***
/ Трое суток назад. / Коммодор Кевин Ридд, заместитель командующего Австралийским и Новозеландским сектором ответственности ОФ, уже который день пребывал в весьма нервозном состоянии, хотя и не показывал этого подчиненным. И нервничать этому высокопоставленному офицеру было с чего: его шеф, — вице-адмирал Миллс, собственно командующий сектором, — три дня назад очень некстати слег с острым аппендицитом, вдобавок после срочной операции заработав еще и какие-то неприятные осложнения. И эти два события в комплексе отодвигали возврат адмирала на службу в весьма отдаленные дали. Ну а на его зама тут же предсказуемо обрушились как вся полнота власти, так и громаднейший ворох проблем, задач, ответственности, и необходимости принимать решения. Что делать коммодор Ридд откровенно не любил и не умел, потому как всю свою военную карьеру строил на том, что всегда был хорошим, нужным и труднозаменимым, но заместителем и администратором — а вовсе не командиром. А самой большой головной болью для исполняющего обязанности главы сектора стала организация проводки по графику очередных конвоев на материк и близлежащие к нему островные архипелаги — Филиппины и Японию. И, как назло, вроде бы отлаженный годами механизм движения торговых караванов именно сейчас стал сбоить и тормозить. Сначала для Объединенного флота оказались потеряны Северные Марианские острова, бывшие важной перевалочной точкой и промежуточной базой для сменяющихся эскортных групп канмусу, и с которой при необходимости могли быстро выслать подкрепление в случае угрозы столкновения конвоя с крупными силами Глубинных. А затем под угрозой захвата оказался архипелаг Фиджи, на котором до сих пор проживало около четырех тысяч человек, теперь нуждающихся в эвакуации. Причем, не в ближайшую Австралию, где и без них положение дел у населения, ввиду практически полной изоляции континента от остальных более-менее густонаселенных частей мира, было почти аховым. Задержка же на три дня для переформирования конвоя с уже загруженной продукцией корпорации «Торгового Дома Австралии» сразу вызвала визит ее представителей, которые, по-деловому выложив на стол свой контракт с ОФ и ткнув в него пальцем, надавили на коммодора так, что у того захрустели кости. В общем, Кевину Ридду было с чего плохо спать и быть нервным, возглавляя очередное совещание. — Так когда мы сможем отправить конвой? Еще несколько дней простоя у пирсов — и «Торговый дом» начнет насчитывать нам пеню из расчета стоимости всего груза, а там и вовсе подаст в суд на неустойку. И какие суммы там фигурируют — не мне вам рассказывать. Сидящие за столом офицеры невесело кивнули — морские перевозки и стоимость доставляемых таким образом товаров с пришествием Глубины стали дороже как бы не на порядок. — По сути, коммерческие суда давно готовы, и силы сопровождения лишь заканчивают обслуживание систем вооружения. Однако, основная причина задержки связана с тем, что к этому конвою решением сверху «пристегивают» транспорты эвакуируемых с Фиджи, и нам необходимо согласовать время и место рандеву с ними у Соломоновых островов. А еще, имеются серьезные возражения у нашего «бога погоды»… И все присутствующие дружно посмотрели на сидящего с краю стола единственного гражданского — Бэзила Боуна, вольнонаемного сотрудника ОФ, профессора метеорологии и преподавателя в Мельбурнском университете. — Сообщите нам, профессор, отчего вы выступаете против? — Я не против, сэр, я просто настойчиво рекомендую взвесить все риски ввиду потери Тиниана и, как следствие, — невозможности составления прогнозов погоды с достаточной степенью достоверности. — ...Извините, я не совсем понимаю, — откинулся на спинку кресла коммодор. — Можете объяснить более понятно — специально для меня, не обладающего такими обширными знаниями всех тонкостей вопроса? И желательно на примерах... — Да, конечно. Так вот, — и профессор, пятидесятилетний и по-военному коротко стриженый, но немного грузный мужчина в очках с тонкой оправой, разложил на столе несколько пестревших стрелочками и диаграммами больших распечаток. — Сэр, как вы знаете, мы находимся в северном экваториальном поясе конвергенции — это линия столкновения воздушных потоков, теплых от экватора и более холодных пассатов из северной части Тихого Океана. Одновременно на все это влияет и само движение планеты, поэтому погодный фронт смещен на запад, и простирается слегка ломаной линией от Маршалловых островов до Гонконга. Все эти процессы питает энергия нашего Солнца: чем мощнее и теплее окажутся потоки воздуха и верхние слои воды, тем продолжительнее и серьезнее будет стихия. Поверхность океана прогревается сильнее в соответствии с изменением времен года, и разница между теплыми и холодными воздушными массами и морскими течениями становится более ощутимой. При взаимном столкновении она вызывает мощные восходящие потоки, несущие с собой большое количество влаги, которая начинает концентрироваться в не менее мощные скопления дождевых облаков. С этими словами Бэзил Боун встал и, составив, как мозаику, из нескольких отдельных листов карту от Японии до Австралии, сплошь покрытую пометками и значками, оперся на стол загорелыми руками. — Одновременно с этим, затягиваемый потоками теплый воздух из-за меньшей плотности образует область низкого давления — это будущий центр урагана. Все та же Кориолисова сила инерции движения планеты, которая здесь закручивает струю воды из чайника в вашей чашке против часовой стрелки, точно так же раскручивает и эту область низкого давления над поверхностью океана. В то же время, облачную верхушку постепенно формирующегося воздушного столба высотные ветры начинают завивать уже в обратную сторону, рассеивая остывающие потоки, конденсируя влагу и вызывая осадки. Я понимаю, сэр, что все это звучит громоздко, но простейшим примером может служить дымоход камина, который вы растопили. Однако, масштабы его колоссальны, а тяга просто чудовищна. И часть охлажденного воздуха даже не в состоянии растечься из этого воздушного столба, подобно жиру в центре большого кипящего котла с супом на камбузе. Он-то и «закрывает небо» от облаков, как крышкой, из-за чего в центре циклона ток воздуха почти прекращается, небо чаще всего бывает ясным. А волнение становится абсолютно непредсказуемым, и, по сравнению с окружающим эпицентр штормом, с равной вероятностью может достигать как вполне приемлемых величин вплоть до кратковременного штиля, так и быть живым воплощением Ада на море. Когда ветры, дующие со всех сторон, разгоняют огромные массы воды в волны, которые вдруг попадают в область, где ветра почти нет... Тогда давка и толчея там выходят посильнее, чем в час-пик в общественном транспорте мегаполиса, сэр. — Все это, безусловно, интересно, — и коммодор Ридд с плохо сдерживаемым разочарованием опустил подбородок на сплетенные пальцы рук. — Но какое отношение это все имеет к нам и базе на Тиниане? И почему вы хотели рассказать об этом, если сами минуту назад упомянули, что это явление сезонное, а значит — обычное? — Сэр, дело в том, что потерянная база на Тиниане — это не только пункт связи, склады и ангары, военный порт и госпиталь с казармами и столовой. Там располагалась еще и мощная гидро- и метеостанция — третья по величине и важности после нас и японской «Кагосимы». Которая вела наблюдение за температурой и давлением, ветрами и течениями, и каких после удара Глубинных у нас в морских регионах осталось совсем немного. Именно на основе данных от таких станций мы делаем качественный прогноз, рассчитывая маршрут стихии и ее интенсивность. Но сейчас, с утратой такой станции на Тиниане, в наших данных появляется брешь шириною почти в тысячу миль, сэр. По имеющейся информации с побережья обеих Америк, Австралии и Южной Азии, и по суммарным результатам спутникового наблюдения, в этом году лето жаркое, и солнечная активность повышена. Это говорит о том, что сейчас нагрет большой объем как воздуха над материками, так и воды в океане. И самое время очень внимательно следить за изменениями в воздушных потоках и водных течениях — но именно сейчас наши возможности неполны. Спутники над океанами наполовину слепы, и ограничены только удаленной фото- и видеосъемкой. А ближайшие пункты наблюдения физически не в состоянии закрыть эту брешь. Так что все, что у нас есть — это результаты наблюдений прошлых лет. — Погодите, шеф. Вы сейчас хотите сказать, что не полностью... — Да, сэр. Сейчас мы не сможем дать достоверный