Астральный двойник

Анна снова видела сон. Невнятная мешанина образов и видений то ли бывшей, то ли будущей жизни. Иногда эти сны не сбывались совсем, иногда сбывались частично, как тот сон о кулачном поединке: ей снилось, что Яков погиб, а в действительности на память о немом убийце у него остался лишь шрам, еще больше изломавший ироническую левую бровь. Когда же Яков пропал после первой их ночи полтора года назад, видение оправдалось полностью. Нашли своё объяснение даже картины с погибающими, ослепшими на войне солдатами: это могло сбыться, если бы Штольман не уничтожил тогда документы химика. И поэтому, несмотря на все тяготы бегства, Анна о решении мужа никогда не жалела. Восхитительной явью оказался и сон, который она увидела накануне их первой встречи. Не потому ли она сразу узнала красавца-сыщика, повстречав его въяве? Узнала сразу, а чтобы осознать подарённую ей любовь, понадобилось полтора года. Зато теперь она была счастлива. И лишь тот сон, где они со Штольманом танцевали, всё никак не хотел сбываться. Сейчас ей снилась каменистая горная тропа. Людей она не видела, только пули беззвучно ударяли в камни, высекая искры и фонтанчики пыли. Потом картинка сменилась, и на тропе встали люди – человек пять или шесть в причудливых костюмах, как из детских книжек про разбойников. Они стояли над трупом сухопарого мужчины в европейской одежде. Страх потянул Анну наружу из кошмарного сна, но она еще сделала усилие, чтобы разглядеть лицо. Штольман? Или нет? Она не могла быть в этом уверена. Рывком села на постели, прижимая пальцы к взмокшим вискам. Сон? Вещий сон? Она нервно оглядела спальню. Соседняя подушка была смята и пуста. Накинув пеньюар, Анна выскочила в соседнюю комнату. На столе белел листок, полускрытый её перчатками. Несколько слов по-английски, написанных ровным почерком: «Ушёл за Каримом. К обеду вернусь». На русский язык был временно наложен негласный запрет. После своего исчезновения в прошлом году Яков Платонович никогда больше не покидал её спящую, не оставив о себе весточки. Но сейчас эта весть почему-то не успокоила. Караван-сарай располагался за городом. Та тропа вполне могла вести к нему. Анна взметалась, как птица над гнездом, кинулась одеваться, разыскивая и снова роняя вещи. Что же делать? Не глядя, скрутила волосы в тяжёлый узел, кое-как заколола его на затылке. Всё, кажется, она готова! Куда бежать? Внезапно в замке заскрипел и повернулся ключ. Штольман вместе с Каримом вступил в комнату, аккуратно прикрывая за собой дверь. Увидел Анну и принялся деловито поправлять левый манжет – всегдашний признак сильного смущения. Как будто во всём остальном он выглядел безупречно! Кудрявые волосы взъерошены и припорошены жёлтой пылью. Шляпы нет вообще. На скуле кровавая ссадина. А элегантный питерский сюртук всегда щеголеватого сыщика, начиная от плеч, просто распластан на ленты по всей длине спины. - Так, Яков Платонович! Как это понимать? Муж хмыкнул: - Напали какие-то разбойники на горной дороге. Должно быть, ограбить хотели. – он успокоительно поцеловал её в лоб. – Карим подоспел, мы их отогнали, одного застрелили. Я даже патроны все не израсходовал. Нечего волноваться! Анна села, чувствуя, что колени слабеют. Слава богу, только сон! Карим сиял, как алтын, и очень старательно кивал, подтверждая каждое слово. Вот почему она им не верит? Ни одному. Сговорились ведь! - Застрелили? Может, я его вызову? - А как вы будете это делать, Анна Викторовна? Дух сорокового разбойника Али-Бабы, явись? - Ну вас, Яков Платонович! Вечно вы смеётесь! - И не думаю, моя радость! – он смеялся, конечно, но поцеловал её очень чувственно. Она чуть голову не потеряла, но тут же ещё Карим торчал у двери – и явно любовался. Заметив её взгляд, лихо сдвинул на затылок неизменную лисью шапку, зацокал языком: - Керемет, Анна-апай! Ой-бой, көк көздер! Кажется, сегодня он будет опять сочинять про любовь и про синие глаза. Сильно его Штольманы на поэзию вдохновляли. К обеду спускались, потратив полчаса, чтобы привести себя в порядок. Яков умылся, переоделся и заклеил ссадину пластырем. Анна глянула на себя в зеркало