса, приподнял ему голову. Брюс коснулся губами воды — и болезненно поморщился.  — А, черт, ещё горячо. Подожди, сейчас подую, — сказал Росомаха. — Стив, иди приберись там. Стив не спорил — тихо вышел и начал прибирать со стола, ни на секунду не переставая прислушиваться к тому, что происходило в комнате.  — Давай, вот так, — сказал Логан. — Это должно сбить жар. Брюс сделал несколько глотков.  — Мертвому припарки, — прошептал он. — Ты же понимаешь.  — Я много чего понимаю, — буркнул Логан. — Одного не понимаю: как тебя так угораздило?  — По другому… не получалось.  — А ты можешь превратиться в Большого парня? На нём же заживает, как на собаке.  — Нет, уже не могу. Логан, послушай… Я нашел её. И она до сих пор в рабочем состоянии.  — Где она? — понизил голос Логан.  — Там… в моем мешке. Возьми её. Я хотел всё исправить сам, но уже, наверное, не смогу. Стив замер на одном месте, напряженно вслушиваясь. Зашелестела ткань мешка, что-то тихо звякнуло.  — Ты сможешь, Брюс, — упрямо сказал Росомаха. — Ты оправишься. Черт возьми, Большой парень выдерживал прямое попадание из крупнокалиберного пулемета! Как же так?  — Позови… Стива. Скрипнула кровать, потом тяжелые шаги Росомахи протопали к двери. Стив быстренько отвернулся и присел рядом с печкой, открыл дверцу, притворяясь, что выгребает золу.  — Иди к нему, — сказал Логан. *** За окнами легла непроглядная ночная темень. Стив сидел рядом с кроватью и держал за руку Брюса. Под распухшими веками беспокойно двигались глазные яблоки: Странник больше не мог открыть глаза. Каждое слово свистящим шепотом давалось ему с трудом. Он был весь обжигающе-горячий, темные мокрые язвы уже почти полностью покрывали его руки и лицо.  — Брюс, — всхлипнул Стив. — Ты лучше помолчи. Потом доскажешь, завтра.  — Нет, — шепнул Брюс. — Слушай. Дары Смерти — это мантия-невидимка, её завещал Гарри его отец. Бузинная палочка. И камень. Он тяжело закашлялся. –… Гарри вошел в Запретный лес и открыл снитч, который ему завещал Дамблдор. А в снитче… там был камень Бессмертия. Ты ведь догадываешься, что было дальше? Брюс замолк, пробормотал что-то неразборчивое. Стив наклонился ближе и расслышал среди бессвязного лихорадочного шепота:  — Тогда он просто шагнул навстречу своей смерти и уронил камень в мокрую траву. Послушай, Стив… Брюс вздрогнул и вцепился ему в руку неожиданно сильно.  — Найди камень, — четко сказал он. — Камень бессмертной души. Прошу тебя.  — Что? — переспросил Стив, но Брюс больше не ответил. *** Они с Логаном сидели рядом, меняли мокрые холодные полотенца на лбу Брюса — они нагревались слишком быстро. К полуночи Странник впал в забытье. У Стива уже даже не осталось сил заплакать. В голове было пусто. Ему было страшно смотреть на Брюса, и он переводил взгляд с хмурого, ссутуленного Росомахи на глухую темень в окне, а оттуда на одеяло, под которым тяжело поднималась и опускалась в ритме неровного дыхания грудь Странника. В глухой предрассветный час он увидел, как это движение остановилось. Росомаха приложил два пальца к горлу, пытаясь найти пульс — и покачал головой. И только тогда Стив заплакал.