прогноз того, как в ближайшее время в этой точке поведет себя Экваториальный пояс осадков. Тем более, сделать это заранее. И обо всех возможных сюрпризах погоды узнаем лишь постфактум, когда может быть уже слишком поздно. — Час от часу не легче!.. И как же нам в таких условиях отправлять конвой? Вы советуете подождать более точных прогнозов, но торговцы уже точат на нас зубы, грозя неустойкой. И этот ваш очередной ураган, — «Арлин», — он что, разве не поможет провести суда, как и прежде, «по нитке»? И его «Время чудес» не прикроет корабли, как обычно, шапкой-невидимкой? Эти слова не вызвали удивления ни у кого из присутствующих на совещании — именуемый таким образом способ отправки конвоев, вроде бы с первого взгляда совершенно нелогичный и самоубийственный, основывался на двух важных моментах. Первом — что конвой, состоящий из достаточно мореходных транспортных кораблей и сам активно пользующийся морскими течениями и штормовыми ветрами, пролетал то же расстояние «на спине» у шторма гораздо быстрее, чем если бы шел напрямую или «перебежками» вдоль Папуа — Новой Гвинеи. И самом главном — втором моменте: открытом буквально пару лет назад и связанном с Глубинными феномене, который с подачи впервые зафиксировавших его канмусу называли «Временем чудес», «Серой зоной» или «Штормовым перемирием». Все эти названия обозначали тот неоднократно проверенный факт, что непосредственно в активных зонах штормов и ураганов Глубинные на какое-то время по неясным причинам становились практически неагрессивны. Впервые об этом стало известно после благополучного возвращения на базу в Портсмут канмусу британского крейсера «Линдер», отставшей и потерявшейся при попадании ее группы в сильный шторм у Шетландских островов. Когда она, икая и сбиваясь, рассказала, как, двигаясь в одиночку по курсу, внезапно наткнулась на крупную стаю Глубинных эсминцев. Оцепенев от ужаса, в первые мгновения канмусу не смогла сделать и выстрела, но… Глубинные, кружившие вокруг нее со всех сторон, и не думали нападать. Вместо этого они, как следовало из материалов неоднократных бесед и опросов в рамках полной проверки и обследования «Линдер», — «резвились и скакали с волны на волну, как лосось, идущий на нерест, и не обращали на меня никакого внимания». Несмотря на страх, девчонке в итоге хватило благоразумия, чтобы попытаться воспользоваться происходящим и поскорее оторваться от таких «соседей» — как оказалось, вполне успешно для нее самой. Позже такое аномальное поведение Глубинных во время сильных грозовых штормов было не единожды подтверждено вновь, тем самым вызвав очередное активное бурление в научных кругах. А служба проводки конвоев Объединенного флота внезапно получила еще одну, пусть и очевидно рискованную, но лазейку в тех местах земного шара, где шторма случались с завидным постоянством. С чьей-то легкой руки такой метод отправки транспортных судов был назван «Проходом по нитке». Он был существенно быстрее обычного движения вдоль побережья, и даже в чем-то гораздо безопаснее — насколько вообще могло быть безопасным путешествие по захваченным Глубинными морям. Однако, имелись и кое-какие требования — это суда, способные уверенно двигаться в условиях шести-семибалльного шторма по шкале Бофорта, и максимально точный прогноз погоды, позволяющий конвою пройти по довольно узкой кромке урагана — не попадая, однако, в самое его пекло, но и не выходя за его границы, где «Время чудес» уже не работало. — Позволит и прикроет, — немного задумчиво согласился с коммодором Бэзил. — «Арлин» — это достаточно спокойный ураган, хотя для движения он и выбрал весьма редкую траекторию. И сам по себе гораздо шире, чем обычные сезонные шторма. Он почти идеален для прохода транспортов — но проблема в том, что в этом уравнении участвует не он один. В атмосфере планеты всегда происходит еще несколько близких процессов, так или иначе способных оказать косвенное или прямое воздействие на ураган. Еще больше стабилизировать, а то и вовсе ослабить его… или же наоборот — усилить. — Так какова вероятность, что «Арлин» донесет наш конвой до Японии? — Я бы сказал, что около семидесяти пяти процентов, сэр. Но более точный прогноз физически невозможен. — Этого достаточно. Тогда решено: «AJ-71» отправляется по графику. Встреча с пассажирскими судами и группой усиления канмусу в районе острова Бугенвиль — не позднее следующих суток. А вы, шеф, — и Кевин Ридд внимательно посмотрел на профессора Боуна, — как и прежде, следите за возможными корректировками прогноза. И немедленно доложите, когда он улучшится. Все свободны. …И никто из покидающих кабинет тогда еще не знал, что это волевое решение, принятое коммодором Риддом, запустит целую цепочку событий, результат которых сначала в закрытых коммюнике всех мировых разведывательных сообществ, а несколько позже, — причем, очень быстро, — и в открытых источниках, назовут «Прецедент Аякс-71».***
— Все в порядке, сэр, проходите, — и худощавый, рыжеватый уоррент-офицер, старший смены на контрольно-пропускном пункте, в летней тропической форме и с кобурой на боку, протянул молодому военному моряку его документы, которые перед этим тщательно проверял. — И добро пожаловать на базу Объединенного Флота «Брисбен». Лейтенант Майкл Харриган в ответ лишь молча кивнул, подхватил сумки и прошел на территорию базы, занимающую большую часть не так давно заново отстроенного, и теперь весьма оживленного австралийского порта. Почти сразу за КПП располагалось широкое трехэтажное здание штаба, на зеленой лужайке перед которым, согласно традиции, возвышались два флагштока: один с флагом 4-го Восточного флота — перекрещенные попарно четыре белых стрелы на голубом фоне, и темно-синий флаг собственно Объединенного Флота, с гербом ООН и якорем внизу. И Майкл, глядя на неторопливо колышущееся на ветру полотнище, подумал, что еще каких-то четыре-пять лет назад сама возможность создания такой реально действующей интернациональной структуры, как ОФ, очень многими воспринималась большей частью с недоверчивой усмешкой. Процесс становления Объединенного Флота, как международной организации, пришелся на недолгое, но беспокойное время после Первой Волны нашествия Глубинных, и был весьма непростым и полным кризисов. То, что тогда творилось на мировой дипломатической арене, напоминало форменный бурлящий котел, и в нескольких случаях дело доходило до настоящих свар на заседаниях ООН между представителями различных государств, и даже до разрывов дипломатических отношений между ними. Феномен появления канмусу очень быстро перешел из разряда небывалых чудес в плоскость его практического применения — вот тут-то и начались разногласия. Да притом такие, что даже курсанты австралийской военно-морской академии Канберры, изрядно загруженные учебой и службой, волей-неволей были в курсе происходящих событий. Предложенная на заседании ООН представителем США идея о подчинении всех без исключения канмусу некоему специально созданному «комитету при НАТО», вызвала у стран, имеющих канмусу, лишь гомерический смех. Потому как в устоявшихся реалиях старого мира это означало только одно — предложение добровольно отдать своих Дев Флота в практически безраздельное пользование Соединенным Штатам. Которые, — в чем никто не сомневался, — по многолетней привычке постарались бы обеспечить с их помощью максимально благоприятные условия именно для себя. Однако весь мир очень быстро осознал, насколько кардинально пришедшие Глубинные перекроили мировую геополитику. Грозить непокорным какими-либо санкциями или «принести демократию» на палубах авианосцев отныне было глупо — экономика мира, лишившись моря, и так трещала по швам, а звездно-полосатые авианосцы и ударные корабли, как и 85% всего мирового флота, были банально съедены. Отказ всех стран-«вассалов» США, — за исключением разве что Канады, — предоставить своих канмусу под начало своему «сюзерену» страшно оскорбил последнего. Особенной же наглостью с точки зрения Америки был откровенный демарш Японии, ставшей владельцем второго по величине флота канмусу. По причине которого внеочередное заседание Генеральной Ассамблеи ООН летом 2013 года стало самым жарким по объему взаимных обвинений, заявлений на повышенных тонах и почти неприкрытых оскорблений. Представитель Японии припомнил янки очень много всего, а самое главное — то, что когда во время Первой Волны США спешно эвакуировали со своих военных баз на японской территории ядерное оружие, ценное