и вмиг поняла, чего муж так веселился. Пришлось воронье гнездо на голове разбирать и причёсываться заново. Карима отослали в караван-сарай, наказав ни с кем, кроме киргизов, не общаться и по-русски не говорить. Штольман дал деньги, чтобы сговориться с караван-баши. Чего в дорогу не хватало, они собирались сами купить после обеда в городе. Пообедать им так и не пришлось. У входа в гостиничный ресторан к ним подошёл сержант-индиец: - Вас просят прибыть в дом резидента, - обратился он к Штольману. - Меня? – старательно удивился Яков. – Вы не ошиблись? - Никак нет. Мне дан приказ привести именно вас. Анна судорожно вцепилась в локоть мужа. Они обменялись быстрыми взглядами, и Яков принялся аккуратно расцеплять её побелевшие пальцы. Поцеловал руку, произнёс непринуждённо светским тоном: - Обедайте без меня, дорогая! Анна отчаянно замотала головой. - Я иду с вами. Штольман пристально посмотрел на неё и не стал спорить: - Хорошо. Прогуляемся. В присутствии сержанта разговаривать они не могли. Муж двигался неспешным шагом, словно они снова вдвоём бродили по аллеям Затонского парка. Анна понимала, что он пытается её успокоить. Только вот спокойствию неоткуда было взяться. Вызов и конвой могли означать только одно… Дом английского резидента был построен в обычной колониальной манере – с кованой оградой, парком и колоннами. Англичане всегда строились так, словно были у себя дома. У входа стояли часовые-индийцы в ярких мундирах. У ограды Штольман снял руку жены со своего локтя, поцеловал холодные пальцы, кивнул на прощание. Анна осталась стоять снаружи, не в силах отойти хоть на шаг от решетки. Неужели так заканчивалось её счастье? Но что их выдало? Они приехали поздно вечером накануне, ни с кем особо не разговаривали. А утром Штольмана уже пытались убить. Донёс бабу? При нём они часто говорили по-русски, особенно вначале. Бабу был не похож на того, кто сдаёт нанимателя, но кто знает? Чем-то же объяснялся этот внезапный арест. Увидит ли она Якова ещё? Или его уведут какой-то другой дорогой? И что будет дальше? Как они поступят с тем, кого считают шпионом? Время шло. Караул у дверей успел смениться дважды. Анна вчуже отметила, что, должно быть, прошло уже два часа. Если кто-то и обращал внимание на молодую женщину европейской наружности, замершую по ту сторону ограды с трагическим выражением, застывшим в синих глазах, то никто к ней так и не подошел. Она никого не интересовала. Женщина без мужчины ничего не значит в этом краю. Штольмана арестовали! Эта кошмарная реальность парализовала её, не давая двинуться с места. Ужаснее была бы только его смерть. Картины утреннего сна снова вставали перед глазами. Теперь будет пытка неизвестностью. Его заточат где-то – она даже не будет знать, где. Должно быть, его уже увели… Анна прикусила губу, чтобы сдержать слёзы. Этого не должно было быть! Но это происходило. Внезапно знакомый холод колыхнул волосы на затылке. Женщина оглянулась. Позади неё стоял темнолицый мужчина в шароварах и чалме. Пониже чалмы посреди лба чернело запёкшейся кровью пулевое отверстие. Тот, кто утром пытался убить Якова Платоновича? «Что вам было нужно?» - мысленно спросила она у призрака. – «Зачем вы напали на Якова?» Она была не уверена, что дух её понимает. Но реальность внезапно померкла, сменившись картиной чьих- то воспоминаний. Она увидела руки: одна протягивала пачку денег, другая её брала. Рука берущего была смуглой. Рука дающего – белой, ещё оттенённой белизной манжета со сверкающей бриллиантовой запонкой. «- …застрелите под видом ограбления, - сипловатый, холодный голос говорил по-английски. – Ценности, которые найдёте, - ваши. Если будут какие-то бумаги, передать мне! Помните: сыщик должен исчезнуть в ближайшее время. Пока ни до чего не докопался». «- Да, саиб!» Кроме рук она видела лишь отблеск пламени, мерцающий в большом камине… Реальность вернулась, как всегда, словно удар в живот. Анна судорожно вцепилась в толстые прутья решётки обеими руками. Вот значит как? Неизвестному англичанину мало было ареста Штольмана. Сыщика хотели убить. Прежде, чем он даже сообразит, что вокруг