Опасная

Опасная. Если бы кто-то вдруг попросил Талтала охарактеризовать Ки одним словом, он, несомненно, выбрал бы это. Быть может кто-то, обманувшись женственностью и мягкой улыбкой Императрицы, подобрал бы что-то другое, но он слишком долго жил, служа сильным мира сего, и многое видел. Поэтому ни её своеобразная красота, ни неженская решительность, ни тяжёлая судьба не трогали его — всё это он уже видел. К тому же, дворец не место для проявлений чувства жалости или возникновения привязанностей. А более всего здесь нет места для любви. Конечно, если только это была не любовь Императора, которую и сумела заполучить Ки. Для Талтала бывшая фаворитка всегда оставалась тем единственным человеком, в чьи побуждения он не мог проникнуть, чьи мысли признанный стратег и тактик был не в состоянии прочитать, и это придавало Ки ореол опасной притягательности. Словно он, охотясь на кабана, по воле случая столкнулся с матерым тигром, чья роскошная шкура и звериная стать невольно вызывают восхищение, хоть и сам зверь дышит обещанием скорой смерти. Талтал встречал разных женщин, но ни в ком ранее не замечал такой несокрушимой уверенности в своих силах, столь острого, пытливого ума. Интерес, который не сумело пробудить женское очарование, возник из желания Талтала проникнуть в замыслы Ки, легкой поступью взбиравшейся все выше и выше по иерархической лестнице. «Вдовствующая Императрица сделает всё, чтобы навредить вам и наследному принцу», — эти мысли были слишком очевидны, и невозможно было поверить в то, что Ки не знает о намерениях злопамятной Императрицы. Стареющая и стремительно теряющая власть женщина не простит Ки ни молодости, ни любви, которую Император испытывал к бывшей наложнице. Не простит она и унижения, которому Ки подвергла её, сообщив, что ребенок, нежно выпестованный той в ненависти к выскочке из Кореи, оказался вовсе не сыном первой жены Императора, а простым найденышем, не способным претендовать на престол. «Каждый мечтает занять ваше место», — это тоже была чепуха, очевидная при дворе даже ребенку. Здесь, находясь так близко от сосредоточения власти, любой хотел бы управлять Императором вместо новоиспеченной Императрицы. Забравшись на вершину, она должна постоянно сражаться за своё место, ведь история никогда не замедляет свой ход, не позволяет вчерашним победителям почивать на лаврах. Когда-то вместе с Талталом победителем был и его дядя, генерал Байан. Теперь все, что осталось от него — это память о неудавшемся перевороте и разорённая страна. — Я всегда последую за вами, пока вы идете по правильному пути, Ваше Величество, — Талтал знал, Императрица поймет, что эти слова идут от души, ведь его преданность была куплена не за золото или должность канцлера. Он замолчал, глядя, как Ки грациозно склоняется над цветком. Его особое отношение к ней представляло собой сплав холодного расчета и невольного восхищения, порождавшего чувства, которые он не испытывал раньше даже к своей супруге. — Император отдал мне секретный приказ, — в больших глазах Императрицы плескалась тревога, внезапная опала стала для нее новостью, и эта грандиозная женщина сейчас пыталась выстроить новую линию поведения, чтобы вернуть расположение Императора. Повинуясь внезапному порыву, Талтал стремительно шагнул к ней. Ему уже давно случалось задумываться над тем, насколько близко она позволяла ему быть рядом с собой. И сам Талтал, так уважающий чужое личное пространство, даже поначалу не заметил, как искусно и быстро Ки разрушила стену, которую он тщательно строил между ними. Признание заслуг сменило неприязнь, после пришло уважение, а затем преданность и то, чему канцлер предпочитал не давать имен, ибо даже мысли о подобном являлись преступлением против Императора. Талтал склонился над плечом Ки, тщательно стараясь не коснуться ни волос, ни маленького ушка Императрицы. Легкий запах духов мгновенно окутал, попытался сбить с мысли, но Талтал почти никогда не поддавался эмоциональным порывам, предпочитая голосу сердца глас разума. — Император приказал привести в тронный зал войска. Там он соберет всех заговорщиков, которые замыслили убить Императора и вас. По команде Его Величества мы тут же ворвемся в зал и уничтожим предателей. Услышав последние слова, Ки едва заметно вздрогнула, и Талтал понял, что она подумала о вдовствующей Императрице. — Не беспокойтесь, Ваше Величество, — стоять так близко к Императрице, пусть даже и для того, чтобы его слова не смог услышать кто-то другой, становилось неприлично. Но, как только Талтал захотел отодвинуться назад, он почувствовал, как Ки слегка придержала его за край плаща. Она вскинула голову и, едва повернувшись, взглянула ему прямо в глаза, и Талталу вдруг впервые показалось, что он сможет прочитать её мысли. — Что-то случилось, Ваше Величество? — тревога Ки тут же передалась и ему, хотя он был совершенно уверен в том, что все пойдет по плану, задуманному Императором. Талтал знал: Императрица доверяет ему, и знает, на что способен их верный канцлер, а значит, произошло что-то иное, то, о чём он и не подозревал. Прежде такое волнение в её глазах Талтал видел лишь однажды — когда она боялась за жизнь корейского короля Вань Ю. — Император... — тут что-то мелькнуло в её прекрасных глазах, и лицо Ки вновь приобрело сосредоточенность. — Постарайтесь выполнить его приказания в точности, наставник. *** Убивать по приказу совсем не сложно, если ты делал это столько, сколько себя помнил. Раньше он следовал за дядей, который растил Талтала, словно отец. Теперь у него появился новый долг — всегда быть рядом с женщиной, которая, он был точно в этом уверен, является единственным человеком, что может спасти его страну. Императрица приказала ему подавлять мятежи, и он заливал улицы кровью. Ведь так было нужно для будущего Юани и сына его Императрицы. — Ваше приказание выполнено, Ваше Величество, — закованное в королевские одежды совершенство кивало ему с высоты своего трона. Талтал был уверен, Императрица внутренне скорбит обо всех погибших, и втайне надеялся, что однажды, если ей принесут известие и о его гибели, она сможет также искренне скорбеть и по нему. Еще иногда он задумывался о том странном дне, когда склонившаяся над цветами Императрица едва не подпустила его к себе так близко, как раньше была готова подпустить лишь венценосного супруга. Что руководило ей? О чем она хотела сказать ему? Что это могло изменить, и стали бы их странные отношения другими? Пожалуй, эта близость принесла бы им чуть больше доверия и слишком много сложностей. Этот момент, как и многие другие, давно исчез, унеся с собой возможности и варианты, выбор был сделан, и Талтал понимал — в тот момент они не могли позволить себе большего. Даже сейчас придворные шептались о слишком доверительных отношениях Императрицы и ее верного слуги. Может быть, если бы Император не был так болен, канцлер был бы уже казнен — людей лишали жизни и за меньшее. Возможно, Талталу повезло, что у него все еще оставался шанс умереть в бою, защищая Ки и ее страну, распадающуюся на части. Вернувшись домой, он еще раз прочитал коротенькую записку, которую тайно передала ему доверенная служанка Императрицы. «Я знала, что наставник вернется с победой». Маленький кусочек бумаги источал едва заметный аромат духов Ки, и Талтал на мгновение прижал его к лицу, вбирая в себя любимый запах, а после поднес его к огню, превратив первое и единственное личное послание любимой женщины в горстку пепла.