оборудование и личный состав, они гоняли на острова целые эскадрильи своих транспортных самолетов порожняком, хотя власти Японии едва не умоляли их о воздушных поставках продовольствия для оказавшейся в почти полной блокаде стране. И были готовы платить даже золотом из своего золотого запаса. Видеозапись, на которой японский дипломат, до этого с непробиваемым выражением лица цедивший слова сквозь зубы, вдруг швыряет на стол американцу веер фотографий истощенных от голода детей, очень долго не покидала списки самых «горячих» тем в мировой информационной сети. А сама Япония оказалась загнана в угол, потому как ближайшие азиатские соседи вовсе не спешили помогать стране, оставившей о себе, мягко говоря, не самую лучшую память. И тогда «Страна Восходящего солнца», как сказала про нее мировая пресса, «метнулась из крайности в крайность», заключив, в обмен на помощь, целый пакет соглашений с Россией — единственной, кто стал ее слушать и которая даже согласилась временно принять на своей территории часть японского населения. Еще интереснее получилась картина с другим азиатским союзником США, Южной Кореей. Та тоже осталась в полной изоляции — от морских путей ее отрезала Глубина, а со стороны сухопутной границы на «проклятых капиталистов» недобро смотрели орудийные стволы корейцев северных, за чьими спинами маячила фигура довольно улыбающегося и потирающего пухлые ладошки Ким Чен Ына. В кои-то веки КНДР получила все максимальные шансы для мирного объединения двух Корей, причем с условием своего неоспоримого главенства. Панические вопли южан, которых попросту бросили на съедение северянам и стоящему за ними Китаю, никто даже не слушал — своих проблем было в достатке. И Сеулу хватило всего трех месяцев полной блокады, чтобы покорно согласиться на все предложения и условия, поступившие к тому времени из Пхеньяна. Нет, в мировых СМИ, как и раньше, полыхали громкие статьи, видные политики под камеры обличали и клеймили «кровавый режим Ким Чен Ына, аннексировавшего успешно развивающуюся, свободную азиатскую демократию», — и даже Госдеп США по привычке гневно выдал что-то расплывчатое о грядущей неотвратимой ответственности. Но это уже никто всерьез не воспринимал, поняв, что самоназначенный «мировой жандарм» отныне надежно заперт за океаном, имея из средств воздействия разве что наземные баллистические ядерные ракеты, о применении которых, хвала богам, не задумывались в Вашингтоне даже самые яростные «ястребы». Из всех своих «друзей» Америка не бросила разве что Израиль, да и это было сделано, скорей всего ради того, чтобы оставить для себя хоть какой-нибудь плацдарм на Ближнем востоке. И одновременно избежать волнений в Конгрессе, где произраильское лобби было очень сильно и могло натворить дел. И начался новый передел мира и сведение давних счетов: где-то относительно легкий, а где — и не очень… Евросоюз немедленно и предсказуемо сплотился вокруг Германии, и резко пересмотрел свою иммиграционную политику, ввиду чего депортация набившихся за последние годы в Европу беженцев и эмигрантов приняла воистину широкий размах — при полном игнорировании зашедшихся в истериках разнообразных правозащитников. Пропорции распределения благ внутри Евросоюза тоже были радикально пересмотрены; кормить разнообразных нахлебников в условиях пошатнувшейся мировой экономики становилось непозволительной роскошью. Еще резче был решен евразийский газовый вопрос — особенно в свете одновременной потери всех морских газовых магистралей. Когда Глубинные уничтожили все идущие по дну трубопроводы и сделали невозможными морские поставки в нужных объемах сжиженного газа, для президента Украины Януковича и его политиков наступил настоящий праздник — с фейерверками, канканом и фонтанами шампанского. Но продолжался он недолго: ровно до момента поступления официального приглашения в Берлин, на трехсторонние переговоры с участием немцев и русских. После которых украинские дипломаты и ведущие бизнесмены газового сектора имели достаточно бледный вид и нетвердую походку, потому как итогом переговоров стало создание транснационального консорциума, попросту выкупившего украинскую газотранспортную систему, и тут же принявшегося ее модернизировать. Сумма сделки выражалась в приличной — но не чрезмерно, — сумме твердой валюты, и в гарантиях расширения квот украинских товаров на рынках Европы и Таможенного союза. А собственно Украине от транзитной «золотой газовой трубы» теперь принадлежало символических десять процентов. Привыкшим хитрить, юлить и ловить рыбку в мутной воде панам, по сути, сказали открытым текстом — отныне перебоев в транзите газа в Европу по любой причине никто не потерпит. Газ должен поступать — и это будет обеспечено. Вплоть до взятия под силовой контроль всей ГТС основными участниками консорциума. А уж когда руководству Украины намекнули, что в случае непонимания или противодействия с их стороны ни Германия, ни Россия не станут возражать против «восстановления территориальной целостности», например, Польши — со Львовом и Волынью, Венгрии — с Закарпатьем, а Румынии — с Буковиной и Южной Бессарабией, то украинские политики, втянув пухлые животы и изобразив стойку «смирно», начали просто излучать желание служить общим интересам. Дураками они все же не были. Все прочие же европейские потребители газа, глядя на подобную бесцеремонность мгновенно спевшихся немцев и русских, тактично промолчали. Мерзнуть зимой и останавливать производства в Северной Европе не хотелось никому. Британия, лишившаяся почти всех кораблей и с опаской смотрящая на происходящее в Европе, тут же задавила в зародыше бродящие идеи о выходе из Евросоюза, и демонстрировала пылкую жажду к единению с европейской семьей народов, и желательно — в роли ее главы. На что Германия посматривала крайне скептично. Но в остальном мире прокатилась волна беспорядков, кое-где даже произошли восстания, смена больше не поддерживаемых из-за океана правительств и изменения границ — например, Косово снова стало сербским. Однако, действительно крупных заварух все же удалось избежать. К примеру, тех же Индию и Пакистан от короткого атомного междусобойчика за Кашмир удержал недвусмысленный угрожающий намек, поступивший одновременно от России и Китая. И разве что Африка, такое впечатление, словно бы вообще не заметила пришествия в человеческий мир Глубины. С тех пор прошло уже достаточно времени и многое поменялось — в США прошли выборы, сменился президент и весь его аппарат. Нельзя сказать, что новым хозяином Белого Дома и его командой стали бессеребренники и «добрые самаритяне», но то, что Штаты перед лицом обстоятельств неодолимой силы в итоге стали куда более умеренны и последовательны в своей политике и действиях — этот факт был очевиден. Лишившись своей любимой «дубинки» в виде многочисленных ВМФ, «дядя Сэм» довольно быстро научился давить на ближнего своего, используя рычаг в виде предоставления сил своих многочисленных канмусу. Ну, а там, где давить не выходило — все же начал договариваться и искать компромиссы. И, как ни странно, но радикально же снизившиеся расходы на военный бюджет позволили направить высвободившиеся средства на возобновление производства на своей территории, тем самым избежав обрушения и так просевшего в цене доллара и катастрофического «провала» в уровне жизни населения. А Объединенный Флот все же был создан, как возглавляемый коллегией адмиралов подотчетный орган при Совете Безопасности ООН. Число постоянных членов которого было расширено включением Японии и Германии, как стран, обладающих наиболее значительными силами канмусу. Основной функцией ОФ и всех его институтов отныне провозглашались оборона береговых линий и прибрежных вод, проводка трансконтинентальных торговых конвоев, разведка, научные исследования феномена Глубинных и канмусу и содействие им, а также всяческие изыскания, направленные на деблокаду морей в глобальном масштабе. После так запомнившейся всем попытки США подгрести всех канмусу под свое крыло, каждая страна, имеющая хоть десяток Дев Флота, сама решала, скольких канмусу и на какое время она командирует в распоряжение Объединенного Флота. В принципе, любое государство имело полное право вообще отказаться от членства в программе ОФ, — однако преференции за участие были столь заманчивы, что таковых практически не находилось. В ней участвовала даже Польша, имеющая чуть более десятка своих «дзевчин можа». Например, у Японии, обладательницы второго по величине количества канмусу, больше половины Дев Флота носили форму ОФ, проводя конвои и прикрывая берега почти всего Тихоокеанско-азиатского региона, Австралии и русского восточного побережья включительно. За это японские корпорации получали право на более широкое участие в экономике «прикрываемых» государств, контрольные пакеты акций различных предприятий, а также государственные контракты на разнообразные заказы, восстановление и реконструкцию прибрежной инфраструктуры и судостроительство в регионе. К тому же, транснациональные корпорации, занимающиеся поставками нефти и сельхозпродукции, выставляли весьма льготные расценки для стран, чьи Девы Флота «водили за ручку» по морям их собственные торговые флоты. А вот та же Россия, имея весьма небольшое количество Дев Флота, участвовала в Объединенном флоте куда как скромнее. Большей частью единолично используя своих канмусу для охраны конвоев на «Севморпути», ставшего в Северном полушарии одной из самых оживленных межконтинентальных морских дорог, а также прикрывая Баренцево море и Берингов пролив. Хотя, обеспечение безопасного прохода судов, идущих вдоль северного берега Евразии, и так «почти считалось» операцией ОФ.***