него происходит. Да жив ли он ещё? Или в этом безмолвном доме, охраняемом невозмутимыми солдатами, они уже сделали то, чего хотели с самого начала? Ледяной холод пробрал Анну до костей, но сейчас это не был холод потустороннего присутствия. Просто солнце повернулось и уже уходило за горы, заканчивая короткий, но кошмарный день. Но Яков всё ещё жив – в этом она уверена! Так. Не раскисать! У неё есть Карим, оружие, английские фунты и самородки. С этим можно сделать многое. Прежде всего, узнать, где находится тюрьма. И куда могли поместить Штольмана. Здесь никто не берёт женщин в расчёт. Но она – не простая женщина. Она Анна Викторовна Штольман – ведьма из Затонска! И она не позволит причинить вред тому, кого любит! Внезапно высокая дверь особняка растворилась, и по ступеням неизменным своим стремительным шагом спустился Штольман. Его никто не пытался задержать. Анна выдохнула с такой силой, словно из неё весь воздух вышел. Колени начали слабеть. Он здесь! Живой! И, кажется, свободен. Муж мгновенно прочёл трагическое выражение её лица и одними глазами попытался успокоить. Анне сейчас немного надо было – просто ощутить тепло его руки. - Идём, я в гостинице всё объясню, - шепнул Яков, обогрев ей ухо коротким поцелуем. * * * - Странная история, - сказал Штольман вполголоса, когда они устроились, наконец, за столиком в ресторанной зале. Для обоих это был первый завтрак, хотя за окнами уже темнело. - Резидент сразу заявил, что знает, кто я, и не требует, чтобы я представлялся. Для него довольно, что ему известно о приезде в город знаменитого сыщика, путешествующего инкогнито. Знаменитый сыщик! Разве такое бывает? Я как-то привык, что работа у меня собачья, а сам я – шавка полицейская. Он посмеивался, чтобы жену успокоить, но Анна видела, что на самом деле ему не очень весело. Она слегка ему подыграла: - Это кто же мог такое о вас сказать? - Первое – наш полицмейстер Николай Васильевич. И его в попытке оскорбить не заподозришь, сам-то… А второе – ваш друг князь Разумовский. Анна почувствовала мгновенный укол давней вины, взяла мужа за руку, коснулась пальцами обручального кольца. - И вы это стерпели? - Нет, конечно. Полез в драку. Итог вы знаете – дуэль. Да, было время, Анна считала князя порядочным человеком. Но вспоминая всё, что было… Грех так думать, но хорошо, что его убили! А он ещё и Штольмана оскорбил... - И знаменитым меня можно считать разве только в масштабах Затонска, - закончил мысль Яков. – Однако разуверять его неуместно, пожалуй, было. - Он чего-то от вас хотел? - Вот именно! Сообщил, что на днях в городе задержали русского шпиона, а он, представьте, сбежал. И предложил мне его найти. Я не стал отказываться. - И правильно! – горячо сказала Анна. – Сегодня я представила себе, что с нами было бы, прими они за шпионов нас. - Я тоже, - коротко сказал Яков, только этим выдав чувства, которые весь день умело скрывал. - Но как мы будем искать этого русского? - Понятия не имею. И прибегать к услугам местной администрации, сами понимаете, я не намерен. - А резидент хоть что-то вам сказал? - Очень немногое. Русский въехал в гостиницу за два дня до нас. Потом они его арестовали. А потом он бежал ночью из-под стражи. И знаете, что странно? Резидент уверен, что мы приехали не вчера, а позавчера. - И кто-то сразу же попытался вас убить. Яков Платонович, за напавшими на вас бандитами стоит какой-то англичанин! - Это вам духи сказали, Анна Викторовна? Или опять «чудное мгновение»? Анна возмутилась: - Будете смеяться надо мной – спите на диване в гостиной! Конечно, духи! - Ну, слава богу! - Опять смеётесь? - Ничуть. Вашим духам я доверяю. Чужим бы не доверился, пожалуй. Она резко поднялась из-за стола, одарив мужа разгневанным взглядом. Он едва успел одной рукой поймать чайную чашку, а другой – её пальцы: - Ну, простите меня! И так посмотрел, что Анне захотелось смеяться. Ну, как можно шутить о таких серьёзных вещах! - Яков Платонович, вы неисправимы! Она вновь села, он сделался серьёзным: - Итак, что вы видели? - Кто-то кому-то передавал деньги. Поскольку это мне показал убитый вами бандит, думаю, что платили именно ему. А платил англичанин. - Что-то ещё? - Заказчик говорил, что сыщика надо убить прежде, чем он что-то узнает. Она охнула и сжала руку мужа. - Опоздали, - хмыкнул Штольман. – Я уже что-то знаю. Правда, ещё сам не понял, что именно. - А разговаривали они в каком-то помещении европейского типа. С камином. Яков отвлёкся от своих мыслей и остро глянул на неё: - Нарисовать можете? Анна только кивнула. В сумочке у неё при себе был блокнот и карандаш. В пути она снова увлеклась рисованием, так что в блокноте, в основном, были экзотические виды и типажи, встреченные по дороге. Теперь она бегло набросала две руки, передающие деньги, и камин на заднем плане. - Любопытно, - протянул Штольман, разглядывая рисунок. – На этот камин я сегодня два часа любовался в кабинете резидента. Анна широко распахнула глаза: - Англичане хотят вас убить и при этом нанимают, чтобы найти сбежавшего русского? Потому что знают, что вы русский? - А я по-другому спрошу. Откуда они вообще обо мне знают? О нашем приезде. Кто их предупредил? Она внезапно вздрогнула и уставилась в одну точку. - Анна Викторовна, что с вами? Духи? - Нет, - сдавленно прошептала Анна. – Тот монах, помните? Он ведь проклял вас! Что если он сделал тульпу и послал его сюда впереди нас? Тульпу с вашим лицом. - Анна Викторовна! – Штольман едва не расхохотался в голос. – Ну, это уж воистину «чудное мгновенье»! Какой монах? Какой тульпа? Да я скорее поверю, что действительно… Он вдруг осёкся и очень серьёзно уставился куда-то в глубину обеденной залы. Анна проследила за его взглядом и ничего особенного там не нашла. Кроме дымящего здоровенной трубкой высокого и худого господина с орлиным носом, который сидел, вытянув длинные ноги, в полном одиночестве, и ни на кого не обращал внимание. - Так, – тихо сказал Штольман. И больше ничего не прибавил. Анна научилась уже мгновенно понимать такие смены настроения и готова была выполнить любое его указание, которое может последовать в какой угодно форме. Яков сделал знак служителю принести счёт, расплатился и поднялся из-за стола. Любезно подал руку Анне. Она поняла, что сейчас они – путешествующая супружеская пара. Ни о чём не подозревающая. И не ведающая, что такое уголовный сыск. - В общем, дорогая, - громко сказал Штольман. – Завтрашняя прогулка, увы, отменяется. Видите сами: эти бандиты, которые обстреляли меня сегодня, они ведь и завтра могут там появиться. И ещё на кого-нибудь напасть. Говорил он громко и отчётливо. Это привлекло внимание немногочисленных посетителей ресторана: двух офицеров, пожилой пары, и того господина с трубкой. Убедившись, что его услышали, Яков едва заметно улыбнулся – только глаза потеплели и ямочки обозначились на щеках. Анна поняла, что он доволен результатом. Вместе они покинули ресторан. У стойки Штольман внезапно снова начал изображать путешествующего англичанина. Щелкнул пальцами, подзывая портье – смуглого индуса, одетого, впрочем, по-европейски: - Любезный, не могу ли я посмотреть книгу постояльцев? Здесь должен был остановиться мой старинный друг. В пальцах сыщика словно сам собой появился соверен. - Конечно, саиб! – униженно склонился портье. Соверен перекочевал в тёмную руку индуса, а Штольман склонился над книгой. - Так, мистер и миссис Рипли – мимо. Полковник Мак-Артур и капитан Эйвери – туда же. Тадеуш Горбовский. Бьёрн Сигерсон. Хм, уже что-то. Так кто же: Горбовский или Сигерсон? Анна невольно залюбовалась этим задумчивым, цепким прищуром. Ей всегда нравилось наблюдать, как он работает. Что бы ни говорили иные прочие, она всегда была уверена, что Яков Платонович Штольман – самый умный человек и самый лучший сыщик на свете! «С возвращением, Яков Платонович!» - одними губами прошептала она. Тем временем Штольман перевернул страницу и проглядел записи, сделанные накануне. Нервно побарабанил длинными пальцами по книге: - Никаких русских. Резидент нам врет? Разве что… - он еще раз перевернул страницу. И лицо его внезапно застыло. Он бросил быстрый взгляд на Анну и резко захлопнул книгу. - Что с вами, my dear Джейкоб? – спросила она. - Ничего. Идёмте в номер, дорогая.