Визит в штаб и общение с клерками в погонах оказались на удивление недолгими, но все же хлопотными — ввиду наличия там множества старших офицеров, которым приходилось постоянно козырять, — и вскоре получивший свое назначение молодой офицер уже шагал вглубь военно-морского городка, вдыхая запахи близкого, еще невидимого, но ощутимо дышащего солью и йодом океана. Пройдя ряды общежитий и казарм, он углубился в лабиринт технических и складских ангаров, путь через который вел к пирсам, эллингам и стоящим у них кораблям. И в котором можно было достаточно просто заблудиться, если бы не у кого было уточнить направление. И как раз кое-кого, у кого точно стоило спросить дорогу, Майк Харриган и узрел. Молодая девушка, наклонившись вперед и уперевшись ладонями в колени, внимательно разглядывала что-то, находящееся сбоку от штабеля ящиков возле одного из ангаров. Майк притормозил и скользнул взглядом снизу вверх: от кроссовок с белой окантовкой, выглядывающих носков, изящных лодыжек, крепких мышц икр и ног — и до весьма привлекательной «пятой точки», сейчас туго обтянутой, ввиду позы, пятнистыми форменными шортами. Сверху на неизвестной наблюдательнице была наброшена легкая ветровка без рукавов, а дальше виднелась светло-каштановая шевелюра, стянутая в высокий «конский хвост». «Что же она там такое, за ящиками, рассматривает?» — подумал парень, не спеша сделал несколько шагов вбок, и невольно улыбнулся. Возле штабеля сидела небольшая, обыкновенная серо-полосатая кошка и, довольно щурясь и урча, деликатно лакала молоко, налитое в овальную банку из-под консервов. А ее кормилица, сжимая в руке пустую молочную коробку и щурясь почти так же, с умилением за этим наблюдала. — Здравствуйте, мисс... Извините, что прерываю ваше общение с кошкой, но вы не подскажете, у какого причала стоит UFS HSV-11 «Артемис»? Пьющий молоко зверек, не прерывая своего занятия, лишь скосил один глаз на офицера, а вот девушка выпрямилась, одновременно поворачиваясь — и на Майкла уставились пытливые зеленые глаза весьма симпатичной особы, лет не более двадцати, в которых тут же вспыхнул огонек веселой заинтересованности. — Э-э… Господин лейтенант? — ее взгляд остановился на плечах парня, где красовались черные погоны с одной золотой полоской и одним завитком. А Майкл в свою очередь заметил под незастегнутой ветровкой форменную рубашку с нагрудным погоном и одной звездой на нем. «Канмусу…» Нет, Майкл, не так давно ставший офицером, уже не раз видел Дев Флота — и даже недолго разговаривал с ними, но это происходило всего пару раз, да и напоминало больше коллективный учебный семинар с вопросами и ответами. А вот так, один на один… Это было непривычно, тем более, что никакой «инаковости», отличности, — говорившей бы, что перед ним не вполне человек, — не было и в помине. Милая девчонка, все вполне при ней: увидел бы такую в кафе или в клубе — наверняка попытался бы познакомиться… Очнувшись от спонтанно возникших мыслей, Майк понял, что пауза затягивается, и переспросил: — Я ищу HSV-11 «Артемис»… — Наша «Арти» у причала 5-В, — тут же пришел ответ. — А вы… И тут шатенка заметила и большую сумку на плече у молодого офицера, и опущенный на землю здоровенный «даффл бэг» — цилиндрический, объемный мешок-рюкзак для вещей военнослужащего. — О! — бровки флотской девы взлетели под расчесанную на неровный пробор челку. — Так вы к нам, на пиратскую шхуну? — Почему — «пиратскую»? — недоуменно наклонил голову Харриган. — Да потому, что у капитана нашей посудины фамилия Морган, а у старпома — Дрейк! О чем тут еще думать-то… — пожала плечами девушка, улыбнувшись краешком губ. — Ладно хоть главный механик не Флинт. Или у вас тоже какая-нибудь знаменитая фамилия? В ответ молодой человек только усмехнулся. — Нет, я — лейтенант Майкл Харриган. Назначен третьим техническим офицером группы по вооружению на HSV «Артемис». — Ну, ничего себе! — уже совершенно округлила глаза канмусу. — Так значит — вообще к нам?! Оружейником? Круто! На боевых кораблях Объединенного флота, как не предназначенных для общепринятой войны на море, группа по вооружению состояла из двух уровней: из собственно корабельного вооружения, достаточно скромного по прошлым меркам и состоящего из нескольких ракетных систем и скорострельных универсальных автоматических артустановок — и приписанных к этим кораблям различных подразделений канмусу. С положенным им, как «основному калибру корабля», штатом, занимающимся их обеспечением на борту. В том числе, и обслуживающим их собственное вооружение. — А вы, мисс?.. — Мисс — Кимберли Вайл, канмусу легкого крейсера «Сан-Диего»! — коротко рассмеялась собеседница, по-прежнему разглядывая парня. — И не надо «мисс», можно просто… — Ким! — внезапно окликнула собеседницу лейтенанта высунувшаяся из ворот ближайшего бокса практически ее ровесница-брюнетка с короткой косой. — Хватай свое железо — и быстро к инженерам! Нам через четыре часа уже обратно на борт! — Все, бегу! — огорченно вздохнула та, заложив руки за спину и вновь немного наклоняясь вперед. — Ладно, мне пора, еще увидимся на «Арти»! Вам точно у нас понравится!.. Девчонки! А вы знаете?!.. И канмусу юркнула в дверь, а лейтенант, присев на корточки, почесал напившуюся молока и умывающуюся кошку между ушей. — Ну что, киса, как думаешь, — понравится? Кошка в ответ лишь негромко мяукнула, на пару секунд прервав вылизывать себя, а Харриган выпрямился и, подхватив сумки, зашагал в сторону причалов, топорщащихся мачтами и антеннами стоящих у них разнообразных кораблей.***
Первые два часа на борту «Артемис» слились для Майка в сплошную круговерть — представление капитану, старшему помощнику и командиру боевой части, документы, подписи, заселение в тесноватую, но зато индивидуальную каюту, ознакомление со своим рабочим местом и боевым постом одновременно… А также — краткая экскурсия в компании говоруна-боцмана по кораблю, про который, узнав о назначении, Харриган все же удосужился почитать кое-что и изучить планировку. Корабли класса HSV, к которому принадлежала «Артемис», являлись глубоко измененной версией гибридного стометрового катамарана-волнореза, созданного еще в начале двухтысячных годов. Их родоначальник, разработанный как высокоскоростное военно-транспортное судно для переброски небольших групп войск, имел отличную мореходность и остойчивость, легкий корпус из алюминиевого сплава, более полутора тысяч тонн водоизмещения, четыре водометных движителя, дающие максимальную скорость более 45 узлов — но довольно скромную грузоподъемность всего в 600 тонн. Так что, когда Объединенному флоту понадобился корабль–«канмусуносец», способный быть подвижной базой для Дев Флота, а при нужде отрываться своим ходом даже от Глубинных, — о некогда существовавшем проекте HSV вспомнили почти сразу же. Но дело осложнял тот факт, что изначальная конструкция была напичкана электроникой «по самое немогу», что было совершенно непозволительно для корабля, создаваемого с целью морских походов вблизи Темных циклонов и соединений Глубинных. И тогда за дело, засучив рукава, принялись инженеры самого ОФ. То, что у них в итоге получилось, — больше всего походило на технику, созданную то ли в эпоху «паропанка», то ли после еще какого-нибудь фантастического мирового катаклизма, отбросившего человечество на сотню лет назад. Потому как «даунгрейд» вышел просто знатный. Первым «под нож» попали современные и высокотехнологичные турбированные дизеля, управляемые компьютерами, которые были заменены на их же, только на порядок более простых и неприхотливых «дедушек». Они, проходя по бумагам как «избыточное имущество», пылились еще со времен Второй Мировой, и вот теперь были расконсервированы где-то на богом забытых базах резервного хранения на случай атомной войны. Но отныне ставших способными за счет новейшей гидромеханической трансмиссии выдавать нужное количество оборотов на валах. Но вот системы управления, ни много ни мало, были выполнены на основе таковых у тяжелой авиации эпохи Второй мировой (а в случае с прототипами — так вовсе попросту сняты со старых самолетов и доработаны). И, для исключения влияния Глубины, реализованы сплошь на гидравлике и механике, причем с обязательным дублированием. Даже простейшая система внутрикорабельной связи была продублирована тросовым машинным телеграфом и древней, самой примитивной системой переговорных труб времен первых броненосцев. Глядя на которые, моряки не знали — плакать им или смеяться. Нет, электрика, электроника и компьютеры на кораблях HSV тоже имелись, пусть и носили исключительно вспомогательный и второстепенный характер. Но главным было именно то, что без них корабль нисколько не терял эффективности, и был способен выполнять свои задачи даже после попадания под мощный электромагнитный импульс, оставлявший любое куда более современное морское судно неподвижной баржей «без руля и ветрил». Так что по итогам внезапных полукустарных разработок, — и вовсе уже почти «скоропостижных» испытаний, — на едва не почившую к этому времени в бозе австралийскую судостроительную компанию «Incat» сначала свалился десант из военных конструкторов и инженеров, а потом посыпалось очень много денег и еще больше работы. Получившийся и пошедший в серию тип кораблей сохранил свой внешний вид и название HSV — «High Speed Vessel», «высокоскоростной корабль», — но стал куда крепче и значительно изменился внутренне. Большая часть его грузоподъемности была принесена в жертву куда большей прочности, живучести и мореходности. Но и того, что оставалось, для новых нужд корабля хватало с запасом. При штатном экипаже из 35 человек он принимал на борт до 50 канмусу в полном снаряжении, нес запасы продовольствия обоих видов, имел арсенал с разнообразным боекомплектом, достаточный для ведения активных боевых действий, оборудованные артмастерские, и даже полноценный спецмедблок с несколькими реген-капсулами. Так же корабли класса HSV оснащались двумя скоростными катерами и несколькими гидроциклами, предназначенными для эвакуации раненых и потерявших ход канмусу — или наоборот, для максимально быстрого развертывания подкреплений на месте боестолкновения с Глубинными… Все это Майк Харриган изучал на курсах подготовки после выпуска из академии, но одно дело — теория; и совсем другое — видеть, щупать все это «живое железо», что реально ходило в море, намотав не одну тысячу миль по враждебным водам. А самым занятным вышел разговор с мадам Жаклин Деверо — штатным психологом HSV «Артемис», которыми в обязательном порядке комплектовались любые корабли и базы ОФ, в чьем штатном расписании имелись канмусу. Хотя именно «психологами» их никто не называл, и даже в официальных документах они именовались «военнослужащими корпуса мониторинга Объединенного флота». Отбор по профессионализму туда, по слухам, был жесточайший, так что не было ничего удивительного в том, что, войдя в каюту к этой приятной и улыбчивой даме, Майкл через каких-то пару минут ощутил себя, словно любимый племянник в гостях у не менее любимой тетушки. Спокойно и расслабленно. — Вы с сахаром чай пьете, Майк? — живо поинтересовалась у него невысокая и подвижная, как ртуть, чуть пухловатая женщина лет сорока. И хотя ее повседневную тропическую форму украшали погоны капитана, — как старший офицер, которой надо отвечать: «Так точно, мэм! Никак нет, мэм!», она не воспринималась совершенно. Что, наверняка, так же было частью ее рабочего образа. — Да, пару ложек, пожалуйста… Хотя, говорят, что много кладу… — Да бросьте! — шутливо махнула ладонью психолог. — Вы молодой, активный, и всю глюкозу вмиг сожжете. Это вот мне о диете подумать впору… Жаклин, мельком взглянув на свое отражение в зеркале, немного разочарованно вздохнула, поправила светлые волосы, стянутые чуть ниже затылка, и села за стол напротив. — Ну что, поговорим? — спросила она, чуть пригубив чай. — Тот факт, что вы просто сидите передо мной, уже говорит о многом. Конкурс в военно-морские учебные заведения всего мира нынче без преувеличения драконовский — много моряков сейчас попросту не нужно, — а после их окончания попасть на службу в ОФ по распределению или случайно, невозможно. Только если ты к этому стремишься и целенаправленно добиваешься — хотя и здесь тоже без гарантий. Но все же ваши служебные достижения, результаты переподготовки и степень соответствия должности — не моя компетенция. А вот та, что моя, — так это то, что по результатам комплексных психологических тестов вы признаны полностью годным к службе на кораблях и береговых базах Объединенного флота по категории «1-А». Вы согласились с этим и дали необходимые подписки. Вы не забыли, что это означает? — Конечно, — и лейтенант отставил недопитую чашку чая. — Это полный контакт с канмусу. — Именно, — кивнула мадам Деверо. — Категория «1-А» — это военнослужащие ОФ, постоянно общающиеся с Девами Флота напрямую. Но есть один момент: ваша категория еще не утверждена. Это прерогатива офицера службы мониторинга непосредственно на корабле или базе. То есть — моя. И мой вердикт зависит от вашего ответа на один простой вопрос. Готовы? — Так точно, — ответил Майк, спрятав за уставщиной возникшую нервозность. — Кто такие, по-вашему, канмусу? «Вот так? Один неверный ответ — и меня спишут с корабля?» И Харриган, переведя глаза на бегущие по небу лёгкие облачка за открытым иллюминатором, ответил: — Канмусу — это девушки, которые… — Достаточно. — Что?.. — перевел он недоверчивый взгляд на женщину-психолога. — Достаточно? — Да, — довольно прикрыв глаза, произнесла Жаклин Деверо и, развернув стоящий на ее столе ноутбук, запустила на воспроизведение видеофайл. Это видео оказалось склейкой первых фраз ответов самых разных военных моряков — старшин, энсинов, лейтенантов и даже капитанов различных рангов. Молодых и не очень. И все они отвечали на тот же самый вопрос, что и Майк: кто-то сразу, кто-то — спустя какое-то время раздумий: — Канмусу — это аватары… — Канмусу — это духи кораблей… — Канмусу — это получившие тело ментальные матрицы… — Канмусу — это божественные воплощения… Щелчок по клавише паузы прервал череду разноголосых ответов, и дама-капитан подытожила: — Все это — неправильные ответы, лейтенант. А ваш — правильный. И в тишине каюты раздался негромкий лязг механизма штампа, пробившего оттиск утвержденной категории «1-А» в личном деле Майкла Харригана. — Последний тест пройден, лейтенант. Едем дальше. И пейте же свой чай. Майкл послушно глотнул еще не успевшего остыть напитка, а психолог продолжила: — К канмусу в мире относятся очень по-разному. В континентальных государствах они проходят по разряду диковинок, непонятной и слегка опасной мистики. Нередко и предвзятое, и откровенно негативное отношение, часто замешанное на религиозных предрассудках. Но вот в странах, где жизнь плотно связана с морем, и которые сами критически зависят от него — там отношение к нашим девочкам совсем иное. У людей, к сожалению, весьма короткая память, и с благодарностью часто бывают проблемы, но прошло еще не так много времени, чтобы забылись и тотальная блокада морей, и иссякшие запасы топлива, и банальный голод... Так что в Японии, Британии, Исландии, на Мадагаскаре и в Австралии любой канмусу будут рады всегда и везде. Дева Флота может ходить по любым злачным кварталам и темным местам — и ничего не бояться. И вовсе не по причине своей силы и непробиваемости, а потому, что любой их обитатель и завсегдатай сочтет за честь и почет поболтать с канмусу, посидеть пять минут с ней за одним столом, а уж угостить или подарить что-нибудь… Бывали случаи, когда наши девчонки, пошедшие погулять, порой даже самовольно, в портовые кварталы, возвращались на базы только под утро. Наевшиеся всякой вкусной всячины до несхождения ремней на талии, а двери открывали ногами — просто потому, что руки были заняты кучей подарков. И, предвидя очевидный вопрос, женщина махнула рукой. — Нет, Майкл, вы не думайте, что в этом плане царила сплошь аркадийская идиллия. С канмусу бывало по-всякому — и похищения, и попытки убийств. И с теми из девчонок, кто еще не завершил инициацию, как канмусу, это иногда получалось. Среди людей, разумеется, тут же нашлись те, кто увидел в Девах Флота исключительно источник баснословного дохода или возможность неких революционных исследований. Но эти люди — если, конечно, можно их так называть, — не учли одного. С приходом такого общего врага, как Глубина, появился и такой же общий союзник и защитник, как канмусу. И там, где раньше помогали деньги, связи и влияние, решая все возможные проблемы, теперь этот фокус почти не работал. Люди, живущие в прибрежной зоне или в странах, зависимых от моря, — то есть, там, где канмусу проводят больше всего времени, — хорошо помнят, кто защищал их самих, их детей и их дома. И при попытке им навредить… Скажем так: даже серьезный криминал, узнав о заказе на канмусу, первым же сдаст такого заказчика копам. И ведь сдавали. И, порой, не всегда целиком. И вовсе не потому, что после даже попытки подобной... акции, всю округу будет безжалостно трясти и переворачивать вверх дном полиция и оперативники СБ ОФ. А оттого что каждого из них коснулась или могла коснуться беда, с которой борются эти девчонки. — Я понимаю. — Что ж, это радует… Еще чаю? — Пожалуйста, — и парень протянул вставшей женщине свою чашку. Вновь поставив перед лейтенантом дымящийся свежий чай, Жаклин Деверо вернулась в свое кресло. — И еще, Майк, касаемо вашей категории «1-А»… Я сейчас скажу вам одну вещь, за которую, услышав от кого-нибудь другого, я бы пнула этого другого в голень. Эти девчонки, по своей сути, почти невосполнимый ресурс человечества. И посерьезневшая женщина наклонилась немного вперед, глядя Харригану в глаза. — Воплощений кораблей, пришедших в этот мир дважды, — после гибели первой канмусу, — меньше сотни. А погибло их в разы больше. И уж простите меня, но улыбка, недолгий разговор ни о чем, легкий флирт — или даже пара сломанных лейтенантских ребер от слегка не рассчитанных радостных объятий — это приемлемая цена за высокий моральный дух и мотивацию Дев Флота. Вас, упаси бог, никто ни к чему не принуждает. Даже наоборот — рекомендую трижды все взвесить, прежде чем оказывать канмусу… какие-либо знаки внимания. И уж тем более — если вы решите… выделить из них какую-то одну. Или двух. Или трех. Видя слегка расширившиеся при этих словах глаза парня, мадам-капитан с ироничным прищуром подтвердила: — Да-да, вы все верно поняли. В отношениях с канмусу есть недостатки — они постоянно на войне, в походах, они на порядок сильнее; семья с такими, как они — до сих пор открытый вопрос. Но имеются тут и плюсы — женское начало и психология в них несколько… изменены. В частности, такая вещь, как ревность, весьма слабо выражена. Особенно внутри подразделений. А вот инициатива — наоборот, порой в акценте. — То есть, по сути, вы мне говорите, что они сами со мной начнут флиртовать? — спросил Майкл, вспомнив довольно-таки заинтересованный взгляд Кимберли Вайл. — Я вам даже больше скажу — ожидайте, что работы по профилю у вас в начале будет особенно много, — негромко хохотнула психолог. — У наших канмусу практически сразу внезапно участятся всякие мелкие неисправности их снаряжения. — Вы думаете… — Я — не думаю, я — знаю. Вы — новый член экипажа. Молодой, симпатичный парень. И причем не техник из машинного отделения, которого надо ловить после вахты, чтобы просто поболтать, оценить его реакцию на новые сережки и на обтянутую гидрокомбинезоном грудь, а тот, кто обслуживает их вооружение. Для получения толики внимания которого достаточно просто пожаловаться на разрегулированные тросики управления, тугой спуск или заедание при перезарядке. Так что — носите свой красный шеврон с гордостью, и будьте готовы! И на этом пока все. Майк посмотрел на свое левое плечо, на котором красовался шеврон боевого плавсостава Объединенного Флота — красный щит с гербом ООН, якорем и перекрещенными мечами. Приход Глубины, ее Первая Волна и последующая эволюция порождений Бездны радикально изменили не только геополитику планеты, затронув почти все сферы жизни человечества. Все это, разумеется, на корню перекроило жизнь и смысл существования тех, кому раньше принадлежали земные моря и океаны — моряков вообще и военно-морских сил в частности. Совокупный мировой морской флот был уничтожен почти полностью, а нужды в новом были сильно ограничены «пропускной возможностью» канмусу, способных сопровождать конвои. Разве что малый рыболовецкий флот мелководных судов постепенно и стабильно увеличивался, пусть и абсолютно хаотично, а не где-то централизованно. Но гораздо хуже пришлось военным морякам. Привыкшие быть элитой наравне с авиацией, они внезапно оказались без кораблей, привязанные к берегу и, увы, не особо нужны своим странам. Ведущие морские державы были вынуждены провести массовые сокращения личного состава — в щадящем режиме, конечно, с полагающимися компенсациями и получением, при нужде, новых профессий. Тем не менее, реальность была такова, что действительных моряков стало мало, и они тут же разбились по своеобразным «кастам». Самый низ этой иерархии занимали «сухопутные моряки» и гражданские служащие морских государств, занимающиеся охраной, обслуживанием и обеспечением баз, заново отстроенных портов, доков и кораблей. Следующими шел береговой состав Объединенного Флота: администрация, управление, финансисты — в общем, весь неизбежный чиновничий аппарат. На несколько ступенек выше стоял персонал, непосредственно работающий с канмусу — агенты поиска, сотрудники Центров первичной инициации, инструкторы и офицеры школ подготовки, разбросанных по всему миру, а также медики, ученые и инженеры многочисленных Научных центров. За ними следовали рыбаки на многочисленных траулерах, не покидавших, однако, зачищенные канмусу прибрежные воды. Эти господа хоть и не отходили от берега дальше двадцати миль, но искренне и вполне заслуженно гордились тем, что они все же ходят по морю, да еще и кормят людей. Благо что после тотальной очистки Мирового Океана от пагубного наследия самих людей, его биологические ресурсы восстанавливались прямо на глазах. Затем следовали экипажи сухогрузов, и куда более редких судов для перевозки СПГ и танкеров, которые в составе конвоев бороздили уже глубокое море. Пусть под охраной канмусу, — но и риск, и вознаграждение, и самомнение у них были весьма высоки. Как нередки и потери. Но самой престижной вершиной этой пирамиды людей моря были те, кто вместе, плечом к плечу, делил эту опасную «соленую дорогу» с Девами Флота. Персонал создаваемых островных морских баз, летный состав авиации ОФ, и самое главное — экипажи судов непосредственного обеспечения и поддержки, по-прежнему немногочисленных «канмусуносцев» серии HSV. Которые, неся на своих бортах эскадры и флотилии канмусу, сопровождали конвои, ходили в глубокие разведывательные походы и рейды, и рисковали жизнями в непосредственной близости сражений с Глубиной. И только они, кроме самих канмусу, имели право на заслуженный предмет гордости — красный шеврон. — Так точно, мэм. Буду. — Вот и отлично. И не забывайте свой правильный ответ на главный вопрос…***
Остаток дня и дальше был богат на хлопоты, связанные теперь уже с обоснованием на корабле. За время которых «Артемис», отойдя от причала, сначала вышла на внешний рейд, а потом, следуя со скоростью в семь узлов, направилась на правый траверз заканчивающего на ходу формировать колонну торгового конвоя. А ближе к вечеру новоиспеченный третий офицер по вооружению был вызван старпомом по связи на ют. Старший помощник Дрейк стоял на задней обзорной площадке, опершись на леера. — Думаю, лейтенант, вам стоит на это посмотреть. В двенадцатимильной зоне нас пока прикрывают патрульные силы канмусу базы, ушедшие мористее, но потом все будет зависеть только от нас. Но на подходе наша основная ударная сила — усиленный эскортный отряд RQ-27, храни их морские боги. Обычно мы сразу выходим с ними на борту, но штаб вчера отправил их скопом в местные мастерские, поменять стволы на обвесах. Это, кстати, как раз по твоей части… Валери Киммел — их командир, канмусу тяжелого крейсера «Норфолк», — сказала, что догонит нас на выходе с рейда. Никогда не видел, как они десантируются на корабль? — Нет, сэр, и с удовольствием посмотрю. Но… Где же они?.. — и Харриган напряг глаза, всматриваясь в море, и даже машинально приложил ладонь к козырьку форменного кепи. — Привыкай смотреть правильно, лейтенант, — отметил старпом. — Самих канмусу, — по крайней мере, пока они не открыли огонь, — ты сможешь увидеть только совсем вблизи. На дистанции же всегда высматривай их кильватерные следы — девчонки на ходу баламутят море, как скоростные глиссеры. Как, впрочем, и Глубинные… Пока они говорили, отряды Дев Флота подошли на достаточное расстояние, чтобы их можно было различить и сосчитать. Две группы по три слегка пригнувшиеся фигурки в серых комбинезонах в обтяжку между кажущимися игрушечными орудийными башенками и торпедными блоками, отделились от строя и, взяв правее, с ускорением ушли к голове конвоя, сходу заступая в патруль. А остальные, выстроившись в две колонны с дистанцией в пять метров, начали сближаться с «Артемис» со стороны кормы. — Внимание! Канмусу в кильватере! Слип вниз! Ровный курс и скорость! — отдал старпом команду в переговорное устройство. Средний участок кормовой палубы четыре на шесть метров у кормы плавно пошел вниз, как опускающийся крепостной мост, формируя пологий пандус-слип, нижним концом погрузившийся в тут же вспенившуюся морскую воду. Присмотревшись, лейтенант заметил, что пандус продуманно сплошь покрыт плотной вертикальной пластиковой «щетиной», которая, видимо, должна была помогать двигаться по ней, имея на ногах «морские коньки», характерные для канмусу. А «десантировались» на корабль девчонки и впрямь забавно, напоминая пингвинов, берущих штурмом льдину — разгоняясь и резво выпрыгивая из воды. Заскакивая на корабль попарно, девушки тут же поднимались на палубу, избавлялись от «ледорубов» и проходили к специальному широкому — с учетом их обвеса, — проходу в отсек, где располагались их арсенал, мастерские, жилая зона и столовая. — Всего двадцать канмусу? — пересчитал их Майкл, учитывая ушедших в патруль. — Вообще-то обычные, уже «сыгранные» эскортные отряды насчитывают, как правило, двенадцать-четырнадцать вымпелов. Отряды ветеранов так вообще меньше, — ответил Дрейк. — А нашей Валери в этот выход еще и добавили новичков. К тому же, на Соломоновых островах нашему конвою довесят пару-тройку пассажирских транспортов и вдобавок усилят отходящей по ротации с Фиджи группой Дев Флота во главе с линкором «Жан Бар». Они тоже станут базироваться у нас, так что скоро тут будет тот еще девичник… — Лейтенант Харриган! — услышал Майк знакомый голос и увидел внизу ту самую канмусу с «конским хвостом» на затылке. Обвешанная восемью башнями в два ряда и с торпедными аппаратами на бедрах, она в одной руке держала свои «ледорубы», а другой бодро махала офицеру, белозубо улыбаясь. — Ну, как вам у нас? Ничего? Нравится? А я хочу показать вам свой обвес — вторая правая башня градусов на пять вверх не доворачивает! — И мне тоже нужно! — тут же бойко выглянула из-за среза надстройки другая канмусу, русая и со стрижкой «каре». — Мне на базе стволы точно недотянули! Старпом, мельком глянув на это, лишь глубокомысленно отвернулся, а Майкл подумал, что в своих прогнозах капитан Жаклин Деверо, похоже, ничуть не ошиблась.***
Утро нового дня порадовало следующий в сторону Соломоновых островов караван отличной погодой. При всей переменчивости и непредсказуемости нрава моря, просто не верилось, что где-то недалеко раскручивается обширный шторм, под прикрытием которого «Аякс-71» должен будет проскользнуть к конечной цели своего путешествия. Но пока ярко светило солнце, а зеленовато-голубой океан лениво растекался всюду, докуда хватало взгляда. И в такую погоду патрульные тройки канмусу, нарезающие широкие овалы вокруг каравана, становились заметны с гораздо большей дистанции. — Красиво идут, сэр, — отметил Майк, поднявшийся на палубу и столкнувшийся там с главным механиком корабля, коммандером Ричардом Гриром — плотным, флегматичным бородачом с явно припасенной сигаретой за ухом, что стоял, опершись на леер, и смотрел на море. Потративший весь вчерашний вечер на возню с реальными и мнимыми неполадками обвесов канмусу и знакомство с ними же, с самого утра Харриган был занят инвентаризацией своего ремонтно-оружейного отсека. Его предшественник, переведенный на берег после всего двух боевых походов, тем не менее оказался весьма дотошным малым, и все материально-техническое имущество пребывало в полном порядке и стопроцентном наличии. Но после нескольких часов, проведенных при искусственном освещении, море и солнце были весьма кстати. — Да, это зрелище никогда не надоедает, да еще и при спокойном море и ясной погоде. Пока еще ясной… — Здорово, наверное, вот так лететь по воде… — Согласен. Но именно вот так, увы, нам не дано… Хотя… — и главмех изучающее поглядел на Харригана. — Можно и по-другому. Не желаете ли «побегать с волками», лейтенант? — В смысле, сэр? — В смысле, что волнения на море почти нет и мы еще в условно «зеленой зоне». А у нас на борту шесть гидроциклов «Барракуда» 140-TDi. И одна из этих «рыбок» недавно побывала в ремонте, но ходовые испытания проводить было некогда… У вас есть опыт езды на гидробайках? — Так точно, сэр! Это входит в стандартную подготовку в академии ВМС, — расплылся в улыбке Майкл, смекнувший, к чему идет дело. — И я трижды брал призовые места в гонках среди выпускных курсов. — Что, неужели первое место? — Нет, сэр, два раза приходил вторым, и один раз — третьим! — Тоже неплохо, — кивнул Грир и посмотрел на наручный хронометр. — В общем, текущая патрульная тройка сменится через двадцать пять минут. Вполне достаточно, чтобы облачиться в гидрокомбинезон и подготовить «Барракуду». Я запрошу у старшего помощника Дрейка разрешение на сорокаминутный учебно-боевой выход в составе следующей патрульной тройки. Окончательный инструктаж получите уже на воде. Исполняйте. — Есть! — бросил ладонь к виску лейтенант и скользнул по трапу вниз, в нутро корабля. А старпом, молча наблюдавший эту картину сверху с мостика, мысленно поставил галочку напротив имени нового члена экипажа. Далеко не все соглашались на подобные приглашения. Подгоняемый азартом, Майкл уже через двадцать минут стоял, облаченный в гидрокомбез и легкий оранжевый спасжилет, с очками-маской на лбу и с гарнитурой УК-связи на ухе. И проверял гидробайк, установленный на краю опущенного пандуса-слипа. Его покрытие, и впрямь похожее на плотную искусственную траву, оказывается, позволяло не только удобно перемещаться на нем в «ледорубах», но и давало легко сходить вниз спускаемым с борта «Артемис» плавсредствам. Корма HSV при нужде могла опускать центральный широкий сегмент до самой воды, спуская катера и гидробайки, которые потом, при должном умении водителя, набрав скорость, могли, как и канмусу, попросту залетать на погрузочную палубу, подобно выпрыгивающим на берег косаткам. — Оу, господин лейтенант? Так это вас нам сказали сопровождать? — Мисс Вайл? — обернулся тот, захлопывая капот «Барракуды» и обнаруживая за спиной трех канмусу в полном облачении: двух эсминок класса «Флетчер» — «Терри» и «Спенс», с которыми вчера мельком успел познакомиться, и ведущую тройки — легкий крейсер «Сан-Диего», с которой пересекся уже дважды. — Как ваша вторая правая башня? — Пока жалоб нет, спасибо… И я же просила — просто Ким! — нахмурила та брови. — Тогда ты меня будешь звать просто «Майк»? Не будет ли тут нарушения субординации? — Ха! — прыснула Кимберли. — Вообще-то я — канмусу третьего ранга, что приравнивает меня по званию как раз к флотскому лейтенанту. Это к вопросу о субординации. Но вы правы, — вздохнула она. — На службе лучше без этого… Зато вне — чтобы никаких «мисс»! Договорились? — Не возражаю, — согласился Харриган. — Тогда вперед! Ждем на воде! — и тройка канмусу синхронно скатилась по слипу, выбила фонтаны пены и, оказавшись в родной стихии, шустро ушла в сторону, обходя движущийся корабль слева. А Майкл, подтолкнув гидробайк к краю спуска, сел за руль и перещелкнул пару тумблеров. На знакомой контрольной панели мигнули огоньки и колыхнулись стрелки, а после нажатия кнопки «пуск» двигатель ожил и басовито застрекотал, чихнув сладковатым солярным выхлопом. — Вы только не откручивайте на полную, сэр, — сказал стоящий рядом техник. — Движок после переборки, ему притереться надо. — Хорошо, — ответил ему Харриган, опуская очки, а потом привстал, наклоняясь вперед и смещая центр тяжести. И «Барракуда» послушно заскользила по слипу вниз, к расчерченному узорами пены, убегающему из-под брюха катамарана потоку. Нос гидробайка нырнул в воду, густо обдав ездока брызгами, но довернутая на треть ручка газа пришпорила водометы — и «рыбка», осев на корму, буквально пробила собой волну, поддев ее снизу, и вылетела на простор, набирая скорость. Покрутив головой, Майкл нашел глазами тройку канмусу и, наклонив гидробайк в пологий вираж, вышел с ними на параллельный курс. — Лейтенант, сэр! — раздался в гарнитуре голос «Сан-Диего». — Теперь вы на нашей территории, так что слушайте внимательно. На море даже в «зеленой зоне» никогда не бывает полностью безопасно, так что при малейшем намеке на возможную угрозу я дам команду на ваш немедленный возврат на «Арти». Вы поняли меня? Немедленный. — Вас понял. Немедленный возврат, — подтвердил лейтенант. — Отлично. Ну а пока… Курс на конвой! Держитесь чуть позади и левее и не обгоняйте нас, ваша тяжелая «Барракуда» может выдать пятьдесят узлов, мы же идем на тридцати, а конвой — вообще на двенадцати. — Принято, мателот, — ответил Майкл и, отработав рулем и газом, занял место в строю. Но даже на тридцати узлах лететь по спокойному морю вместе с канмусу было просто… изумительно. Привычная, послушная машина под руками легко рассекала словно летящую навстречу морскую воду, в лицо бил теплый ветер, сверху, почти в зените голубого неба, ярко светило солнце, а впереди увеличивались темные громады кораблей конвоя. Сбоку же, грациозно отрабатывая ход стройными ногами, неслись три красивые, увешанные оружием девчонки, поглядывая на него и весело скаля зубы. И здесь и сейчас он был вместе с ними. Не наравне, конечно, но максимально близко, насколько это вообще было возможно для обычного человека. Такой коктейль, — и даже легкое, будоражащее чувство опасности, — действовал слегка пьяняще, кружил голову и распирал грудь, вызывая острое желание выкрутить акселератор до отказа и с чисто мальчишеским гиканьем понестись вперед еще быстрее. Майк ухмыльнулся, вспомнив слова главного механика. Грир явно знал, о чем говорил. «Хех… Побегать с волками… Черт побери — только ради этого момента уже стоило пройти через всю эту учебу, подготовку и бесконечные отборы!» Обогнув конвой со стороны головы, они плавно развернулись и, чуть сбросив скорость, пошли к его хвосту, успев заметить, как на другом траверзе выскочила вторая патрульная тройка, движущаяся с ними вокруг конвоя в «противофазе». По связи донесся смешливый фырк Кимберли Вайл. — Что такое? — поинтересовался у нее Харриган. — Да «тройка» номер два ворчит. Наверняка завидуют, что им такого компаньона не выдали, — ответила та. — Ну, может и им как-нибудь повезет? — Может быть! А пока — погнали до хвоста конвоя на тридцати пяти! — Давай! — и Майк поддал газу, пришпоривая свою «рыбку». А с мостиков и палуб команды торговых судов с удивлением и смехом наблюдали несущихся в полутора сотнях метров от их бортов тройку канмусу — и идущий вровень с ними сине-серый гидробайк с облаченным в комбинезон молодым, светловолосым парнем за рулем. И свистели, и одобрительно махали им вслед.***
Спустя двадцать часов хода погода предсказуемо испортилась. Солнце спряталось в тучи, и заморосил плотный, мелкий дождь, больше похожий на зависшую в воздухе водяную взвесь. Так что крупнейший в Соломоновом архипелаге остров Бугенвиль, мимо которого прошел караван, включив в себя еще три пассажирских судна, так и промелькнул тенью в серой дымке дождя. Также к силам сопровождения присоединилась обещанная ударная группа канмусу, возглавляемая быстроходным линкором «Жан Бар». Его аватара, — довольно высокая, коротко стриженная «под мальчишку» француженка Рене Магритт, — имела ироничный характер, легкий забавный акцент и довольно впечатляющую грудь. А еще, как оказалось, она лично знала половину отряда RQ-27, а с его командиром, Валери «Норфолк» Киммел, даже бывала вместе в переделках в Бискайском заливе. Так что, быстро разобравшись с очередностью дежурств, схемами патрулей и составив их график, свободные от смен и подготовки канмусу устроили небольшие девичьи посиделки на своей жилой палубе. Конвой тем временем все дальше удалялся от последних клочков земли, а впереди лежал открытый океан — необозримый, суровый, враждебный... Патрульные тройки канмусу, сходя на воду, сразу включали ходовые огни, на время становясь летящими над волнами тремя парами красно-зеленых светлячков, но очень быстро пропадали из виду. «Артемис» немного прибавила ходу и подошла ближе к колонне судов, с легкостью разрезая форштевнями их кильватерные «усы», и слегка приподымаясь на пока еще полого стелящихся горбах серых волн. «AJ-71» входил в зону набирающего силу урагана «Арлин».***
А в это время, в метеорологической лаборатории Брисбена, профессор Боун поднял очки на лоб и, потерев уставшие глаза, встал с кресла и направился к стоящей в углу на тумбочке кофеварке. Налив себе в кружку солидную дозу бодрящего напитка и бросив пару кубиков сахара, Бэзил вернулся на свое рабочее место, представляющее собой немаленький компьютерный комплекс, на который в режиме реального времени поступала информация с орбитальных спутников, автономных концентраторов приема данных с нескольких воздушных метеорологических зондов и береговых погодных станций. И все это, пройдя через пакет мощных программ, обрабатывалось и представлялось в более наглядном виде, выводя картинку на несколько больших мониторов, накладывая текущие погодные явления на реальную карту мира. Хотя именно сейчас на главном мониторе Бэзила, пестря движущимися пометками и обозначениями, светился только участок юго-восточной Азии между Японией и Новой Гвинеей. — Профессор! — раздалось в тишине полутемной лаборатории. — Пришло подтверждение, что конвой «AJ-71» вошел под «зонтик» шторма. Вы просили сообщить вам это… — Да, Джим, спасибо… И, подойдите сюда, пожалуйста, — профессор подозвал коротающего с ним этот вечер одного из трех дежурных помощников, молодого аспиранта из университета. — Да, сэр? — Джим, у вас когда-нибудь бывало ощущение, будто что-то вот-вот пойдет не так? — Не знаю, профессор… Возможно. А что такое? — А вот что. Смотрите сюда… — и Боун постучал по монитору карандашом с мягким ластиком на конце. Первое — ураган «Арлин» плавно движется с юга в сторону Японии. Пока еще не самый мощный, но уже очень масштабный. Второе — вот это сезонное затишье к востоку-юго-востоку от острова Хонсю, которое, судя по изотермам, вскоре взорвется непогодой. И к ней наверняка примкнет штормовой фронт, уже двигающийся в этом направлении из западной части Тихого Океана. Это, третье — устойчивый циклонический вихрь западнее Филиппин, питающийся воздушными потоками теплых вод Южно-Китайского моря. Пока он недвижим, но континентальные воздушные потоки, спускающийся с китайских равнин, как обычно, не смогут миновать Тайвань, и помешать возможному объединению двух стихий в одну. И еще есть четвертое — вот этот небольшой, по сравнению с центральным ураганом, циклон над Филиппинским морем, южнее Окинавы. Прямо сейчас он существует как паразит, за счет своего Большого Брата — притаился в его «тени», он почти не заметен, и попутно отнимает у того часть мощных воздушных потоков с юга. И для нас это хорошо. — Так что же вас беспокоит, профессор? — поинтересовался наклонившийся к монитору аспирант. Он понимал все, что было сказано, но поводов для волнений не видел. — Беспокоит то, что там сейчас люди, много людей — а мы не можем прогнозировать дальнейшую ситуацию, данных просто катастрофически мало. Мы ограничены только фактическим положением дел. Что если «Арлин» решит лишь немного изменить направление движения, и столкнется с одним из двух основных погодных фронтов?.. А теперь — добавьте в это уравнение нервного японского «малыша». Вдруг он соединится с китайским погодным фронтом и ураганом «Арлин»?.. Или даже будет поглощен «Арлин», которая в этом случае наконец вберет в себя всю мощь теплых воздушных потоков от экватора — и затем устремится на север, к Японии, на соединение с набирающим силу Тихоокеанским сезонным фронтом непогоды? И Бэзил Боун, не отрывая взгляда от экрана, с силой провел ладонью по своим коротким седым волосам. — Да можно всю жизнь проработать метеорологом — и никогда не увидеть ничего подобного!.. Но если это все же случится, то это будет… катастрофа. Эпических масштабов. То, что там развернется, на море и на побережье… Это будут просто жернова богов.